В Америке он скучал по Анисимовке

В конце минувшего года в Нью-Йорке в музее современного русского искусства в течение месяца экспонировалась выставка работ семи российских художников. Среди них был и наш земляк Анатолий Заугольнов.

Год назад, в связи с юбилеем художника и открытием большой персональной выставки в музее им. Арсеньева, мы рассказывали о его непростом творческом пути. 50 лет назад он был подпаском в захолустном Сучане, а нынче 61-й год своей жизни Анатолий Павлович отметил в самом крупном городе мира. И потому разговор не о творчестве, а о впечатлениях от встречи с этим современным Вавилоном - Нью-Йорком.

- Конечно, это здорово, что в одном из культурных центров мира есть островок русской культуры, - говорит Анатолий Павлович. - И особенно приятно, что жизнь там идет энергично благодаря усилиям нашего земляка Александра Глезера и его помощника Юрия Волкогонова. Они исколесили всю Россию, показали Америке уже более 30 наших художников. Примерно третья часть из них - дальневосточники.

- Кто были посетителями выставки?

- В основном выходцы из России. Это понятно. Америка настолько насыщена различными зрелищами и выдающимися личностями, что коренные американцы ходят в основном на “раскрученные”, известные имена или творческие коллективы. Характерно в этом смысле, как они ведут себя на выставке. Могут подолгу стоять у картины, но не купят. Для практичного американца покупка картины - это, видимо, в первую очередь вложение денег. У меня купили одну. Ну и несколько я оставил в подарок музею, те, что хозяева сами выбрали. Таков порядок.

- Анатолий Павлович, на правах старого вашего знакомого можно вопрос, что называется, в лоб: вы смогли бы жить в Нью-Йорке?

- Так же прямо отвечу - нет! Одного дня мне хватило, чтобы поудивляться высоте зданий, улицам-ущельям и прочей экзотике, которой насмотрелся в кино. На второй день у меня поднялось давление, и весь месяц я боролся с ним. Эти прямые, острые и тупые углы во всем просто угнетают. Каждая клеточка моей души пронизана просторами и неповторимыми узорами окрестностей родной деревни Анисимовки. Надо родиться в муравейнике, чтобы его любить и находить в нем защиту.

- Своих земляков там не встретили?

- Мне кажется, коренных владивостокцев там и не должно быть. По той же причине, о которой я сказал. Эмигранты из России - это в основном евреи. Не говоря о политике, а только о складе характера, думаю, что их влечет в эту страну не утоленная у нас предприимчивость.

- Кисть в руки брали?

- Нет. За город не выезжал, у нас (кроме меня там были 6 художников из Петербурга) средства были скудные. Мы ведь и жили не в гостинице даже, а в музее. Комнаты, правда, с комфортом. Поэтому приходилось запасаться чаще уличными наблюдениями.

- И что на улице?

- Поражает большое число толстых американцев. Если у нас толстяк - это те, кто за 100 килограммов весом, 120-130 - редкость, то у них 150-170 не в диковинку.

- Женщины такие же?

- Да. Кажется, что никто из них не думает о том, какое впечатление он произведет на окружающих. Походка у большинства плохая, вразвалку. Одеты неряшливо. Все время жуют, и не только резинку. Гамбургеры, хот-доги или как там они называются... В первый же день пошел в прекрасный музей “Метрополь”, и в дальнем его углу увидел двух стройных девушек. Ну не американки же, думаю. Подошел сзади, слышу, говорят по-русски. Удивительно!

- Да, приходилось читать нечто философское на эту тему. Казаться приятным, не оскорблять окружающих своим внешним видом - это свойство российского характера. Даже за чертой бедности пытаемся изображать из себя нечто...

- В этом тоже можно усмотреть неприятное - притворство, неискренность. Но в чем я согласен, у нашего человека кроме закона гражданского есть внутренние законы, лучше сказать, приличия, которые не позволяют оскорблять манерами даже прохожих на улице. Вот у них на тротуаре может развалиться бомж, и ты его не тронь. Полицейский за него заступится - ведь лежать здесь законом не запрещено.

- Все мы люди, все человеки. Нас создает среда, в которой мы живем...

- Да, и меркантильность довольно быстро усваивается нашими земляками. Меня пригласила как-то к себе на ужин пожилая эмигрантка из России. Я подумал, что она хочет поговорить о своей бывшей родине, узнать что-то новое. Купил букет цветов и пошел в гости. Поужинали, поговорили, а когда я стал уходить и она поняла, что дарить какую-нибудь свою картину я вроде бы не собираюсь, начала раздраженно говорить о том, что не надо плевать в колодец, из которого воды испил... Неприятное чувство.

- Что-то мрачноватым у нас получился разговор, Анатолий Павлович. Вот прочитает его какой-нибудь американец из консульства и скажет: собрались два старых брюзги. Не пустим их больше в Америку...

- Ну нет. Я там наблюдал и другое. Ну кто же из нас, особенно приморцев, не отметит их образцово организованный быт? Речи нет об отключениях электричества, о не вывезенном вовремя мусоре. А чего стоит их защита социальных прав малоимущих! Хотя, не бывая в семьях и не зная их языка, в этом за месяц не очень-то разберешься. Но ведь кое-что очевидно, так же, как и небоскребы. Я вот накупил газет, выходящих в Нью-Йорке на русском языке, и кое-что узнал о жизни наших в чужой стране. Хотя они в основном пишут не о жизни там, пишут о России. Ностальгия видна почти в каждом репортаже, интервью. Верна поговорка: где родился, там и пригодился. И вот что сказал мне один американец, который неплохо знает наших людей: “Боюсь, что когда вы станете такими же богатыми, как мы, вы утратите свою душевность, которой сегодня справедливо гордитесь”. Вот эти слова мне, художнику, выросшему в глубинке России, почему-то запомнились особенно.

Сегодня Анатолий Заугольнов снова в Анисимовке под Партизанском. Под крышей дома своего. Уехал на этюды вопреки многолетней традиции не в апреле - в январе. Соскучился!