Старость на помойке
Я переступила порог ее квартиры и ужаснулась. Жилище Ирины Васильевны напоминало гигантскую свалку. Обломки старой мебели, пустые пластиковые бутылки, кучи тряпья - весь этот хлам красовался в центре комнаты. В кухне - гора заплесневелых корок. Затхлый воздух и грязь, пропитавшая каждый уголок квартиры.
- Только не пугайтесь, пожалуйста, дело в том, что я готовлюсь к ремонту, - извинялась хозяйка неубедительным тоном. Похоже, она сама не очень-то верила тому, что говорит.
Гордость не позволяет этой женщине сидеть на паперти с протянутой рукой, рядом с такими же, как она, больными и обездоленными. Не дай бог, знакомые увидят, до чего довела ее нужда! Зато когда никого нет рядом, Ирина Васильевна загоняет на дно души самолюбие, врожденную интеллигентскую брезгливость и идет на поиски пропитания. Жильцы ее дома не раз замечали, как она, порывшись в мусорном контейнере, возвращалась с “добычей” - старыми тряпками или остатками продуктов.
В эту однокомнатную квартиру на ул. Суханова Ирина Васильевна переехала 5 лет назад. Одевалась она и тогда довольно бедно, но опрятно. Жила, как все пенсионеры, скромно, с хлеба на квас перебиваясь. Но если бы кто-то тогда сказал, что ей, бывшему геологу, на склоне лет придется, словно бездомной собаке, шнырять по окрестным помойкам, не задумываясь отхлестала бы наглеца по щекам.
Однако с нуждой шутки плохи. Вскоре крохотной пенсии перестало хватать даже на самое необходимое. Поначалу выручали соседи. Голод не тетка, да и грех не помочь ближнему. То денег займут, то овощами с дачи угостят, тарелку супа оставят.
Но всему есть предел. Как-то Ирина Васильевна заглянула в соседнюю квартиру, попросила в долг картошки, а в ответ услышала вежливый отказ.
Кто знает, может быть, в этот день она впервые преодолела свое отвращение и шагнула к мусорной куче или это произошло позже? Не важно. Да только с тех пор на доброту соседей надеяться перестала.
На себя и вообще словно рукой махнула. Стала появляться на людях в лохмотьях. Зимой ее видели на улице в тапочках на босу ногу, летом - в драной кожаной куртке, по-видимому, из того же мусорного контейнера. Другие в ее возрасте (всего-то 67 лет!) еще к маникюрше ходят, а эта будто и не женщина вовсе. Грязная, оборванная, нечесаная... К такой близко подойти страшно.
Одни сочувствовали ей, другие презрительно тыкали пальцем: “Смотрите, эта ненормальная опять что-то с помойки притащила!” Но и те, и эти, проходя мимо ее распахнутой двери, брезгливо зажимали нос.
Вид опустившихся стариков способен вызвать сострадание у многих. Но старость - особа безжалостная. С теми, к кому явилась, не церемонится. Вслед за ней в дверь стучатся болезни, беспомощность, нищета. Говорят, отношение к людям преклонного возраста - показатель гуманности государства. Наше, кажется, сделало все, чтобы “сэкономить” на пенсионерах.
Кстати, “бесхозная” Ирина Васильевна на самом деле не одинока. Во Владивостоке живут ее дочь и зять - судя по отзывам соседей, люди небедные. Изредка заезжают сюда на машине. Словно проверяют, умерла старушка или ползает еще?
Не знаю, какой нужно быть дочерью, чтобы заставить свою мать копаться в отбросах! В конце концов наше отношение к старикам - всего лишь бумеранг, который вернется к нам через много лет, чтобы наказать за черствость и равнодушие.
Стоило мне заговорить о родственниках, Ирина Васильевна тут же утратила интерес к беседе. На мои вопросы отвечала односложно, как на допросе у следователя. Но ни единого упрека в адрес дочки и зятя из ее уст я не услышала. Мол, помогают чем могут, денег дают. А что навещают нечасто, так тут уж ничего не поделаешь: престарелые родители всегда требуют к себе повышенного внимания, а у детей свои заботы.
- Может, вам хлеба купить? - предложила я, уже стоя у порога.
В ее глазах блеснул живой огонек, руки непроизвольно потянулись ко мне. Но она тут же погасила внезапный порыв, тряхнула головой, словно отгоняя слабость:
- Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь.
