И бог, и Ленин бережет...

В квартире Бориса Самуиловича и Галины Семеновны Погребов мирно уживаются непримиримые раньше труды Ленина в книжном шкафу и святые образа в углу, любовно украшенные цветами. С иконами Галина Семеновна, по ее признанию, не расставалась с молодых лет. А вот Борис Самуилович, убежденный атеист и по сей день, к набожности жены всегда относился лояльно. В этом доме говорят: “Нас бог и Ленин берегут”.

Чета Погребов путь прошла немалый. И непростой. В марте минувшего года сыграли золотую свадьбу. Хозяин дома отметил в этом же месяце свое 75-летие. Перед выходом на пенсию Борис Погреб был первым директором птицефабрики “Уссурийская” и возглавлял ее более десятка лет. В позапрошлом году ему присвоили звание “Почетный гражданин города Артема”, на груди немало государственных наград.

- Борис Самуилович, всю жизнь вы шагали в ногу с советской страной. Что в ее истории особо памятно именно для вас?

- Наверное, даже не Отечественная война, участником которой я тоже был, а призыв “30-тысячников”. Благодаря Шолохову и его “Поднятой целине” всем еще со школьной скамьи известны “25-тысячники”. Он писал о рабочих - добровольцах, призванных в 30-е годы поднимать целину сельской жизни. А мне пришлось попасть в число 30 тысяч, которым поставили ту же задачу, но уже в 1958 году.

- Как это происходило?

- Было дело, я серьезно заболел, и меня перевели на простенькую должность - инструктор пожарной охраны. Болезнь в конце концов отступила. Вызвали меня в партийный комитет: не дело коммунисту прозябать в такой должности! В общем, довольно скоро стал я председателем колхоза имени Ленина.

- Так прямо сразу и председателем?

- Так ведь я был фронтовиком, после войны служил политруком на заставе. В те времена это лучшая характеристика. Да мы и сами, кто воевал и победил, верили, что все преодолимо, достижимо. Происходило все это в Белоруссии, на границе, где в нынешние времена произошел инцидент с тележурналистом Павлом Шереметом и его коллегой. Едва я обрел опыт в колхозе “ленинском”, меня бросили на более крупное хозяйство - колхоз имени Сталина.

Отчетливо помню, как меня “выбирали”. Там председатели менялись как перчатки, все время что-то не ладилось у моих предшественников. Привезли меня как кота в мешке на собрание, в школе оно проходило. Сижу за партой, еле втиснувшись, предлагают председателем меня. За спиной слышу шепоток: “Русский был, поляк был, хохол был, теперь жидка подсовывают...” Стали голосовать. Кто “за”? Ни одной руки не поднялось. Кто “против”? Опять ни одной руки. Крестьянин, он же хитрован и осторожен. Ну раз против нет, утвердили меня.

Колхоз крупный, хозяйство многоотраслевое, и мотался я от края и до края (60 км) на велосипеде. Ничего, сработались, план выполняли, кормили людей.

- Борис Самуилович, и все-таки ваша биография по-настоящему началась в военные годы. Вы рассказывали артемовским школьникам, как в числе сотни специально отобранных солдат охраняли плененного гитлеровского любимца фельдмаршала Паулюса...

- Да, в феврале 43-го доставили нас в одну из деревенек недалеко от Сталинграда: пограничников, артиллеристов, солдат внутренних войск. Потом и плененный штаб 6-й немецкой армии во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом сюда же привезли (население деревни эвакуировали). Службу по охране несли круглосуточно. Кормили немцев прекрасно, мы же перебивались на перловке, мяса и не нюхали, иногда недоставало хлеба. Курить им давали папиросы “Казбек”. В общем, заботились о “гадах”, как мы их тогда называли, - птичка-то попалась высокого полета.

Паулюса я видел несколько раз во время прогулок. Несмотря на возраст, он был строен, высок, с большим лбом и внимательным взглядом. Со всеми здоровался кивком головы. Однажды попросил у солдата, коловшего дрова, топор и легко разрубил пару чурок. И Паулюс, и другие генералы-штабисты были уверены, что Гитлер что-нибудь придумает и вызволит их. Потому мы и охраняли пленных с утроенной бдительностью. Все дело было в том, что сразу не было возможности переправить пленных в Москву ни по воздуху, ни по железной дороге. Для соблюдения тайны нам не разрешали даже общаться с местными жителями. За этим зорко следили сотрудники “Смерша”. Охрана длилась до весны, но надежды гитлеровских генералов не оправдались. Пришло время - подали два классных железнодорожных вагона и повезли их в нашу столицу.

- Вернемся к гражданским событиям. Как складывалась судьба агрария?

- Перебрался с семьей на Дальний Восток, в Приморье, тут у меня родственники были. Работал управляющим отделениями сначала одного, потом другого, совхоза “Артемовский”. Окончил сельскохозяйственный институт в 65-м году. 8 лет возглавлял Надеждинскую, самую крупную тогда в Приморье, птицефабрику. С 3 млн. штук до 60 млн. в год довели производство яйца на ней. Ну а когда в Артеме начали строить птицефабрику “Уссурийская”, директором назначили меня. Конечно, масштабы - не сравнить с Надеждинской.

Пик был в 85-м году, когда “Уссурийская”, перекрыв проектную мощность, достигла самой высокой производительности за годы своего существования - 152 млн. штук яиц. Это была новая эпоха в сельскохозяйственной отрасли, она стремительно превращалась в агропромышленный комплекс. Крупнейшая в нашем регионе птицефабрика блестяще справлялась со своей задачей - в полном объеме снабжала куриным яйцом все Приморье. Куриного мяса, правда, не хватало, поэтому создали птицефабрику мясного направления. Впрочем, неотвратимо надвигалась еще одна эпоха - эпоха реформ.

- И что в этой новейшей эпохе?

- Ветер перемен дул чересчур лихо, но поначалу паруса наших предприятий, в том числе и “Уссурийской”, еще не рвались. Потом как бешеные стали вздуваться цены, тарифы, налоги. Впрочем, все это известно. Сначала заморские окорочка “заклевали” бройлерную “Михайловскую”. Остатки “Михайловской” присоединили к “Уссурийской”. Теперь и сама она крепко зашаталась, трудно в первую очередь с кормами... Правда, в это время в связи с выходом на пенсию я уже работал не директором. Пришлось даже сторожить здание Артемовского горкома партии.

- Ну и как на “партийной” работе?

- Теперь это тоже - история. Было это в августе

91-го, когда упразднили КПСС. Как раз в мое дежурство в 3 часа ночи приехал наряд милиции во главе со старшим лейтенантом, выдал приказ: никого не пускать. И приставил ко мне милиционера в помощь. Через час и вовсе сняли с вахты, сказали: дежурить будет милиция. Утром работники горкома партии пришли на работу, а их не пускают, кабинеты опечатаны, стоят милиционеры. Даже возле редакции газеты “По пути Ленина”, которая издавалась на партийные деньги, поставили охрану. Работники горкома партии звонят ко мне с претензией: почему нам ночью не сообщил? Как будто это что-то могло изменить. Простенький эпизод, но опять-таки заканчивалась целая эпоха, и он венчал ее...

- А что же бог, какие отношения с ним?

- Это моя Галина Семеновна в основном общается с ним. Вот когда аукнулась во мне война и заболел я туберкулезом, помогали не только врачи, но и она - молитвами. Выздоровел полностью. С ней мы все трудности вместе делим, она всегда работала там, где и я.

- Что сейчас больше всего заботит?

- Теперь больше переживаний за свое потомство, у нас с Галиной Семеновной двое детей, трое внуков, правнук. За страну уже устал переживать. Сплошной коммунистический “одобрям-с” был нелеп, но и демократия, при которой расстреливают парламент, завязывают войну внутри страны, власти постоянно дерутся, торжествуют криминал, нищета, - другая крайность. Не легче прежней. Я много лет проработал руководителем и знаю, что зарплата начальника была больше заработка рабочего в 1,5-2 раза, ну максимум в 3-4, сейчас же порой и в 20-24 раза больше. Ну разве это не пища для нового гнева против господ? Перестать бы России шарахаться из крайности в крайность да избрать наконец-то путь понадежней, вобравший все лучшее, что есть у других народов.