К 80-летию ДВГТУ
В силу профессиональных привязанностей особо почитаемый мною разряд книг - краеведческие издания. Их всегда ждешь с необыкновенной радостью и обязательно находишь что-нибудь интересное и свежее, редкое и неожиданное. На почетном месте моих домашних книжных полок прямо под рукой в постоянном “рабочем состоянии” находятся книги известных в городе краеведов А. Хисамутдинова, Б. Дьяченко, А. Груздева, Н. Мизь и других авторов. В нынешние “тугие” времена, когда подобные издания с коммерческих высот являются невыгодными, появление на свет книг по истории вырастает в целое событие.
Недавно ко мне в руки попало одно из “свежих” изданий, посвященных Дальневосточному государственному техническому университету. Слов нет, издательство “Уссури” постаралось на славу: твердый переплет, приличного качества бумага, многоцветные иллюстрации, большой формат.
Слов нет, такие издания, подробно освещающие каждый шаг любого предприятия или учреждения, нужны и полезны: особенно объективные, работающие на историческую перспективу. Отрадно, что в ДВГТУ в год своего 80-летия заранее побеспокоились об этом и нашли деньги на столь дорогостоящее издание. Однако на титуле, как и на некоторых зданиях вуза, вновь проставлена магическая цифра с надписью:
“100-летию ДВГТУ посвящается”, буквально сбивающая с ног любого, кто хоть немного знаком с историей города. Похоже на яростный штурм с одной-единственной целью: успеть до юбилейной даты утвердить в сознании современников новую оценку исторических фактов.
Именно штурмом берется г-ном Турмовым нужная дата. Напрочь забыты подлинные документы и книги, а также изыскания ученых и краеведов, лежащие буквально на поверхности. В приложенном к изданию списке литературы поименно названы труды уважаемых людей, где дата основания нынешнего ДВГТУ - 1918 год - проставлена черным по белому. Однако автор стремится лишь к одной - самой заветной.
В новых “исторических изысканиях” видится вполне определенная логика. На страницах издания вы сможете воочию, конкретно выявить основные этапы освоения “нового летосчисления”. Многие “неправильные” публикации прошлых лет, отмечающие основные вехи развития нынешнего ДВГТУ, по существу изгнаны. Нет прекрасной серии очерков к 75-летию вуза одного из самых лучших знатоков истории ДВГТУ И. Горбачева, отсутствует блестящий материал журналиста Т. Смирновой, тоже связанный с этой датой. А ведь это было совсем недавно - в 1993-м...
Для внимательного читателя нового издания этот год скажет о многом: именно с него был начат штурм “столетней высоты”, хотя тогда институт торжественно отметил 7,5 десятилетия своего существования, выпустив красочные буклеты и пригласительный билет. Поначалу все было робко и осторожно. Об этом свидетельствуют интервью г. Турмова в прессе (“Народное образование”, “Красное знамя”, “Утро России”, “Дальневосточный ученый”), где практически нет и намека на родство ДВГТУ с Восточным институтом. Но ростки “нового мышления” уже проклюнулись в весьма путаных с исторической точки зрения заметках и интервью для ряда изданий (“Владивосток”, “Неделя”) с упоминанием объективной даты создания ДВПИ в 1918 году, но с намеком на иное: “Восточный институт преобразуется в политехникум, затем в университет...” или же: “Биография новоявленного центра науки и образования (т. е. ДВГТУ. - В. М.) восходит к Восточному институту...”
Следующий, 1994 год не внес особого оживления в “перемену дат”, хотя число публикаций по отношению к предыдущему году возросло почти в 3 раза. Прощупывание почвы дало следующую сентенцию: “Восточный институт дал жизнь пяти вузам, каждый из них может считать его своим прародителем”.
1996-й стал поистине решающим. Февральский вернисаж в залах музея им. В. Арсеньева стал для ДВГТУ серьезной заявкой на “первородство” среди всех региональных вузов. В качестве доказательства были предложены раритеты бывшего Восточного института: письменный стол его директора и бронзовый колокольчик, возвещавший начало занятий.
В этом же году, сразу после 78-летней годовщины со дня основания вуза, было принято воистину историческое решение, “накрепко” связавшее “политех” не только с именем императора Николая II, но и с заветным 1899 годом. Этот успех был закреплен прекрасно изваянным бюстом царствовавшей особы, установленным в холле главного корпуса ДВГТУ. Подписавший в свое время рескрипт о создании Восточного института император даже не полагал, как будет затаскано его имя в угоду историческим амбициям. Превращенный в пыль большевиками вместе “с чады и домочадцы” в июле 1918 года, он совсем чуточку не дожил до 1 ноября - дня рождения во Владивостоке высшего технического учебного заведения. Я думаю, будь он живым в то время, то искренне порадовался бы за наш город, ибо помнил его с юности...
Наконец-то найдя и узаконив на местном уровне прародителя в лице Восточного института (“Владивосток”), в том же году 3-летний карапуз определил сам себя “региональным центром науки, образования и культуры” (“Поиск”). Правда, в журнале “Регионология” высказывания более осторожны: “Восточный институт был закрыт, а на его кадровой и материальной базе возникло два вуза: ДВПИ и ДВГУ”.
Можно было бы продолжать и дальше, ибо подобных примеров в новом издании о ДВГТУ вы сыщете немало. Мне рассказывали, что составитель книги почти сутками пропадал в архивах. Честь и хвала ему за это. Ведь он нашел “краеугольный камень” истории, где черным по белому написано, что “Восточный институт, состоящий в качестве одного из высших технических учебных заведений”, находится в ведении министерства народного просвещения. Вырванная из контекста истории “громобойная” цитата, чуть ли не впервые связавшая Восточный институт с техническим образованием в 1916 году, не дает еще права на первородство. Но если историку Г. Турмову так хочется идти от этой цитаты, взятой из “Докладной записки о назревших нуждах Восточного института в связи с вопросом о его реорганизации”, составленной директором А. Рудаковым, то, пожалуйста, пусть устанавливает дату рождения ДВГТУ именно этим годом. Пример тому есть - ведь давно означена дата рождения г. Москвы, связанная с первым летописным ее упоминанием в 1147 году.
В свое время мне пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться в сущности этого вопроса. Обнаружив эту публикацию в библиотеке нашего Географического общества (Общество изучения Амурского края) около 16 лет назад, я поначалу обрадовался - вот это будет открытие! Но внимательное знакомство с дальнейшим содержанием этого документа, интересный разговор с ныне покойным краеведом Б. Августовским, затем дальнейшая работа в ленинградских архивах остудили мой пыл: все оказалось элементарно просто как дважды два, и сенсация не состоялась.
А дело в том, что Восточный институт, первый создаваемый на российской окраине вуз, имел специфические особенности, отличавшие его от других вузов российского центра. По архивным документам нетрудно было проследить, как нелегко давалась эта специфика, особенно касающаяся его будущего положения в принятой тогда вузовской “табели о рангах”. Истина в том, что университеты и равные им по значимости вузы тогдашней России имели достаточно привилегированное положение, ограничивающее доступ к образованию многих социальных слоев населения. В эти вузы могли поступать только те, кто имел родовитые корни, а за плечами классическую гимназию. Другая категория вузов - “рангом пониже” - включала в себя помимо прочих все технические и технологические вузы, получавшие меньшие государственные субсидии и открытые для более широких слоев российского общества, хотя и среди них существовала строгая разделительная регламентация. Чтобы продолжать в них учебу, не надо было иметь титулованную родню: достаточно было закончить духовную семинарию или же несколько лет побыть “реалистом”, т. е. иметь документ об окончании реального училища.
Во Владивостоке, как центре развивающегося и перспективного региона, для нового вуза необходимо было сохранить “классическую” гуманитарную основу, чтобы поднять его престиж и в то же время значительно расширить его социальную базу для притока студентов - иначе игра не стоила бы свеч. Поэтому устроители нового вуза попытались объединить “классический” институт “высокого” ранга с некоторыми положениями вузов более “низкого” ранга. Это было сделано на основе найденного компромисса: Восточный институт, получив базовую основу “классического” вуза в виде гуманитарной программы, по правилам приема, заимствованным у технических, а скорее всего у технологических вузов того времени, как бы оказался на иной ступени; то же самое касалось выделяемых государством субсидий и прочих льгот. Отсюда же его непосредственная подчиненность министерству народного просвещения. Кстати, на страницах издания правильно замечено, что прием студентов в Восточный институт производился на основании Правил приема в высшие технические учебные заведения. Но этот факт, к сожалению, неправильно понят и по восприятию трактован в пользу “новой эры”.
Суммируя изложенное, можно задать вопрос, почему же Восточный институт за весь период своего существования ни в одном документе не был “обозван” техническим, коль, по иному мнению, на то были основания. Ответ ясен: с техническим вузом его связывали только правила приема и ничего более. Вот здесь-то и начинается самое интересное, наглядно свидетельствующее о нежелании автора “новой истории” цитировать документ дальше, так как он “неправильный” и никак не вмещается в прокрустово ложе новых исторических изысканий.
А в своей “Записке” директор А. Рудаков продолжает разговор о том, чтобы расширить гуманитарные основы вуза путем создания новых отделений по изучению тибетского языка, истории китайской культуры, сравнительного языковедения и т. п. Далее он предлагает расширить штат преподавателей “со всеми правами и преимуществами как служебного положения”, так и “материального обеспечения”. Завершением этих предложений являются слова директора: “Это могло бы быть достигнуто применением к Восточному институту, как относящемуся к одному и тому же разряду учебных заведений, к которому принадлежит и Томский технологический институт”. Вот откуда в документе А. Рудакова соответствующие реальности строки: “Восточный институт (заметьте: не технический, не технологический, не какой-либо иной, а именно Восточный. - В. М.), состоящий в качестве (т. е. непосредственно связанный, находящийся в его ранге. - В. М.) одного из высших технических учебных заведений в ведении Министерства Народного Просвещения”. И почему только Томский технологический не претендует на первородство?..
Примеры подобного симбиоза можно взять из любых реалий нашей прошлой и нынешней жизни, когда “высшее” или “низшее” на основе обоюдного согласия или компромисса находило и находит свое место в самых различных сочетаниях. Вспомните недавних партийно-комсомольских организаторов, называемых в народе “подснежниками”; занимая “высокое” кресло, они числились на предприятиях в качестве “низкого сословия”: слесарей, токарей, электриков, получая при этом соответствующую зарплату.
Вот пример обратного: ведь те же доценты, пришедшие работать в ДВПИ после возведения его в университетский сан, в “качестве” руководителей новых подразделений, оставаясь по сути с кандидатской “начинкой”, без ученой степени доктора наук, а то и вообще без ученой степени, сейчас работают рангом выше (на должности или приравнены к ней) профессоров, имея на этот статус, на эту ступеньку, на эту категорию, как хотите, определенные морально-материальные соответствия в виде выделяемых на то государством субсидий и льгот.
А тогда во Владивосток для продолжения учебы из дальних краев России приезжали бывшие “реалисты”, ибо в других местах для подобного вуза этот номер не проходил. Примером тому может служить сын ремесленника А. Гребенщиков, прибывший “на край земли” аж из “университетского города” Казани, где он как “реалист” не смог продолжить учебу. Впоследствии, как мы знаем, он стал крупным ученым-востоковедом, автором более 80 научных работ.
Правила приема, действительные для технических вузов, значительно расширили социальную палитру студентов Восточного института. В списках студентов значились выходцы из семей самых разных сословий - от мелких чиновников до крестьян, от цеховых (т. е. рабочих) до казаков. Однако эти правила не породили в его стенах ни одной специальности, связанной с инженерно-строительным делом, горнопромышленным производством или сваркой кораблей.
Вся специфика Восточного института достаточно подробно освещена в нашей литературе, правда, понимаемая по-разному. Столь же вольно можно понимать и наличие в нем специального отделения, где кадровые офицеры, изучая язык, вместе с ним основательно корпели над японской, китайской, корейской и иной технической терминологией, связанной с военной техникой и оборонным инженерно-строительным делом. Но этого явно недостаточно для того, чтобы считать Восточный институт учебным заведением технических специальностей, ибо базы для полноценного технического образования не было. К тому же - как цивильным, так и “военным” студентам по окончании вуза выдавали общепринятой формы аттестат, в котором на указание какой-либо технической квалификации не было и намека. Например, из аттестата, выданного П. В. Шкуркину в августе 1903 года, видно, что главными предметами здесь были языки, право, политическое устройство и история.
После русско-японской войны вопрос о создании нового высшего учебного заведения технических специальностей буквально встал ребром. Его решение было также вызвано насущной необходимостью для ускоренного развития промышленности региона. О новом вузе впервые открыто заговорили в 1910 году во время подготовки к празднованию 50-летия Владивостока. Уже к началу Первой мировой войны, после обмена мнениями, прошениями и предложениями между соответствующими министерствами и ведомствами (переписка хранится в двух ленинградских - сейчас с.-петербургских архивах), директору Восточного института А. Рудакову было предложено составить объективную картину о положении дел на месте, а также высказать свои предложения о реорганизации Восточного института. Что и было сделано в 1915-м, а опубликовано в последующем, 1916 году. И, как мы уже знаем, без какого-либо намека на его “технизацию”.
Еще раз обратив внимание на название этого документа и внимательно перечитав приведенную в книге цитату, любой грамотный читатель без труда поймет, о чем здесь речь: во всех официальных документах Восточный институт оставался таковым до конца, без привязки к слову “технический”. Только в документе его директора в соответствии с характером запроса и системой подчиненности эта “привязка”, обескровленная вне общего контекста, приобрела для автора “нового летосчисления” иной, нужный на данный момент оттенок. Сразу возникает вопрос: “Так ради чего затевалась вся эта шумиха?” Ведь все ясно как божий день.
Естественно, все движения в сторону создания во Владивостоке своего технического вуза не пропали даром. После известных октябрьских событий 1917 года на этом поприще значительно активизировалась деятельность общественных организаций, что и привело к рождению нового вуза - 1 ноября 1918 года, фактически без участия столичных ведомств. О том, что это был первый технический вуз во Владивостоке, наглядно свидетельствуют многие документы (фонд Р-17), хранящиеся сейчас в Центральном государственном архиве РФ Дальнего Востока (б. Томском) у нас в городе.
Невзирая на это, на протяжении всего 1997 года явление ДВГТУ как “столетнего юбиляра” и наиглавнейшего в регионе вуза для составителя книги - дело решенное. Об этом свидетельствуют его интервью на страницах газет “Завтра России”, “Труд”, “Комсомольская правда”. Уже без тени смущения и оговорок ДВГТУ называется правопреемником Восточного института; вновь в связи с этим упоминаются император Николай II и заветная дата - 1899 год. Правда, присутствует и легкий реверанс в сторону ДВГУ: “Эта дата совпадает с историей развития Дальневосточного государственного университета. Оба старейших вуза Дальнего Востока вышли из стен Восточного института...”
С подобными выводами я категорически не согласен и, располагая необходимыми документами, готов на публичную пресс-конференцию. Приглашаю всех сторонников “столетнего старца” на встречу. Быть может, перед телекамерами, при ярком свете софитов, на глазах сотен людей мы и найдем истину...
В итоге размышлений о новом издании замечу, что наиболее чудные страницы книги это те, что посвящены старинным зданиям, занимаемым сейчас вузом, и живым людям, работавшим и работающим в его стенах. Но, к сожалению, все это словно перечеркнуто историческими новшествами, о которых уже сказано. А ведь неоглядные, поименные списки подлинных творцов истории вуза и дальневосточной технической науки рождают чувство гордости. Положительные эмоции вызывает также знакомство с целым “иконостасом” Героев Советского Союза, Героев социалистического труда, лауреатов Ленинской и Государственных премий, прославленных артистов, спортсменов и многих других, кто гордился и гордится настоящей историей своей альма-матер. Вот и подумаешь, а каково им сейчас; зачем же их из-за элементарного непонимания исторических фактов, из-за одной-единственной цитаты втягивают в эту нелицеприятную историческую авантюру.
