Пейзаж на фоне звезд

Конец первого века космической эры ознаменуется для двух держав весьма примечательными событиями. Для США - выводом на околоземную орбиту международной космической станции и полетом первого американского астронавта 77-летнего сенатора Джона Глена. Для России - похоронами многострадальной станции “Мир” и запуском в космос невесть каким образом вынырнувшего из кремлевских кабинетов высокопоставленного чиновника 48-летнего Юрия Батурина... А началась космическая эра, известно, первым полетом в околоземное пространство Юрия Гагарина. Продолжилась выходом туда Алексея Леонова, высадкой на поверхность другого космического тела - Луны - астронавта Нэйла Армстронга, подтверждалась работой на сооруженных руками землян орбитальных космических станциях. Знаменитое гагаринское “Поехали!” во время старта его “Востока” явилось настоящим символом новой эпохи. И действительно - пошло-поехало. Уже десятки представителей человеческого рода посетили космос. И не только профессиональные пилоты. Журналист из Японии, кондитер-технолог из Англии, врач из Франции, астрофизик из Германии на российских “Союзах” и более 30 пассажиров-исследователей на американских “Шаттлах”, в том числе 2 их сенатора и даже шейх из Саудовской Аравии...

Пишите заявление

Смелая идея о подготовке и отправке в космический полет гуманитария первому пришла в голову Королеву. Еще на заре космической эры он возмечтал, чтобы в космосе побывал профессиональный журналист. Сами служители пера в то далекое тоталитарное время о подобном счастье не могли даже и мечтать.

Как-то в 1964 году журналист из “Комсомольской правды” Ярослав Голованов обсуждал с Королевым свою повесть о создателях космических кораблей, и отец советской пилотируемой космонавтики неожиданно бросил:

- А вообще-то вам самому надо туда слетать и все это испытать на собственной шкуре.

Заявление Голованов написал, сделав в нем особый акцент на необходимости “застолбить” первый пассажирский полет в космос, и назвал среди возможных пассажиров музыканта, художника, писателя или журналиста. Через год вместе с телерепортером Юрием Летуновым он даже прошел специальный медицинский отбор. Но умер Королев. Потом разбился Комаров, затем последовала трагедия при возвращении из космоса Волкова, Добровольского и Пацаева - до журналиста ли, музыканта ли здесь?

Американцы же подхватили идею гуманитарного освоения космоса, подготовив полет учительницы Кристы МакОлифф. Но и этому пионерскому проекту не суждено было осуществиться. Страшная катастрофа 29 января 1986 года на взлете “Челленджера” унесла жизни всех 7 членов того экипажа. Как бы лишний раз напоминая землянам, что они вторгаются в совершенно новый, пока еще чуждый им мир, и если они и впрямь хотят в него войти, то за это надо заплатить немалую цену.

Кашпировский, Леонтьев и другие

Освоение космоса нашей страной было теснейшим образом связано с военными программами и политикой, потому денег не жалели, а с человеческими интересами особенно не считались. Космонавты, на долю которых выпадала величайшая честь и удача оказаться на вершине огромной нашей космической пирамиды, делали то, что “надо Родине”. Выделяющиеся из общего потока взгляды и мнения по проблемам космонавтики в расчет не брались. В итоге в числе советских “покорителей космоса” не оказалось многих из тех, кто действительно был достоин этого и нужен там на пути человечества к прогрессу. Например, представителей нашей замечательной науки, давшей миру столько выдающихся имен и открытий. Кто знает, какая гениальная идея может осенить во время работы на орбите астронома, физика, биолога? Уж, наверное, не та, что посещает пусть классного, но пилота или бортинженера.

Увы, великая наша пилотируемая космонавтика пошла по пути наименьшего сопротивления - подготовки в основном обслуживающего персонала космической техники. А проще говоря, создания этакого орбитального таксопарка: в нем есть неплохо работающие корабли и станция, их обслуживают знающие свое дело инженеры и пилоты. Там время от времени проводятся какие-то научные эксперименты, мало что дающие фундаментальной и прикладной науке. Но главной задачей становится зарабатывание денег “космическим извозом”.

Пожалуй, первым чисто коммерческим проектом стал контракт Главкосмоса с частной японской телекомпанией “Ти-Би-Эс”, согласно которому на станцию “Мир” должен был лететь репортер. Но сверхцели этого первого в мире полета гуманитария не простирались далее поднятия в Японии рейтинга телекомпании и возвращения затраченных денег с помощью рекламодателей. А то, что 47-летний японский журналист Тояхиро Акияма, ведший до прихода в Звездный городок не совсем здоровый образ жизни и доведенный умелыми руками инструкторов из Звездного до худо-бедно подходящего предполетного состояния, во время короткого пребывания на “Мире” все-таки чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке, на достижении этих задач уже отразиться не могло.

Однако этот контракт Главкосмоса чудесным образом отозвался в самой стране Советов, которая к тому времени освоила уже кое-какие принципы демократии. После первых же сообщений в газетах о советско-японском проекте буквально взорвалась наша пресса, посчитавшая оскорбительным, что государство находит место на своем космическом корабле заморскому репортеру, но так и не реализовало идею Королева о посылке в космос собственного гуманитария. Тут же из числа пишущих о космонавтике маститых журналистов была создана “Космическая комиссия”, которая занялась “пробиванием” нашего полета. Был объявлен всесоюзный творческий конкурс на участие в грядущем полете.

Впервые для отбора кандидатов в космонавты организовали открытое, всесоюзное состязание, в котором мог принять участие любой желающий профессиональный журналист. По его итогам и в результате тщательного медицинского отбора в Звездный на общекосмическую подготовку отправились 6 отечественных журналистов, в их числе и автор этой статьи.

Казалось, теперь-то ничто не может помешать отечественному журналисту попасть в космос. Тем более, что деньги уже были затрачены (подготовка одного претендента в Звездном городке в ценах того времени исчислялась миллионом рублей). Сам президент страны Михаил Горбачев публично пообещал, что полет этот состоится. Более того, в ходе его планировалось организовать грандиозное мировое телешоу с прямыми репортажами с орбиты, и Тэд Тернер изъявил согласие предоставить для прямых телемостов с космосом возможности своей “Си-Эн-Эн”. Рекламодатели готовы были выложить деньги, значительно перекрывающие все затраты. Какие были замыслы!..

К сожалению, и эта попытка не удалась. Сначала слетал, тошнотворно прокувыркавшись на орбите 7 суток, японец, потом развалился Союз, ушел со сцены Горбачев. В нашей стране опять было не до полета в космос своего журналиста...

Зато после японского пошли другие коммерческие проекты: с англичанами, австрийцами, немцами, французами, американцами. Иностранные пассажиры - за наличные деньги или по бартеру - зачастили на нашу станцию со своими программами. Космический таксопарк заработал с полной нагрузкой.

А что же наши, российские? Неужели в первой в мире космической державе нет желающих прокатиться на отечественном космотакси? Отнюдь. Пусть с опозданием, но такие желающие нашлись. В начале 97-го частный бизнесмен Евгений Востриков, владелец собственных телекомпаний в России и США, попросил космическое руководство позволить ему за свой счет слетать на “Мир”, но не смог пройти все медицинские испытания. Примерно в то же время отечественный консорциум, в который вошли объединение “Фильм-ТВ”, частные компании и общественные организации, задумали снимать на нашей космической станции фильм по роману Чингиза Айтматова “Тавро Кассандры”. И 12 человек из трех десятков желающих дошли каждый до своего этапа специальной медицинской комиссии. Среди них чудесным образом оказался известный врачеватель на расстоянии Анатолий Кашпировский, намеревавшийся провести из космоса грандиозный терапевтический сеанс. И не менее известный певец Валерий Леонтьев, который хотел с орбиты Земли обкатать записанный недавно альбом песен “По дороге к звездам”. Право же на общекосмическую подготовку в Звездном в итоге получили только двое из этой группы: профессиональные артисты Владимир Стеклов и Наталья Громушкина.

Однако у российского космического агентства нет для них места в плановом полете. Причем речь идет даже не об уплате стандартной суммы в 12-15 млн. долларов, а предлагается заплатить за строительство отдельной ракеты для этой программы, что оценивается уже в 60 млн. Такие деньги в России не найти. Вроде бы есть предложения от американцев вложить в “артистический” проект около 100 млн., но в этом случае они ставят очень жесткие условия по съемкам и прокату готового фильма, на что наша сторона пока не соглашается.

Скорее всего очередной российский космический гуманитарный проект ждет судьба предыдущего, журналистского. Похоже, уже по традиции не любят наши таксисты соотечественников, предпочитая им иноземцев.

Скатертью дорога

Однако есть соотечественник, для которого не только вне конкурса находится “космическое кресло”, но до беспрецедентных размеров сокращается и сама подготовка к полету: как общекосмическая (с минимальных 1,5 лет до 5 месяцев), так и экипажная (всего-то полгода, когда обычные космонавты на этом этапе кувыркаются годами). Дата старта двухнедельного полета в космос бывшего помощника президента по национальной безопасности, бывшего секретаря Совета обороны страны Юрия Батурина была определена еще до получения им в феврале удостоверения о квалификации космонавта.

Правда, не совсем понятно, зачем вышедший в тираж кремлевский чиновник собирается в космос. То он утверждает, что сейчас крайне актуально выработать юридические нормы по организации жизни космонавтов на грядущей международной станции. То, выступая по телевидению, загадочно говорит о каких-то запланированных для него сверхважных и сулящих грандиозные прибыли научных экспериментах.

Думается, дело тут в другом. Просто наш соотечественник с детства мечтал побывать в космосе, да некогда было заниматься такими суетными вещами, как продирание к заветному космическому креслу в бытность его рядовым инженером в небезызвестной космической фирме НПО “Энергия”. Вместо этого он подался в куда более привлекательные и перспективные политические сферы, получив предварительно юридическое образование. И вот по прошествии многих лет, отдав свои способности на службу сильным мира сего и достигнув захватывающих дух высших чиновничьих высот, решил в 48 вернуться к светлой юношеской мечте. А президенту-то нашему какая разница, куда отправлять сделавших свое дело мавров - хоть в Ватикан, хоть в космос.

Придумать же красивые поводы для этого полета юристу такого класса проще пареной репы. Ведь, верно служа Ельцину, он не только в 93-м подготовил печально памятный президентский указ 1400, после которого у Белого дома пролилась первая кровь новой России, но и несколько лет спустя, когда кровью этой затопили всю Чечню, с готовностью занялся юридическим обоснованием президентского решения о вводе в эту маленькую республику российских войск. Так что в космос полетит весьма подкованный, показавший себя юрист!

Что ж, как говорится в таких случаях, скатертью дорога. Есть, однако, небольшая закавыка в грядущей космической одиссее бывшего кремлевского чиновника. Кто платит за его трогательную мечту? Ведь цена космического полета на российском корабле составляет сейчас не менее 12 млн. долларов. Как мне сообщили в РКК “Энергия”, этот полет идет по федеральной космической программе российского государства. То бишь, как и полеты всех до сей поры российских граждан, финансируется правительством нашей страны. А это значит, что за осуществление юношеской мечты Батурина платит... весь российский народ!

Как рядовой налогоплательщик и человек, немного познакомившийся с отечественной космической кухней, я глубоко возмущен готовящимся очередным грабежом народа. Какие фантастические суммы из государственной казны расходуются на блага чиновников всех мастей!

Без возврата...

Когда в феврале 92-го, сдав госэкзамены и получив квалификацию космонавта-исследователя, я покидал Звездный с полным пониманием того, что журналистская космическая одиссея завершена и мне от Земли не оторваться, признаюсь, было очень тягостно. Думал, хуже не бывает. Но испытываемые мною гнетущие чувства меркли рядом с теми трагедиями, которые поджидают человека, решившего посвятить жизнь этой высокой цели, но так и не полетевшего в космос.

Многие мужественные люди и уникальные специалисты, готовые на любые тяготы и жертвы ради этого полета, оказывались совершенно беспомощными перед главной пыткой нашей космонавтики - ожиданием заветного полета, когда летят в космос другие, обладающие чаще всего отличными от профессионализма качествами. Ведь в первую голову играли роль идеологические, социальные заказы или умение претендента найти общий язык с начальством и быть послушным.

В Звездном мне довелось познакомиться с весьма необычным человеком - ныне профессором, доктором технических наук, действительным членом Академии космонавтов Михаилом Бурдаевым, пришедшим в отряд в середине 60-х с большой группой военных научных работников. Когда, решившись на медицинское обследование только ради желания узнать состояние своего здоровья, Бурдаев успешно его преодолел и получил затем вызов в Звездный, он взмолился перед начальством: “Не хочу быть космонавтом. У меня в институте прекрасная тема. Я кандидат наук, вот-вот получу отдел. Да и кто меня возьмет в космос с ростом 183 и весом 90?” “Да ты что! - вскочил директор института. - На все войска ПВО нашли только трех таких пригодных по здоровью, а ты отказываешься. И думать не смей об этом!”

Перед столь серьезным поворотом в жизни Бурдаев трезво прикинул свои возможности. И решил рискнуть. Правда, с самого начала своей космической эпопеи договорился с начальством: 1,5 года подготовки, полет в космос... и возвращение в институт.

Но в Звездном все оказалось не так, как писали об этом в газетах. Лет через 10, по горло нахлебавшись всяких несправедливостей, подлостей и интриг в очереди на полет, но так и не слетав и не имея ближайших космических перспектив, он сделал в отряде космонавтов неожиданное заявление - о готовности лететь на Луну или на Марс... без возвращения на Землю. Это в то время, когда еще обсуждался вопрос о дальних полетах, но уже было ясно, что у нашей страны нет возможностей долететь туда и вернуться назад, а Бурдаев был включен в “лунную программу”.

- То была не поза, не обреченность, не отчаяние или психический сдвиг, - рассказывал мне Михаил Николаевич в 1994 году, когда уже вышел из отряда и, находясь на пенсии, занимался только наукой. - Для военного человека, готового осуществить высокое дело своей жизни и, если потребуется, отдать ее, это норма. Я же не решал за других - только за себя! И я действительно был готов лететь без возврата, но с интересной и серьезной научной программой. Да я бы и сейчас полетел...

Он, конечно, не полетел “в один конец”. Даже самый античеловечный советский строй не решился бы на такой вызов международной общественности. Не попал Бурдаев и в “нормальный” полет, поскольку слишком выделялся из толпы, хотел сделать что-то серьезное в космосе... и полностью испортил отношения с начальством. Его мужественное и серьезное заявление о готовности пожертвовать жизнью ради полета на Луну было истолковано как самореклама, повод спихнуть с пути конкурента и получить какую-то выгоду в пробивании к заветному космическому креслу... Но в этой “космической мясорубке” он все-таки выжил - сохранился интеллектуально и физически благодаря своей любимой науке.

Были и другие, истинно трагичные истории. Например, Владимир Преображенский, тоже ставший членом отряда космонавтов в конце 60-х, духовно и интеллектуально неординарный человек, не выдержал. Запил, в итоге попал в психиатрическую больницу. Недавно он погиб в автомобильной катастрофе. Это, конечно, крайний случай, но подобных исковерканных судеб и поломанных высоких честолюбивых помыслов в околокосмической среде немало.

Так уж сложилось в нашей пилотируемой космонавтике, что все имеющие к ней отношение люди резко делились и делятся до сих пор на 2 класса. Летавшие - нелетавшие, герои - безвестные. Независимо от числа лет, проведенных в отряде космонавтов, человеческих и профессиональных качеств первым всегда были звезда Героя на грудь, масса льгот, мелькание на телевизионных экранах и страницах газет, зарубежные поездки, гарантированные продвижения по службе и в прочих сферах (в том числе и политических). Вторым - безвестность, раненое самолюбие, существование в профессии “космонавт”, но в то же время фактически вроде и не космонавт...

От внешнего разделения никуда не денешься - раз есть вершина пирамиды, которая видна издалека, есть и масса невидимой, но поддерживающей ее породы, без которой самой вершины никогда не было бы. И в космическую эту пирамиду входят не только готовившиеся, но так и не слетавшие в космос пилоты, инженеры, врачи или журналисты. А еще и разработчики, строители космической техники, инструкторы и испытатели, сотрудники ЦУПа... Сотни и тысячи людей, без которых невозможен полет одного человека. Потому и стоит он так дорого, и ценится так высоко. Основная часть этих людей прекрасно все понимает, но глупое это разделение, производимое золотым пятиконечным значком на груди, все же остается...

Впереди - звезды

Человечество все более решительно вступает в новую, космическую эру своего бытия. Пожалуй, пресловутый полет кремлевского чиновника только подтвердит сей факт. Как подтвердит его и планируемый американцами на октябрь сего года визит в космос их старейшего астронавта, введение в строй международной космической станции.

И на этом почти неизведанном еще, но неотвратимом и прекрасном пути нас ждут как великие проблемы, так и невиданные потрясения и удивительные открытия. Уверен, предстоит и долгожданный контакт с собратьями по разуму. Впрочем, и без него причин для стремления к далеким от Земли звездам достаточно. Покидать свою колыбель стоит хотя бы для того, чтобы, как говорил герой пророческого фильма Андрея Тарковского, “...впервые ощутить людей как повод для любви... Нас ведь так мало - всего несколько миллиардов, горстка...”

Многое будет не так, как мы сейчас себе представляем. Нашей стране, например, надо срочно что-то решать с собственной пилотируемой космонавтикой, которая может просто умереть со скорым концом многострадального “Мира”. Или сживаться с непривычно незначительным для нас присутствием на строящейся международной космической станции, где свои условия будут диктовать (и уже диктуют) вложившие в нее основную долю денег американцы. В свою очередь всему цивилизованному человечеству в неизбежной кооперации предстоит изыскивать огромные средства на почти не паханную еще проблему экологии освоения космического пространства, совместный полет людей к Марсу, другим космическим объектам, грядущее создание космических колоний. И в этой кооперации каждому ее участнику уже не удастся выбивать деньги на космонавтику от своих правительств, используя предлоги военного и космического превосходства противника (какие же враги объединяются?). Разве что противником этим окажется грозящий Земле астероид... или цивилизация из другой галактики. Возможно, именно на этом пути земное сообщество станет наконец единой семьей...

Но в любом случае первые космические шаги человечеством уже сделаны, путь этот неизбежен и отступать некуда: под нами только Земля, а впереди - звезды...