Из-под земли здоровым не вернешься

В Кавалеровском районе создан единственный в стране профсоюз профессиональных больных

Бывший горняк

Жена поднимает его с дивана, усаживает, как большую куклу, в кресло, поправляет, чтобы не заваливался на бок. Укладывает поудобнее руки, с видимым трудом сгибает ему ноги в коленях, устанавливает их на полу. Чувствуется, что весь этот нехитрый процесс отработан до автоматизма, хотя она поднимает мужа нечасто, только когда приходят гости. Разговаривает он с трудом, мешают спазмы. Время от времени извиняется и замолкает - ждет, когда пройдет особенно сильный приступ. И тогда приходит из кухни жена, будто чувствует эти моменты. Она вытягивает, а потом снова сгибает мужу руки - это подобие зарядки помогает ему вздохнуть, и он может продолжить разговор. Иногда у него мелкой дрожью начинает бить ногу или мышца независимо от его воли выпрямляет ногу, а согнуть ее сам он уже не может. На помощь опять приходит жена...

Валерия нельзя оставить одного ни на минуту. Последние годы жена совсем не выходит из дома, разве что, получив пенсию, пробежит по магазинам. И все же в общении с этой семьей, заживо замурованной в 4 стенах, не чувствуешь неловкости, какая порой появляется у здорового человека рядом с беспомощным инвалидом. Не требуется подбирать слова, делать участливое лицо, бояться улыбнуться. Можно болтать о чем угодно, спорить о политике, обсуждать книги, говорить о фотоделе и о новых открытиях пушкинистов в биографии поэта и даже смеяться. Живые глаза, острая мысль, юмор, хороший духовный багаж и желание жить...

Валерию еще нет 50, он горняк по профессии. Бывший. Не работает 5 лет. 3 года не встает с дивана. Когда-то много читал, увлекался фотографией, считался у себя на предприятии одним из лучших мастеров своего дела, работал как вол и думал, что ему с его железным здоровьем сносу не будет...

Если сначала, как это положено, он каждый год заново проходил ВКК - “сдавал экзамен”, подтверждая свой статус, то нынче ему дали “бессрочную”, переосвидетельствование больше не нужно. Махнули, значит, медики на него рукой. Решили, что со своего дивана он уже не встанет.

У Валерия вибрационная болезнь - профессиональное заболевание горняков. Ну не только горняков, конечно, а всех, чья постоянная работа связана с вибрацией, например, бульдозеристов. Но в Кавалеровском районе, как и в любом другом горнодобывающем, это “привилегия” горняков, отработавших, как здесь говорят, “в горе” на полную катушку.

Проблема профессиональных заболеваний была всегда. Горняки, отработавшие десятки лет “на благо родины” в сырых, продуваемых сквозняками каменных тоннелях, где вольготно чувствуют себя крысы; горняки, гордившиеся своим тяжелым и хорошо оплачиваемым (когда-то) трудом, ударными вахтами, скоростными проходками, приносившими всесоюзную славу родному предприятию; горняки, оставившие “под землей” молодость и здоровье, - сейчас не нужны никому.

Это было недавно

Горняки - не те, которые в кабинетах, а те, которые под землей, простые работяги, уверены, что заработать “подземный” стаж и остаться здоровым невозможно. И респиратор-”лепесток” можно носить не снимая (хоть 2 сразу, как это, кстати, делал Валерий, опасаясь силикоза - болезни легких, связанной с вдыханием кварцевой пыли, “цементирующей” легкие), можно после смены делать горячие ванночки, восстанавливающие кровоснабжение в онемевших за смену руках - хорошее средство профилактики, а главное - дешевое... и все же от болезни не уйдешь. Больше ли, меньше...

Не спорю, есть и другая точка зрения, отличная от их мнения, - и по поводу профилактики профзаболеваний, и по поводу техники безопасности. Например, что профбольные в своих бедах “сами виноваты” - не береглись, ленились соблюдать положенные правила. Есть у сторонников этой точки зрения свои аргументы. Но сегодня слово тем, которые “под землей”, у них теоретических аргументов нет - есть болезнь.

Валерий работал сначала на угле, потом приехал в Кавалерово и стал оловодобытчиком - горным механиком, проходчиком, бригадиром проходческой бригады. О профессиональных заболеваниях горняков сегодня знает буквально все, изучил досконально. Говорит, что наличие проблемы определялось анекдотичной фразой: “И вообще у нас в Советском Союзе все хорошо!” Вот это и было государственной политикой - сокрытие любого негатива.

Он называет целый ряд причин, по которым избежать печального конца горнякам трудно. Оборудование, на котором работали под землей, называет “медленной смертью”: оно не соответствовало нормам, но на это смотрели сквозь пальцы, порой занижая результаты замеров вибрационности. Высокие показатели означали бы необходимость принимать меры. А как же план? А премия для всего коллектива? Финансирование ТБ, говорит Валерий, шло по остаточному принципу. Система не позволяла изменить порядок вещей. Да, покупали импортное оборудование, но самое плохое. Валерий вспоминает, как работал на КПВ “Алимак”, это комплекс проходки восстающего - вертикальной выработки. Висишь, буришь, вспоминает он, а под тобой сотня метров пустоты. И вибрация. И вонь от выхлопа заполняет тесный “мертвый мешок”.

Валерий рассказывает, что медики по негласной (а может быть, гласной) установке в упор не видели болезнь там, где она явно была. Он сам через это прошел. “Руки побаливают? А у кого они не болят!” А потом, позже: “Вам с этой работы надо уходить. Нет, вовсе не вибрационная, просто полиневрия, это не страшно, и у меня то же...” Он чуял что-то неладное и упорно добивался направления на осмотр к профпатологу в краевой центр (тогда специалист принимал только там). Направление ему не давали в течение месяца, хотя каждый горняк имеет право пройти полный осмотр в любое время. Он прорвался-таки к профпатологу без бумажки, и ему сразу поставили диагноз - вибрационная болезнь 1-2-й степени. Он вспоминает “чистилище”, через которое должен был пройти каждый, заподозренный в профболезни (читай - в симуляции). Его “дело” разбирали не только на медкомиссии, но и в администрации, и в профкоме, хотя какое, спрашивается, отношение профком имеет к диагностике профзаболеваний?

Законы, защищающие права профбольных, в принципе были. И позволяли людям работать и дальше на другой должности, сохраняя средний заработок, вернее, получая доплату в размере разницы между прежним и новым заработком. Но разве это государственный подход? Терять хорошо обученные, опытные кадры, способные на рекорды (да еще доплачивать им), и тут же лепить новые горняцкие кадры из молодежи, а потом снова терять... И, пользуясь повальным невежеством, незнанием хитросплетений законов, пугали горняков потерей хорошо оплачиваемой работы, и те (семью-то кормить надо!), бывало, и сами скрывали свою болезнь от медкомиссий.

Валерий работал за свою жизнь не на одном предприятии, и потому суд должен был определить степень ответственности каждого из них за потерю его здоровья. Суд состоялся. Вернее, судилище. Потому что потерявший здоровье горняк оказался в роли подсудимого, вынужденного оправдываться, доказывать свою честность и то, что заболел “не нарочно”.

Профбольных обманывали, недоплачивали... Он взялся, чтобы защитить себя, за книги, справочники, законы. Стал знатоком всех аспектов проблемы. К нему за консультациями шли его товарищи. На перекурах и в обеденные перерывы он становился центром “кружка ликбеза”, объясняя друзьям все тонкости их прав и обязанностей. Начальство его очень не любило. Кто же их любит, “шибко грамотных”?

- Бунтарь, значит, по характеру?

- Я не бунтарь. Я - за законность.

Настолько здорово ему доставалось в этой им самим объявленной войне, что даже нынешние нелегкие времена ему нравятся больше, чем прежние, ему - инвалиду, заработавшему “в горе” пенсию ничуть не большую, чем у тетеньки, просидевшей всю жизнь в КБО за шитьем халатов, вынужденному на эти гроши поддерживать семью безработного сына, экономить на лекарствах и оптимистически говорить, что если картошка в этом году уродится, значит, перезимуют, не пропадут...

Честные времена

Да, сегодня мы можем сказать честно - профбольных у нас много. Только в Кавалеровском районе более 500 человек зарегистрированных. Большинство - горняки, бывшие работники бывшего Хрустальненского горно-обогатительного комбината. И так же честно можем добавить - “регрессные” деньги в возмещение вреда, нанесенного здоровью, профбольным никто не платит и платить не собирается. По старому, еще доперестроечному закону ответственность за потерянное на производстве здоровье несет работодатель, то есть предприятие. И неважно, поменяло ли оно форму собственности и какой отпечаток наложила на него перестройка. А предприятие, обнищавшее, погрязшее в долгах, разродилось парочкой дочерних, чистеньких перед всеми кредиторами фирм, получивших в наследство от “родителя” кое-какое имущество. Само же оно существует сегодня только на бумаге. Свои обязательства перед профбольными передать по наследству забыло.

За каждый просроченный день начисляется 1 процент пени - такой ловкий ход придумали законники, чтобы руководителям предприятий невыгодно было затягивать выплаты. И сумма долга “регрессникам”, подкрепленная этими шустрыми процентами, приобрела фантастические размеры. Только Валерию, например, предприятие должно многие десятки тысяч рублей.

Валерий считает, что деньги у предприятия есть. Если баланс положительный (или дотация имеется) - значит есть и деньги. Если нет баланса - значит предприятие надо объявлять банкротом, распродавать имущество и погашать долги за счет этих средств. В том числе и долги перед “регрессниками”. Правда, имущество у АО “ХОК” осталось практически неликвидное, например, изготовленное по индивидуальным проектам оборудование для рудников, ныне заброшенных. Куда его? На лом китайцам? Все более-менее пригодное принадлежит сейчас другим фирмам...

Почти 3 года назад кавалеровские профбольные создали первый и пока единственный в России профсоюз для того, чтобы бороться за свои права. Собрания, митинги, пикеты, консультации с юристами, заявления в прокуратуру, судебные тяжбы с родным предприятием, письма во все мыслимые инстанции, гонцы в Госдуму... Но судебный исполнитель не в состоянии снять деньги с пустого счета неработающего предприятия, а из Государственной думы, которой давно пора принять закон, определяющий права “регрессников” уже в новой экономической обстановке, нет отклика, равно как из краевой администрации, от губернатора Приморского края, который сам, между прочим, бывший горняк...

На своих громких собраниях, оставляющих впечатление безысходности, профбольные требуют проведения ревизии на предприятии, чтобы разобраться, законной ли была передача лучшей части его имущества дочерним фирмам. А для этого нужно объявить АО “ХОК” банкротом. К решению проблемы профбольных подключились администрация района, муниципальный комитет. Воз и ныне там. Правда, в муниципальном комитете сказали, что продвигается вперед “дело о банкротстве”, так что, вполне возможно, не сегодня-завтра АО “ХОК” официально станет банкротом. Но с трудом верится, что профбольные в результате все-таки получат свои деньги.

Получим “регрессные” - и в Москву!

Этой весной, оставив Валерия под присмотром добросердечной соседки, жена выехала на огород - без своей картошки им зиму не протянуть. Приехали помочь друзья из фотоклуба, в котором когда-то состоял Валерий (они его не забывают), и друзья по несчастью - “регрессники” из профсоюзного комитета. Тетя Маша пришла на этот раз одна, без мужа. У него тоже вибрационная болезнь. В прошлом году он старался помочь на огороде по мере сил, правда, в буквальном смысле ползком. В этом году он уже не выходит из дома и вообще не встает. Его жену, вместо мужа посещавшую все собрания профбольных, ездившую в составе делегации активистов во Владивосток, чтобы рассказать о проблемах “регрессников”, избрали на последнем отчетно-выборном собрании в профсоюзный комитет.

...Говорят, состояние Валерия не безнадежно, его можно поставить на ноги. Для этого ему и его жене нужно ехать в Москву, в какой-то институт, занимающийся подобными болезнями.

- Обязательно поедем, - смеется Валерий. И добавляет: - Вот только “регрессные” получим...

Разговор с “консультантом”

Когда материал был уже готов, я решила проконсультироваться с кем-нибудь из горняков, чтобы не ошибиться в горняцких терминах. Просто с любым человеком, отработавшим приличный срок под землей на простой рабочей должности. Вспомнила про знакомого, бывшего забойщика. Это то же, что и проходчик, только бурит вертикальные, а не горизонтальные выработки. Вот наш разговор.

- Как бурил? Ну, забираешься наверх, на распорки кладешь доски, встаешь на них, под тобой яма метров 20... Что значит “если упадешь?”? Упадешь - костей не соберешь, лучше не падать. Страховка? Зачем, я же не альпинист... Втаскиваешь наверх перфоратор (почти 50 килограммов, гад, весит, столько раз пальцы себе отдавливал!), протаскиваешь шланги, устанавливаешь перфоратор на доски и буришь. Перфоратор бурит, колотит доски, и ты на этих досках колотишься 8 часов. Выхлоп? Есть, конечно, немного, но я привык, внимания не обращал. Перфоратор работает с водой, кругом такая сырость, что после смены трусы выжимаешь. На сквозняке, между прочим.

По-моему, одного года хватит, чтобы получить вибрационную. У нас среди горняков здоровых нет. Я? Ну, конечно, и я тоже - 11 лет отпахал с перфоратором. Я больным себя в общем-то не чувствую, правда, руки белые и мерзнут зимой сильно, и пальцы болят. Говорят, с возрастом будет хуже, ведь вибрационная - это нарушение кровообращения, какие-то сосудики мелкие отмирают, что ли... Вон сколько горняков похоронили за эти годы - не старых еще. Мой знакомый, Борис, здоровенный такой был, перфоратор с легкостью таскал - похоронили. 42 ему было. Причина? А кто ж ее знает!

Он называет и называет имена действительно молодых мужиков - 45, 40 и даже 38 лет, - не успевших дожить до пенсии.

- Мне врачи ставят 1-2-ю степень болезни, хотя я уверен, что у меня уже 3-я. Просто 1-2-я не оплачивается, а вот 3-я уже оплачивается, ее не добьешься ни за что. Я и не пытаюсь. Да ты что, не в горняцком районе, что ли, живешь? Все знают: администрация предприятия и медики - в одной связке! Как “зачем”? Чтобы не платить! Помнишь, лет 10 назад комиссия приезжала? (это, кстати, та самая, которую письмами вызвал из Москвы Валерий. - И. Г.) Тогда шуму было много! Вот тогда многие горняки сумели получить то, что им положено...

Скоростные проходки? Нет, я в этих авантюрах никогда не участвовал. Крысы? Их там у нас море. На них никто и внимания не обращал. Зайдешь в бытовку, а они ф-р-р! Со стола - воду, значит, из кружек пили. Сполоснешь кипятком, да и ладно.