Лишний в этом мире

“Председателю Верховного суда Российской Федерации, г. Москва. От: Клюкина Евгения Федоровича, б.о.м.ж.а, инвалида 1-й группы, участника Великой Отечественной войны...” - так начинается ходатайство, подготовленное и отправленное в Москву адвокатской фирмой “Базылев и Ко”.

Обозвать себя бомжем на восьмом десятке жизни Евгения Федоровича заставили обстоятельства, увы, весьма и весьма распространенные в наши дни. В прошлом у достаточно известного во Владивостоке и на всем побережье Приморья и Хабаровского края капитана Клюкина сегодня не оказалось ни кола ни двора.

- Не пойму, чего я родне плохого сделал, ведь всю войну кормил и родителей, и братьев-сестер, - растерянно разводит руками Евгений Федорович.

От юнги до капитана

А кормить было кого. В большой семье Клюкиных, проживавшей на ул. Всеволода Сибирцева, было 10 детей. Старшие братья - на фронте, а средний, 16-летний Женька, в 1942 году пошел на флот. Конечно, юнгой. Поскольку ходил в Америку на теплоходах, перевозивших фронтовой ленд-лизовский “товар”, то денежки, по его выражению, водились.

- Помню, пришел из очередного рейса, - оживляется при воспоминаниях о своей молодости Клюкин, - одет, наверное, первый раз в жизни с иголочки. Блестящие туфельки, новые брючки со стрелками - что бритва, модная рубашка, каких мы во Владивостоке и не видели, - словом, все при мне. Подкатили трое, но у меня же здоровья было, как у быка. Отбился бы, если бы не ножи - саданули-таки в бочину, ребро сломали, но все равно быстро встал на ноги...

Конечно, не подобные истории составляли жизнь юнги Женьки. Просто сегодня ему, 72-летнему, приятно впоминать себя молодого и здорового. А по сути, тогда у него была-то лишь тяжелая даже для взрослых работа, изредка прерываемая лихими набегами на берег; были возвращения домой и первые слова, которые он всегда говорил матери:

- Мама, вот деньги,- и протягивал Александре Семеновне, по-настоящему главе семьи, свои заработанные.

Сюда же, к матери, сразу после войны он привел и свою Дусю, очень скоро родившую ему дочь. Наступивший мир мало что изменил в образе жизни Евгения Клюкина. Взрослей стал, учился, нагоняя потерянное в юношестве, естественным образом карабкался по нехитрому морскому служебному трапу, а так все оставалось по-прежнему: море, берег и зарплата, которую всегда приносил в родительский дом на Всеволода Сибирцева, где жили одной большой, хотя и поредевшей за время войны семьей.

Это уже позже, в конце 50-х, капитан Клюкин, а вернее, его жена Евдокия Васильевна, пока муж был в плавании, приобрела дом на сопке - выше нынешней улицы Толстого. Дом не чета нынешним - обычный, деревянный, срок службы которого уже давно истек.

А капитаном он был знатным. Еще в августе 1962 года краевая газета “Красное знамя” посвятила ему целый “подвал”. И случай был подходящий. Его экипаж буксира “Отличник” в невероятно трудных условиях спас МРС-212, оставшийся без связи и потерявший управление.

Впрочем, Евгений Федорович не любит вспоминать о своей работе, считая ее чем-то обыденным, естественным. Больше отдает предпочтение рассказам о своих “подвигах” на берегу.

- Да что там, хорошо пожил, - говорит почти с гордостью он. - Работал, как все тогда работали. Хорошие деньги зарабатывал, родне раздавал не считая, всегда матери помогал. Теперь ничего не осталось, - поникает Евгений Федорович. - А характеристики, грамоты, медали - остались, вот они, смотрите... - показал на ворох бумаг.

Квартира для матери

Сейчас от большой и некогда дружной семьи Клюкиных остались два брата и сестра, не считая мужей и жен, а также последующих поколений. А в 1982 году была жива еще мать, Александра Семеновна, которую Евгений Федорович тогда и поставил в очередь на квартиру - как мать трех фронтовиков. Сам ходил отмечаться, теребил службы и через 9 лет, в 1991 году, пробил-таки однокомнатную квартиру-маломерку на Первой Речке.

К тому времени у Евгения Федоровича жилья не было.

- Давайте выпишем ордер на вас, вы ведь тоже фронтовик, и все равно жить будете вместе, а мама стара... Просто потом могут возникнуть проблемы, - предложили работники, выдававшие ордера.

Деды наши, однако, люди крайне непрактичные и в отличие от нас честны перед родителями. Евгений Федорович настоял, чтобы ордер был выписан на Александру Семеновну, прописался сам, оформил опекунство, раздал ключи всей родне - мол, тоже помогайте матери, которой, между прочим, тогда было уже под 90. Казалось, все сделал правильно, а на самом деле - наворотил дел.

Трения с сестрой и ее дочерью, то есть его племянницей, начались почти сразу. До этого 9 лет они спокойно наблюдали, как Евгений Федорович “выбивал” квартиру, теперь же начали предъявлять на нее права. Сначала Клюкин просто махал на них рукой - мол, отстаньте, а забеспокоился лишь тогда, когда родственнички сменили замок.

И тут он не предпринял ничего, попытавшись лишь договориться с родственниками. А те усиленно “атаковали” мать, убеждая ее в “корысти” Евгения Федоровича. Известно, капля камень точит. Что уж тогда говорить о 90-летней женщине. И в 1994 году Фрунзенский районный суд, рассмотрев иск Александры Семеновны в отсутствие Клюкина, выселил последнего из квартиры без предоставления другого жилого помещения.

Племянница, имеющая квартиру, предприняла шаги для закрепления помещения незамедлительно: Клюкина выписала, квартиру по доверенности приватизировала, оформила завещание...

Не журналиста это дело, подвергать сомнению решения суда, однако все же поражает, с какой легкостью, оказывается, у нас можно выбросить старика на улицу - в буквальном смысле слова. К тому же, самого-то Клюкина на судебном заседании не было.

- К сожалению, - рассказывает Александр Иванович Базылев, руководитель адвокатской фирмы “Базылев и Ко”, - наша фирма пришла на помощь Клюкину поздно, когда решение первой инстанции было уже принято. Была надежда на краевой суд, но я тогда не знал характера Евгения Федоровича.

А если б знал Александр Иванович прямолинейность Клюкина, то, по-видимому, не решился бы взять его с собой на судебное заседание. Ибо в один из моментов заседания Клюкин не выдержал и бросил в сторону судей напористо и грозно:

- Что вы тут мне рассказываете? Там (в районном суде. - Ред.) наговорили черт-те что, здесь, понимаешь, обвиняете...

Эх, деды, как вам объяснить, что в судах так вести себя не положено?

Гусары нынче не в почете

Смотрю на него, сравниваю с фото, напечатанным в 1962 году в газете “Красное знамя”, - высокий, плотный, с напористым взглядом (“У меня тогда было 112 килограммов”, - говорит он) - и начинаю понимать, как на нас сказываются время и обстоятельства. Поиссох капитан Клюкин, даже ниже стал, к тому же и ноги лишился - тромбоз достал, лишь характер остался прежним. Таких жизнь не ломает, лишь одного не понимает Евгений Федорович: почему на склоне лет, честно отработав на госпредприятиях, остался в одном поношенном костюме?

Знаю, как могут откомментировать ситуацию нынешние 30-летние, а то и моложе, уже имеющие все и вся, начиная с шикарной квартиры, непременной машины и пока в мечтах - коттедж:

- Раньше, дед, надо было думать. Меньше гусарить и больше приобретать. Были же у тебя возможности...

Да, конечно, были. И задайся он целью в период своего капитанства, наверное, Клюкин имел бы и коттедж, и машину, и с высокой колокольни сегодня плевал бы “на социально сильную политику”. Но люди уже уходящего поколения по большей части тогда просто жили, удовлетворяясь минимальными потребностями: максимум желаний - хрущевка да дачка. Оттого и воспоминания их, не замусоренные погоней за благами, так бывают интересны. И именно потому сегодня они обделены более, чем кто-либо.

А главная их вина в том, что, да простят меня ветераны, мешать они стали молодым и резвым, потому что живут уж очень долго. Им бы уйти уже да отдать детям то, что нажили, а они - несмотря на полуголодное детство, тяжелую, полную лишений юность и зрелость, тянут по 70, 80 и даже 90 лет.

...Александра Семеновна умерла в 1997 году в возрасте 93 лет. Ее 72-летний сын еще не теряет надежды вернуть себе квартиру, находящуюся сегодня под арестом. Но дело это долгое. Пока дойдет очередь в Верховном суде, пока - при благоприятном исходе, естественно, оно вернется в край. А тут свои сроки - словом, дожить бы. Ну, хорошо, если Евгению Федоровичу отпущено столько же, сколько матери. А если нет?

- Что ж, бомжем помру, - невесело усмехается Клюкин.