Здесь жить нельзя
“Не ломать! Убьем!” - предупреждает надпись на доме № 14а, что стоит на улице Борисенко. Кто-то из жильцов написал это предупреждение, когда от их родного дома бессовестно стали отдирать доски для хозяйственных нужд. Никому и в голову не могло прийти, что в этом строении живут люди. Когда жильцы догоняли разрушителей и забирали какой-нибудь кусок своей рамы, “доброхоты” отбивались: “Чем быстрее мы ваш дом разберем, тем быстрее вас снесут”. Не тут-то было...
Выглядит дом более чем печально. Да в общем-то и не дом это вовсе, а обычный барак. Всего здесь проживают 6 семей. Строение просело, один подъезд разрушен полностью. Жильцы, побросав квартиры, разъехались кто куда. Окна в брошенных жилищах выбиты, полы сорваны. Время от времени в комнатах квартируются бомжи. Чтобы согреться, жгут костры. Уже спалили часть крыши. Да и проводка в бараке прогнила основательно, не выдерживает напряжения. В общем, адрес этот пожарным хорошо известен.
А в соседнем подъезде живут несчастные люди, которым податься больше некуда. Здесь квартиры чуть получше, хотя жить в них тоже невозможно. Нас пригласила к себе в гости Надежда Мелихова. У них с мужем две комнаты да кухня. В большой комнате пол пошел буграми, в углу провалился вовсе. Стены и потолок отваливаются кусками. Хозяйка вспоминает, как, умывшись на кухне, она отошла за полотенцем и тут же сверху упал огромный кусок штукатурки. Дыру забили.
Вода из крана течет тоненькой струйкой, больше напора сгнившие трубы дать не могут. Когда дали отопление, батареи стали взрываться одна за другой. Поэтому в комнатах холодно. В особо морозные дни кошка залезает погреться в печку, а хозяева спят вповалку в верхней одежде. К слову, котов здесь держит каждая семья, это единственное спасение от обнаглевших крыс. Только в погожие дни квартиры и люди немного отогреваются.
Одну комнату Мелиховым пришлось заколотить. В ней раньше жила одинокая старушка. Однажды прямо в ее окно въехала машина. Дом-то стоит в метре от новой дороги, которая проходит на уровне окон первого этажа. Бабулька от испуга оправилась и еще полгода прожила в развалюхе в холоде, без света, с заколоченными досками окнами и разрушенной стеной. Потом переехала на другой этаж и умерла.
Также незавидна жизнь соседей Мелиховых - Антоновых и Андреевых. В этом доме выросло третье поколение семейства. Сейчас они живут всемером в трех комнатах.
Елена провела нас в зал, где в теплой куртке около мощного судового обогревателя делал уроки ее сын. Тут же в ватнике грелся отец-инвалид.
Вот уж правду говорят: пришла беда - отворяй ворота. Ко всем несчастьям семейства добавилось еще одно. Отец Елены, Иван Филиппович Антонов, проработавший в ТУРНИФе со дня основания организации сначала простым матросом, а потом и боцманом, получил в своем последнем перед пенсией рейсе черепно-мозговую травму и в результате остался полупарализованным инвалидом. Теперь Елена судится еще и с ТУРНИФом, так как организация, в которой 28 лет трудился ее отец, отказывается платить ему пенсию.
И опять нам показывали дыры в стенах и на потолке, съеденные грибком углы комнат.
Этот дом скорби был построен еще в 1941 году. Срок службы у деревянных бараков - 10-20 лет... До 1996 года барак принадлежал “Дальзаводу”, потом его приняла на обслуживание и ремонт мэрия. Однако за почти уж 60 лет капитальный ремонт здесь не производился ни разу. Еще в 1991 году межведомственная комиссия признала дом ветхим, непригодным для жилья и включила его в график сноса.
Жильцы пробовали восстановить справедливость. Исправно пишут письма в мэрию, в администрацию края, в думу, писали раз даже в Москву. До суда таки дело довели. В сентябре 1997 года в Ленинском районном суде рассматривался иск жильцов злополучного дома к мэрии города о предоставлении им квартир. Мэрия от назойливых жильцов отбивалась как могла. Пеняла на “Дальзавод”, который, являясь собственником строения, в свое время должен был расселить жильцов.
Опять же, оказывается, в связи с отсутствием финансирования строительства муниципального жилья постановлением главы администрации города от 15.10.93 списки расселения ветхого жилья были отменены и жильцам этих домов рекомендовано встать в общую очередь. По сути это значит - не дожить до получения жилья. Спор разгорелся вокруг одного принципиального момента: признать дом грозящим обвалом или нет. Признать - значит в течение нескольких дней придется предоставить жильцам новые квартиры. А в городе между тем около 500 подобных домов. Тут только создай прецедент, представляете, какое столпотворение в судах начнется. Поэтому в мэрии стояли стеной: пусть износ дома составляет свыше 100 процентов, пусть ветхий и непригодный для жилья, но обвалом не грозит - и точка.
Скорей бы рухнул потолокСуд, однако, счел, что дом обвалиться может и проживание в нем, особенно в зимнее время, опасно для жизни и здоровья людей. Был установлен разумный срок предоставления жилья - до 1.11.97 года. А если оно не будет предоставлено, то оговаривалось, что жильцы имеют право на приобретение квартир за счет мэрии.
Казалось бы, все решено по совести, но 17 марта 1998 года прокуратура Приморского края неожиданно вынесла протест на решение Ленинского районного суда. Прокуратура пришла к выводу, что указанные в акте признаки являются достаточными для признания дома грозящим обвалом, однако неправомерно сделан вывод о непригодности дома для проживания. Вот так получилось, что упасть дом может, но это еще не причина для того, чтобы в нем не жить.
Постановление суда отменили, дело опять отправили в Ленинский районный суд. Решение прокуратуры поддержал и Приморский краевой суд, который состоялся 3 апреля 1998 года.
Жильцы ждут очередного судебного заседания до сих пор. Честно говоря, они почти уже не надеются добиться справедливости законным путем. Знаете, о чем мечтают? Чтоб их барак сгорел или целиком упала крыша, может быть, тогда оставшимся в живых дадут ордера.
