От прадеда в наследство достались... близорукость и любовь к России

Ив Франкьен - 42-летний благополучный гражданин благополучной Америки. Славист, переводчик-синхронист, интеллектуал, книголюб и меломан. Приятный, предупредительный собеседник c открытой улыбкой и внимательным взглядом серо-голубых глаз. Он живет в Сан-Франциско, в нескольких минутах ходьбы от океана. Но в свое первое плавание Ив отправился нынешней осенью от русского тихоокеанского берега. И в этом есть перст судьбы. В прошлом веке его прадед Виктор Ананьевич Панов, военный офицер, подпоручик корпуса флотских штурманов, не один год бороздил эти воды на судах “Абрек”, “Нерпа”, “Алеут”, терпел кораблекрушение у берегов Японии. Но свою громкую славу он снискал на другом поприще - как редактор и издатель газеты “Дальний Восток”, которой руководил около 30 лет. Вот уже третий свой отпуск Ив Франкьен проводит во Владивостоке, вернее, в его архивах. Он задумал написать правдивую книгу о своем знаменитом прадеде, которого одни причисляли к агентам Коминтерна, другие - к махровым монархистам и черносотенцам.

- Ив, так получается, что в Приморье вы приезжаете осенью, в самое чарующее время года. Это попытка совместить полезное с приятным?

- Если вы имеете в виду отдых - его нет. Встаю в 6 часов утра. План на день уже составлен - в этом я педант, к тому же очень многое нужно успеть. Во Владивостоке пробуду 3 недели и несколько дней в Москве.

После завтрака и бодрого напутствия по радио “провести день с улыбкой” отправляюсь в переполненном троллейбусе или на маршрутке в центр города. Это занимает чуть больше часа. Я остановился у знакомого, который живет на Седанке, машины у него нет. К слову, у меня ее тоже нет, как и водительских прав. Правда, общественный транспорт в Сан-Франциско заметно отличается от владивостокского.

- В таком случае, какие рабочие планы на этот отпуск?

- Нужно просмотреть в архиве Общества изучения Амурского края подшивки “Дальнего Востока”. А их немало, ведь газета выходила с 1892-го и с небольшими перерывами вплоть до 1922 года.

Авторское отступление. Октябрь 1917 года внес свои коррективы в жизнь издания и его редактора. С одной стороны - цензор, извечный враг В. Панова, обрядился в тогу свободы, справедливости и стал обвинять его в поклонении бывшим властям. (Хотя в 1914 году Панов за правдолюбие был даже временно выселен из города как “человек вредный для общественного спокойствия”.) С другой - враги редактора объявили его приверженцем коммунистических идей. А ратовал Панов лишь “...за право каждого возвысить свой голос против произвола и насилия в новой свободной России”.

Советские историки не простили Панову его политических взглядов, а также того факта, что 2 сына Виктора Ананьевича ушли добровольцами к атаману Семенову, оба погибли. Подшивки “Дальнего Востока” издания 1917-1918 годов угодили в спецхран, откуда их извлекли не так давно.

- Но ведь во Владивостоке, увы, нет всех подшивок “Дальнего Востока”. В общей сложности не хватает газет за 7 лет.

- Их я буду смотреть в Российской государственной библиотеке в Москве. Зато здесь есть шанс познакомиться с документами, поступившими из Томского архива, где можно узнать новые подробности из жизни Панова. Он был очень разносторонним человеком - вел метеонаблюдения, руководил владивостокскими Александровскими мореходными классами (ныне морская академия), слыл активнейшим гласным, завсегдатаем Владивостокского биржевого комитета и даже побывал в должности городского головы Владивостока. Панов-историк - это вообще отдельная тема для разговора.

Опять же во Владивостоке можно увидеть редкие экземпляры газеты “Руль”, которая выходила с марта по декабрь 1922 года. В ней, кстати, была опубликована первая часть очерков прадеда “Старый Владивосток”. В этом издании работал не только Панов-старший, но и его сын Николай.

- Кок-Панов, который был репрессирован в 1924 году?

- Он самый. У меня есть краткая выдержка из документа той поры. Там, в частности, говорится, что дело Панова, “талантливого фельетониста и вместе с тем продажного журналиста”, слушалось в губернском суде в продолжение 3 дней. Ему было предъявлено обвинение в контрреволюционной пропаганде, в связях с японскими и белогвардейскими штабами, а также в шантаже. Он был приговорен к высшей мере наказания без применения амнистии.

Я бы хотел познакомиться с этим делом, которое хранится в архиве ФСБ во Владивостоке.

- Вы думаете, вам как иностранцу позволят?

- Прецедент уже был. В 1996 году меня на несколько часов допустили к делу другого дедушки, по линии мамы, Владимира Александровича Иванова. Он родился во Владивостоке, был военно-морским офицером, подводником. Служил под началом Старка. Но не покинул родину с флотилией, остался. Командовал пограничным морским отрядом. Его арестовали в 1937-м, год спустя расстреляли. В документах не оказалось ни единого снимка. Я “подарил” этому учреждению фотографию 1936 года, на ней дед вместе с мамой - их последняя встреча. У дела должно быть “лицо”.

- А как ваша мама, Ия Владимировна, относится ко всему этому, после того что стряслось с ее семьей в России, на родине?

- Когда я впервые в 1995 году ехал во Владивосток, она попросила привезти семена укропа. Сейчас в нашем палисаднике его целые заросли. Для мамы это запах родины. Она не ложится спать до 12 часов ночи, пока не посмотрит программу новостей из России. Частенько звонит во Владивосток - у нее появились здесь новые знакомые, чтобы узнать все из первых рук. Собиралась вместе со мной приехать сюда, в город своего детства, где провела 5 лет в большом доме Панова на Прудовой, 10. Но теперь это, наверное, уже невозможно - в прошлом году ей сделали сложную операцию. Да и возраст - 80 лет.

И еще. В нашей семье мы всегда говорили по-русски. Я ответил на ваш вопрос?

- Спасибо, вполне. Одна эмигрантка, с которой мне довелось встречаться, сказала: “Родина - это даже не кровь, это язык”. Вы родились в Бельгии, отец у вас католик. Но, судя по языку и вашему увлечению историей прадеда, вы больше русский, чем американец?

- Наверное, это так. Кстати, имя Ив тоже имеет славянское происхождение. В моей библиотеке, которая насчитывает больше 3 тысяч томов, есть несколько самых важных книг. Среди них “Записки молодого врача” и “Белая гвардия” Михаила Булгакова. В них, на мой взгляд, показана одна из основных черт истинно русского человека: ни при каких ударах и поворотах судьбы не озвериниться! Вот что главное! Вообще по шкале человеческих ценностей для меня на первом месте стоит порядочность, затем интеллект и чувство оптимизма, без которого в России, похоже, просто не выжить.

- Ив, почему вы выбрали профессию переводчика, а скажем, не преподавателя - при таком прекрасном знании языка и любви к литературе?

- Книги, действительно, моя первая любовь, без них я просто не могу жить. А вот педагогика не для меня: не нравится выступать перед аудиторией, к тому же я не обладаю должным учительским терпением. Хотя образование получил вполне подходящее - окончил Калифорнийский университет (г. Беркли) по специальности славистика.

Что касается моей профессии, которую многие считают скучной, она меня устраивает.

- Вы достаточно востребованы как профессионал, чтобы вести безбедную жизнь?

- До 90 процентов заказов я получаю через информационное агентство США. Конечно, я не могу построить собственный дом, в Сан-Франциско это будет стоить около полумиллиона долларов - таких денег у меня просто нет. Но мы с мамой снимаем хорошую квартиру в прекрасном районе. Жаль только, что хозяин не разрешает завести собаку. Но в нашей жизни есть музыка, удалось собрать неплохую фонотеку. Правда, к пианино в последнее время подхожу все реже - не хватает времени.

- Ваш прадед был очень ярким и разносторонним человеком. Что вам досталось от него по наследству?

- Думаю, близорукость и интерес к России, истории Дальнего Востока, людям, их судьбам.

- Известно, что Панов любил обедать в ресторане у Шуина на Светланской. Вы во Владивостоке присмотрели для себя какое-нибудь “вкусное заведение”?

- По правде говоря, я человек домашний. Мама приучила меня к борщам, винегрету, блинам, пирожкам - она все готовит сама. А еще к чаю с лимоном. Как она любит шутить: “Мы отчаянные”.

Здесь, во Владивостоке, меня тоже угощают по-домашнему и очень вкусно - друзья.

- На Востоке говорят: “Цель должна быть больше жизни”. Вы можете назвать такой целью книгу о прадеде?

- Саму книгу нет, а поиск, который продолжается уже больше 20 лет, - да. Чего стоят одни фотографии, которые мы обнаружили на дне сундука после смерти Натальи Викторовны, сестры моей бабушки. Там можно увидеть старожилов Владивостока, многих знаменитых людей города. Одну из этих уникальных фотографий - участников съезда сведущих людей, среди которых были Ф. Буссе и В. Панов, я передал в прошлый приезд в архив Общества изучения Амурского края. Думаю, это только начало.

- Ив, можно сказать, ваша жизнь удалась. И все же чего вы еще ждете от судьбы?

- Хочу, чтобы появилась семья и след на земле остался после меня тоже.

- Вам бы хотелось, чтобы будущая жена была русской?

- Это необязательно. Хотя сейчас самая близкая и дорогая мне женщина - русская.