При царе на "малалетке"...
Судя по документам тюремного и судебного ведомств Российской империи, “доисторические” подростки не очень-то отличались от пацанвы нынешней, попадающей за уголовные деяния в воспитательные колонии. Правда, при царе-батюшке таковых было немного по сравнению с днем сегодняшним, а за тяжкие преступления проходили вообще единицы несовершеннолетних.
Тюрьма как средство наказания появилась на Руси 3,5 столетия назад во времена царствования Алексея Михайловича (Тишайшего). Сначала она представляла собой вырытую в земле яму с охапкой соломы на дне, затем деревянное строение, позже - каменное мрачное сооружение.
Как правило, прежде чем посадить, признанного виновным зверски избивали, порой делая его калекой...
Наряду со взрослыми в тюрьму со времен ее зарождения стали сажать без всяких церемоний и малолетних преступников.
Лишь в 70-х годах XX века в России стали появляться специальные приюты и колонии, в которых стали содержать несовершеннолетних, совершивших преступления без злого умысла. Однако, как известно, на Руси испокон веку всегда чего-то не хватало, в том числе и мест в подобных учреждениях, поэтому большинству из осужденного несовершеннолетнего контингента приходилось сидеть в обычной тюрьме вместе со взрослыми преступниками.
Давай, читатель, оглянемся назад, посмотрим, что же представляли собой те, “доисторические” спецприюты и исправительные колонии?
Ни колючей проволоки, ни охранников-полицейских тогда не было. Лишь забор, ограждающий территорию. В зависимости от количества мест число воспитанников в них составляло примерно от 35 до 150. Штаты воспитателей и обслуживающего персонала были невелики: до 8-14 человек.
Попадали на “малолетку” не только по приговору или определению суда, но и по распоряжению административных властей, ходатайству частных лиц и родителей, а также “по высочайшему повелению”, правда, до сего, как правило, не доходило.
Какие же преступные деяния чинили малолетки и несовершеннолетние при царе-батюшке, которые привели их в исправительные колонии?
Львиная доля - 90 процентов - составляли кражи, укрывательство, сбыт или присвоение краденых вещей. На оставшиеся 10 процентов приходились грабежи и разбой, убийства и покушения на убийство, поджоги, преступления “против нравственности” и “общественного порядка”, оскорбление родителей, святотатство, нищенство и бродяжничество...
Для справки. На сегодняшний день, как нам сообщили в пресс-службе УВД края, 25 процентов, т. е. 1/4 часть всех осужденных подростков, сидят в колониях за тяжкие преступления: убийства, грабежи, разбой, изнасилования.
Половина осужденных подростков имела полные семьи, 10 процентов только мать, чуть более 5 процентов жили с отцом, 5 процентов являлись сиротами.
Кроме детей крестьян, мещан и рабочих, составлявших основу любой колонии, отмечались в них ребята из других сословий: дворян, чиновников, духовенства, купцов и почетных граждан. Правда, таковых были единицы.
2/3 всего контингента по российским колониям и специальным приютам для несовершеннолетних являлись православного вероисповедания, затем шли католики и иудеи. И весьма редко где встречались представители иных вероисповеданий.
Абсолютно неграмотных в среде несовершеннолетних преступников насчитывалось примерно 35 процентов.
Попав в колонию, далеко не все “встали на путь исправления”. Многие подростки продолжали бесчинствовать и там. Наиболее распространенными были “леность и небрежность”, издевательства старших над младшими, побеги и самовольные отлучки, драки, непослушание и отказ от работ, “дурное отношение к товарищам”, обман и ложь, кражи и покушения на нее. Кроме того, “детишки” времен царя-батюшки, находясь в колонии, совершали “преступления против нравственности”, растрачивали казенные вещи, употребляли спиртные напитки и курили, грубили воспитателям-педагогам и обслуживающему персоналу, играли в запрещенные азартные игры, “нарушали благоговение в церкви и на молитве”, а случалось, устраивали бунт - “неповиновение скопом”.
Таков примерно портрет несовершеннолетних преступников на исходе XIX - начале нынешнего века.
Во Владивостоке воспитательной колонии или специального приюта для малолетних и несовершеннолетних преступников не было. Ближайшие же из них располагались в Чите и Иркутске. Поэтому проштрафившихся или отправляли туда, что случалось крайне редко, или, как правило, оставляли при владивостокской тюрьме.
За неимением возможности познакомиться с местной колонией остановимся на одной из небольших колоний средней полосы России, цель которой, как и других, ей подобных, “исправительное воспитание несовершеннолетних мужского пола, помещенных в колонию по судебным приговорам”.
Профиль она имела “земледельческий и ремесленный”.
Принимались в колонию, располагавшую 35 местами, ребята в возрасте от 10 до 18 лет. Средняя продолжительность их пребывания здесь составляла 3 года. Воспитанников разделяли на 2 группы, или, как тогда говорилось, “семьи”, по возрастному принципу.
Проштрафившиеся в виде наказания подвергались выговору, лишению чая или булки, горячей пищи на один или несколько дней, заточению в карцер. Телесных наказаний как таковых не было в этом учреждении (в некоторых других встречались), но в исключительных случаях, к примеру, за кражу или побег, могли выдрать розгами как сидорову козу.
В качестве развлечения в свободное время питомцам дозволялось участвовать в различных коллективных играх, петь, совершать прогулки по окрестному лесу.
Как поощрение работающим в ремесленных мастерских выплачивали на руки 10 процентов от заработанной суммы, а занятым хозяйственными делами в колонии по выходе из нее вручалась небольшая денежная премия. Опять-таки подобные материальные поощрения были лишь в этом и нескольких других подобных учреждениях, в остальных ни о каких денежных выплатах не было и речи.
Если в других спецприютах и колониях наравне с “общественно полезным” трудом учили грамоте и ремеслам круглый год, в этой школьные занятия велись только зимой, в другие времена года - труд, труд и еще раз труд.
Распорядок дня здесь был следующим. Подъем летом в 5 час. 30 мин. утра (зимой в 6 часов). Затем общая молитва, распределение на работы. В 8 часов завтрак. С 9 до 12 часов работы, обед, отдых до 14 час., после чего вновь работы до 17 часов, чай и “перекур” до 18 час. И снова работы до 20 час. Потом ужин, подведение директором итогов за день, вечерняя молитва и в 22 часа отбой.
Кормили малолеток и подростков зимой и летом одинаково: крупяные супы, щи, каша, картофель, говядина, чай с хлебом. В праздники могли кашу заменить пирогом, сварить кисель или выдать к чаю белый хлеб. В постные дни потчевали рыбой (об овощах и фруктах ни в одном меню “доисторических” спецприютов и колоний не было ни слова).
Одевали питомцев в каждом учреждении по-разному. В нашем случае это были парусиновые портки, рубаха, фартук, ремень; зимой куртки из армейского сукна на вате, ватные штаны и вяленые сапоги. Спали на матрасе из войлока, обитого холстом, подушке, набитой соломой, и под байковым одеялом.
Помывка в бане и смена постельного белья 1 раз в две недели. Раз в неделю в колонию наведывался врач.
Были на Руси исправительные приюты и для девочек, цель которых “призрение и воспитание малолетних девиц, нищенствующих, бесприютных, а также осужденных окружным судом или мировыми судьями”. Направлялись в такие заведения с 5 лет.
Здесь девчат учили грамоте по программе 3-классных начальных школ и училищ, закону божьему, а также прививали навыки занятий огородничеством, женских ремесел. Как развлечения в свободное время дозволялись игры, прогулки, занятия музыкой и пением. Нарушительниц дисциплины в зависимости от тяжести проступка могли просто “увещевать”, а могли запереть в карцер, в крайних случаях, “с разрешения попечительства приюта”, подвергнуть телесным наказаниям - обычной порке розгами.
Но были и “пряники”: воспитанницам дарили книги по итогам экзаменов, устраивались рождественско-новогодние елки с подарками. Успешно закончившие полный курс обучения получали аттестаты и денежные пособия.
Пищевая раскладка девицам предлагалась следующая: щи, лапша, каша, говядина, телятина, рыба (в праздники), пироги.
Из одежды выдавалось 6 смен белья, 3 смены платья, две пары обуви, одно пальто. Кроме того, каждой воспитаннице полагалось 3 смены постельного белья и тюфяк, набитый сеном.
Баня устраивалась в приюте 2 раза в месяц.
Так примерно содержались в Российской империи питомцы колоний и специальных приютов.
Однако сих исправительных заведений было немного - около 50, как правило, по одному в каждой губернии (в некоторых регионах по одной на 2-3 губернии), а количество мест для “перевоспитываемых” крайне ограничено, поэтому большинству осужденных малолеток и подростков приходилось сидеть на нарах в арестных домах, арестантских помещениях и тюрьмах для взрослых со всеми вытекающими последствиями...
На 1 января 1905 года в России находилось на отсидке в тюрьмах подростков в возрасте от 10 до 17 лет 2598 мужского пола и 173 женского. Кроме того, состояло под следствием и судом, а также уже было осуждено к этому времени еще 434 пацана и 18 девчонок.
Для справки. По данным пресс-центра УВД Приморского края, сегодня в России насчитывается 64 воспитательные колонии для подростков. В среднем в каждой из них содержится 525 человек, что в итоге составляет около 34 тысяч мальчишек и девчонок, изолированных за колючую проволоку.
Примерно половина малолеток и несовершеннолетних эпохи царя-батюшки содержалась в тюрьмах в особо для них устроенных отделениях или же в отдельных камерах. Остальные помещались совместно со взрослыми арестантами в общих камерах.
Около трети осужденных подростков обучались в тюрьме школьной грамоте, постигали премудрости тех или иных ремесел, занимались хозяйственными работами. Остальные их товарищи не хотели ни учиться, ни работать...
Кроме приютов, колоний и тюрем к несовершеннолетним применялась и такая мера наказания по суду, как заточение в монастырь.
Сроки заключения определялись от тяжести совершенного преступления и наличия злого умысла. Как исключительная мера применялись каторжные работы и смертная казнь.
С принятием в 1897 году нового закона о малолетних и несовершеннолетних преступниках наказания к ним несколько смягчились. Так, к примеру, если ранее судебное преследование могло применяться к 9-летним, но теперь не ранее как с 10-летнего возраста.
Несовершеннолетние от 10 до 17 лет, признанные судом учинившими преступное деяние “без разумения”, отдавались отныне “под ответственный надзор по усмотрению суда или их родителям, или лицам, на попечении коих они состоят, или другим благонадежным людям, изъявившим на то согласие. Если за учиненное преступное деяние в законе назначено наказание не ниже тюремного заключения, то означенные несовершеннолетние могут быть обращаемы в исправительные приюты, либо колонии для несовершеннолетних преступников, где сии заведения устроены”.
Те же, кто в 14-17-летнем возрасте совершил преступления “с разумением” и весьма тяжкие, по новому закону вместо смертной казни или каторги садились на тюремные нары на срок от 8 до 12 лет. А несовершеннолетние от 17 до 21 года за подобные деяния получали 20 лет каторжных работ, тогда как ранее за это казнили или приговаривали к бессрочной каторге.
Но главным, безусловно, было то, что отныне до достижения 21 года никого в Российской империи не должны были подвергать смертной казни.
Ну а что касается того, что за некоторые преступления вместо тюрьмы теперь полагалось направлять несовершеннолетних в исправительные приюты или колонии, то это осталось лишь благим пожеланием на бумаге, пусть и озаглавленной как “Закон”. Мест-то в сих учреждениях, как мы уже говорили, не хватало, а посему несовершеннолетние в большинстве своем продолжали сидеть в тюрьмах в общих камерах наравне со взрослыми преступниками, хлебая одну и ту же баланду и постигая “университеты” уголовной жизни...
