Здесь похоронены сны и молитвы
Более 100 лет назад у подножия живописных отрогов Сихотэ-Алиня, в некогда глухом уголке Приморья от принесенного иноками древнего Валаама благодатного огня затеплилась духовная лампада Свято-Троицкого Никольского мужского монастыря. Святая обитель просуществовала почти 30 лет и оказала благотворное влияние на духовную, хозяйственную и культурную жизнь края. Сейчас Шмаковский монастырь переживает трудные дни возрождения.
Люди мирские, в большинстве своем весьма далекие от подлинного понимания христианства, зачастую видят в монашестве нечто загадочное и трагичное. Между тем монашество - это не более чем образ жизни, который вытекает из заповедей Христа. Следование этим заповедям и есть подвиг служения Богу. От всех благ земных, даже от имени своего отказывались монахи и молились за людей, как бы представительствуя за них перед Спасителем. Вступающий на этот путь сознательно возлагал на себя три обета: послушания (отречение от своей воли и разума во имя признания над собой власти своего духовного отца), целомудрия и нестяжания.
Основателем Шмаковского монастыря стал иеромонах Алексий (в миру Григорий Осколков) - бывший офицер, потомок древнейшего рода новгородских дворян. Он участвовал в сражениях под Севастополем в Крымскую войну и слыл отважным офицером. Оставив военную службу, стал крупным железнодорожным подрядчиком. В 38 лет, вследствие неизвестного душевного потрясения, ликвидировал все дела и отправился в путешествия. Побывал в русском Пантелеимоновском монастыре на Афоне, принял постриг и несколько лет прожил отшельником.
Был он превосходным иконописцем и расписывал храм Святого апостола Петра в Яффе. Одна из замечательных икон, написанных им на Афоне, украсила впоследствии храм в Шмаковском монастыре. Именно афонские старцы благословили его устроить в диких приморских краях иноческую обитель. В осуществлении этого ему помогали 2 валаамских монаха - отец Сергий и отец Герман.
Обитель была создана по образу и подобию своей духовной праматери - Валаамского монастыря. Первые годы были трудными и голодными, зимой иноки страдали от холода. Обустраивать хозяйство приходилось в долг от торговых людей Владивостока. Первый же дом монахам пожертвовал генерал-губернатор Приамурья С. Духовской, в нем разместились дворовая церковь, трапезная, кухня, кельи. Официальное рождение монастыря - сентябрь 1895 года. Спустя два года отец Алексий был отправлен на покой и вернулся на Афонскую гору. Вторым настоятелем стал молодой иеромонах отец Сергий, который с любовью и старанием обустраивал обитель.
Первыми насельниками были крестьяне из окрестных сел, позднее - военные моряки, чьи судьбы покалечила русско-японская война, люди, привыкшие к автономным условиям жизни. Монастырь стремительно развивался по двум линиям - духовной и экономической. Насельники обрабатывали 50 десятин пахотной земли, имели большую пасеку, ферму пятнистых оленей, стадо коров, арабских рысаков. В монастыре работали свечной и кирпичный заводы, свыше тридцати различных мастерских, в том числе иконописная, типография, паровая мельница, электростанция. Из 300 человек братии большинство имели высшее образование, знали иностранные языки, занимались живописью.
В 1899 году был построен из уссурийского кедра 12-купольный храм на 400 молящихся, деньги на его строительство пожертвовал иркутский миллионер Иннокентий Сибиряков. Число братии и богомольцев росло, и пришлось возвести церковь Иверской Божьей матери еще на 1000 человек. Рядом с деревянным храмом возвели часовню в память восшествия на престол последнего русского императора.
1912 год - год 300-летия дома Романовых. Из Владивостока в монастырь двинулся крестный ход, ставший потом ежегодным. Паломничество занимало около трех недель и собирало до трех тысяч человек. И каждый находил здесь духовную опору, многие учились грамотно вести хозяйство. О былом величии монастыря теперь напоминают постройки красного кирпича да часовня на Преображенской сопке, по преданию построенная купцом Чистяковым в память о единственном сыне - гардемарине, погибшем при Порт-Артуре. Прежде говорили, что монахи не приняли советскую власть. Скорее власть, вторгшаяся на территорию монастыря, обрекла его на погибель. В 1924 году братия покинула обитель, часть монахов отправились на Афон, другие обживались в окрестных деревнях. В огне сгорели деревянный храм и часовня. Новая власть определила хозяином монастыря уссурийский сельхозтехникум, который методично и довольно быстро уничтожил все, что создавалось кровью и потом многие десятилетия. С 1939 года - здесь военный санаторий с неформальным названием “Капитанская дочка”. В церкви - душевые и кинозал, в келейном корпусе - спортзал, в трапезной - столовая. И кипят здесь совсем другие страсти, живет и здравствует все, что присуще санаторно-курортной вольнице.
В сумеречном небе в отблесках лунного света на вершине Преображенской горы серебрится купол часовни, лишь недавно увенчанный крестом. Порывы ветра качают верхушки сосен, и они гудят, словно морской прибой, роняя в рыхлый весенний снег будто слезы старую рыжую хвою... И чудится - мелькнула чья-то легкая тень в черной рясе, будто кто-то молится и плачет об ушедшем, как и сто лет назад, летит в небесную высь вопль истерзанного человеческого сердца. Пришло время собирать камни. А сумеем ли собрать? Ведь разбрасывать всегда легче. Утрачены монастырские святыни, редкие для большинства даже древних российских монастырей: три частицы Честнаго и Животворящего Креста Господня, более 30 частиц святых мощей великих угодников Божиих, несколько почитаемых икон - списков с чудотворных икон, писанных на местах их прославления.
Сейчас в монастыре 18 монахов и 2 послушника, настоятель - отец Феофан, 4 батюшки. Часть братии живет в сельском доме в поселке Горные Ключи вместе со старцем отцом Варнавой. Многие приезжают сюда специально, чтобы повидаться со старцем. Я много слышала о его глубокой вере, подвижничестве, ясновидении и отправилась на встречу со святым отцом. Наша беседа длилась более трех часов, и все это время с лица моего не сходила блаженная улыбка. Старец, словно сошедший с полотен великих живописцев эпохи Ренессанса, годами преклонен, но ум его ясен, память отменна. От него исходит такая духовная сила, не подавляющая, но дающая душе отраду и надежду... Мы успеваем поговорить и о делах мирских - о политике, экономике, о торговле, о медицине. Жизненный путь отца Варнавы с малолетства связан с русской православной церковью. Перерыв пришелся на годы войны, когда он работал на железной дороге на Первой Речке. Заработал право бесплатного проезда в поездах и медаль за самоотверженный труд.
- Не утомляет ли вас, батюшка, такое количество желающих пообщаться, - я указываю на дверь, за которой дожидаются трое паломников.
- Люди всякие ходят, матушка, последнее время бывают такие мутные! Я стараюсь от них поскорее отделаться, - лукаво улыбается старец, и в его почти иконописных очах вспыхивают огоньки. Меня смешит это слово - “мутные”, никак не соответствующее безукоризненному языку монаха. Батюшка собирается совершить паломничество в Иерусалим, поклониться христианским святыням. По его словам, если в этом году на Пасху в пещере, где был гроб Господен, не появится огня, быть в 2000 году концу света...
Отец Варнава свято верит, что возродится монастырь. Хочется верить и мне. Хочется верить, что Русская православная церковь, некогда униженная и гонимая, не уподобится своим гонителям и возродит былую мощь и славу великой духовной обители. Хочется верить, что возгорится свеча - духовный светильник для грядущих поколений.
И вновь над монастырскими постройками, согласно уставу, в 3 часа 30 минут раздастся звон колокольчика и немолодой послушник произнесет: “Пению - время, молитве - час. Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас!” И каждый из пробуждающихся иноков и богомольцев ответит радостно: “Аминь!” Отсеются зерна от плевел и лягут в благодатную почву, и дадут прекрасные всходы! Лишь бы не случилось новой потравы...
