Невозможно смотреть на негров в “жизели”...

Владивосток не избалован хорошим балетом. Но в ноябре нам повезло, мы смогли насладиться прекрасными спектаклями труппы Донецкого театра классической оперы и балета под управлением народного артиста Украины Вадима Писарева.

Вадим Писарев - личность неординарная. В свои 33 года он художественный руководитель труппы, блистательный солист, лауреат многочисленных международных конкурсов Москвы, Парижа, Хельсинки, организатор фестивалей балетного искусства, издатель газеты. В Донецке Писарев создал школу хореографического мастерства. В 21 год он завоевал Большую золотую медаль на престижном конкурсе артистов балета в американском городе Джексоне. В 1995 году Писарев получил приз ЮНЕСКО как лучший танцовщик мира. Он танцевал на одной сцене с Васильевым, Плисецкой, Максимовой. Специалисты отмечают редкую исполнительскую технику Вадима Писарева, его невероятные полеты и легкость. Однажды после “Вальпургиевой ночи” поклонники подарили Вадиму букет воздушных шаров со словами: “Вы летаете еще выше и легче”.

- Вадим, ваши прыжки просто поразительны. Это от бога?

- Наверное, мне природой или богом дарована координация. Еще учась в Киевском хореографическом училище, я увлекался техникой. А начинал в ансамбле народного танца. Техника украинского гопака помогла быстро овладеть техникой классического танца.

Перелом в моем творчестве произошел после того, как мне году в 83-м удалось увидеть запись выступления Михаила Барышникова. Это была запрещенная пленка, смотрели украдкой. Ночь не спал, потом пришел в класс и стал танцевать.

- Что вам ближе - классический балет или современный?

- Танцую и то и другое. Но с опытом убеждаюсь, что классический танец выше модерна и неоклассических танцев. Это база, на которой мы растем и развиваемся. Двойное ассамбле, если его танцовщик делает без помарок, чисто, четко, будет впечатлять еще тысячу лет. В модерне танцоры двигаются свободно. Эта пластика привлекает зрителя, но завтра они ею насытятся.

- Русский балет сегодня переживает не лучшие времена?

- Период упадка. В советское время был “золотой век” оперы, балета, музыки, живописи. Сейчас больший интерес у публики вызывают спортсмены, звезды эстрады. Иные танцовщики предпочитают выступать, например, в Париже, где публика оценит по достоинству их талант. Здесь остались только те танцовщики, которые посвятили русскому балету всю свою жизнь, на них держится Большой, Киевский театры. Но есть в нынешнем положении вещей и нечто хорошее: в Большой пришла молодежь. Раньше для того чтобы получить одну из первых партий, например, в Киевском театре, нужно было просидеть в кордебалете лет пять. Сегодня молодые быстро становятся зрелыми танцовщиками, получают известность. Уже появились такие яркие имена: Вишнева, Лопаткина, Захарова. А вот сильных танцовщиков, кроме Баталова, нет.

Русский балет всегда отличался от западноевропейского или американского. Видишь “Лебединое озеро” и всегда по рукам, по жестам понимаешь, что это русская школа балета. Так же вы всегда узнаете американскую школу, они к жесту относятся без внимания. Но сегодня идет смешение всех школ. Современный балет строится на базе русской и французской школ.

- С удивлением прочла в вашей газете, что центр балетного искусства перемещается из Европы в Японию. С чем это связано?

- Японцы впитывают в себя как губка все талантливое. Сманивают наших педагогов, танцовщиков. Они построили массу балетных школ. И, знаете, если восемь лет назад это было что-то ужасное, то сегодня в Японии появились великолепные танцовщики. Будучи членом жюри на одном из международных конкурсов, поражался исполнению классических партий японскими балеринами. Японцы боготворят русскую школу и фанатично преданы своей работе, впитывают каждое наше слово. Единственно, им мешают узкие глаза, короткие ноги. Балет - это прежде всего линия ноги, стопы, руки, внешность, сила. Почему русский балет достиг таких высот? Наши люди изначально красивы. Где-то японцы выигрывают, но их невозможно смотреть, например, в “Лебедином озере”. Так же, как невозможно смотреть на негров в “Жизели” или “Спящей красавице”. Они должны танцевать свои партии в “Баядерке”, “Корсаре”.

- Вадим, вам несложно одновременно быть солистом и художественным руководителем?

- Передо мной были примеры Барышникова, Нуриева. Показалось, что и я смогу. Когда вы достигаете мастерства, можете только утром сделать очень хороший профессиональный балетный класс. Этого хватает. Тем более мне не нужно учить спектакли классические и современные. Я их уже все знаю.

В своей жизни я сыграл все, о чем мечтал. “Жизель” - удивительный спектакль, один из самых любимых и старых моих спектаклей. Станцевав “Жизель”, я понял, что не зря прожил жизнь в балете.

- Почему вы не остались за границей? В свое время вы долго там работали.

- Да, во время путча наш театр находился на гастролях в Америке. 37 человек остались там, заняв ведущие места в разных театрах. Вернулся, потому что не хочу работать для чужого народа. Это не громкие слова. И не понимаю, почему я должен всю свою жизнь работать только ради своего благосостояния. Тем более не хочу работать для людей, которых я не люблю. В какой-то момент там мне стало страшно. Счастье ведь не в том, чтобы иметь богатство. Меня душила нехватка общения. Не хватало запаха родины. Я в другой стране не могу творить.

После возвращения труппу Донецкого театра оперы и балета пришлось собирать буквально по крупицам. Театр переживал упадок, но в 80-х он был силен. Нас даже Киев боялся, только Москва приглашала на гастроли, впрочем, как и теперь. Год за годом набирали труппу. Сейчас у нас прекрасный коллектив. В репертуаре 46 спектаклей, появились “Реквием” Моцарта, “Дон Кихот”, “Пер Гюнт”, постановка по Набокову. “Пер Гюнт” идет в моей постановке. Вообще хотелось сделать театр международного образца, поэтому мы старались сформировать репертуар, который был бы интересен не только нашей публике, но и зрителям Парижа, Лондона, Стокгольма.

- Вадим, в балете вы уже взяли все вершины, но как, наверное, трудно удержаться?

- Балет - это ежедневный труд. Иной раз хочется отдохнуть, походить по музеям, съездить на природу. Могу позволить себе отдохнуть 2-3 дня - не более. Иначе, боюсь, потеряю форму.

- Говорят, в балете главное - вовремя уйти?

- На пенсию у нас выходят в 38 лет. Потом можно работать педагогом. Вот говорю с вами и задумался об этом... В принципе Барышников в 44 года был в прекрасной форме. Все дело в природе и том, как долго сможешь себя держать. Но, с другой стороны, Марис Лиепа был прав в том, что балет - это искусство молодых. Правда, иногда ветеран сцены может прыгать выше молодых. Фальк Акапусте, прекрасный педагог и великий немецкий танцовщик, в 55 лет танцевал так, как молодые не танцевали. Он для меня образец.

- Обычно личная жизнь балетных артистов не складывается. А у вас и здесь все благополучно. Жена - замечательная балерина Инна Дорофеева, растет сын Андрей.

- И нашу семью не нужно сильно идеализировать - живем, как все. Бывают ссоры. Но главное, есть взаимопонимание.

Сын серьезно занимается классическим танцем, ходит в хореографическую школу. Я вижу, у него данные лучше, чем у нас с женой.

- У вас, неземного артиста, есть свои слабости?

- Конечно, люблю баню, рыбалку, обожаю собирать грибы, хорошо поесть, немного выпить. Знаете, нужно уметь расслабляться. Перегрузки для артиста - это смерть. Когда танцуешь каждый день, не можешь ночью заснуть от страшной усталости. Рюмка коньяка помогает, только чтобы это не мешало работе. Кстати, мне понравилась ваша водка.