Пусть враг ест наш пирог

Среди археологов России Александр АРТЕМЬЕВ самый молодой ученый, защитивший докторскую диссертацию в 39 лет. Он заведует лабораторией позднесредневековой археологии Дальнего Востока Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Традиционно сложившийся в нашем сознании облик археолога - этакого чудаковатого старичка не от мира сего - совершенно не соответствует крепко сбитому энергичному Александру.

- В нашем деле людей "не от мира сего" не существует - они просто ничего не добьются. Я достаточно реалистичен в плане организации работ, романтиком могу себе позволить быть очень короткий промежуток времени, на раскопках. Все остальное время обязан быть прагматиком - поиск денег, своевременные отчеты, огромная переписка с коллегами и потенциальными спонсорами. На Новый год рассылаю не меньше 100 поздравлений.

- Спонсоры нужны?

- Академия не финансирует нашу работу с 92-го года. Деньги находим у сторонних организаций. Везде, где бы мы ни работали, на какой-нибудь должности сидит настоящий патриот, заинтересованный в исследовании исторических памятников на своей территории. Главное - найти такого человека.

Денег, естественно, не хватает. Но я занимаюсь любимым делом. Как говорил один из моих учителей - вы хотите удовлетворять собственное любопытство за счет государства и еще много за это получать? Так не бывает, нужно выбирать.

- Вы выбрали бедную науку и не присоединяетесь к митингующим коллегам?

- Митинговать и бастовать смешно. Как историк знаю - это пустой звук.

- Но ведь ученым трудно сейчас живется.

- Деньги всегда найдутся, было бы желание. У меня все есть, потому что работаю. Есть, например, планы поработать на Аляске. Не так давно в архиве внешней политики Российской империи найдены карты, на которых обозначены места, где экспедицией 1778 года были зарыты железные доски с гербами России. Теперь мы можем найти свидетельство закрепления этой территории за нашим государством.

- Изучая историю Руси, вы гордитесь, что родились русским?

- Несомненно. С 89-го года мы исследуем столицу русского Приамурья второй половины XVII века - Албазинский острог. Его дважды осаждали войска Маньчжурского Китая. Первый раз острог был взят, а во второй раз из всех сибирских городов были собраны казаки для обороны. В июне 1668 года в остроге затворились 826 человек, казаки, их жены и дети. Они выдержали 5-месячную осаду и 7-месячную блокаду. К декабрю в живых осталось 150 человек, к маю - 66. И тем не менее на Пасху из осажденной крепости послали изумленным китайским воеводам пшеничный пирог весом в пуд. Люди голодали, но хотели показать - мы живы и готовы сражаться. Без церковного отпевания - священник умер - в остроге не решились хоронить умерших. Их сложили в полуземлянках, одну из которых мы обнаружили и раскопали в 92-м году. С благословения епископа Хабаровского и Благовещенского тела этих казаков спустя 306 лет после гибели были преданы земле по православному обряду.

Разве можно не гордиться принадлежностью к такому великому народу?

- Чувство Времени вас волнует?

- Если оно уйдет, нужно бросать работу. Я увлекся археологией лет в 7-8. Жил в то время в древнерусском городе Изборске, где, по преданию, княжил младший из братьев-варягов Рюриковичей. Из окон нашего дома было видно Труворово городище. Поэтому уже в 12 лет начал работать на археологических раскопках. Среди моих одноклассников практически все там работали. Но археологией увлекаются очень многие, а археологами становятся единицы.

Давно известная вещь - успеха можно добиться только в том случае, если проникнешься тем временем, которое изучаешь. Те, кто занимается историей, полагая, что достаточно прочесть несколько общеобразовательных книг и специальных статей, глубоко заблуждаются. У нас, к сожалению, всегда было популярно писать на исторические темы, не обладая достаточными знаниями. Мол, почитал - и могу иметь свое суждение. Дилетант не понимает, что, живя в ХХ столетии, нельзя со своих позиций оценивать ту жизнь.

- Вы не проводите параллели между прошлым и будущим?

- В том-то и дело, что их проводить нельзя. Необходимо встать на позиции людей, живших в то время. Когда я, например, пишу, что Хабаров был разбойник и грабитель, нередко слышу - как можно так о первопроходце? Мол, это как раз суждение о человеке с позиций ХХ века. Да, это другая эпоха, но именно тогда, в XVII веке, действия Хабарова и были осуждены. Даже вопреки русской поговорке "Победителя не судят" ему запретили в дальнейшем появляться в тех местах, где он был первопроходцем. Царская администрация требовала бережного отношения к инородцам - ценила их как плательщиков исака. Ведь соболя были единственной валютой, которую российское государство имело для покупки в Западной Европе серебра, в России тогда не добывавшегося. А Хабаров топил и вешал инородцев.

- Жестокий был человек.

- Это было характерно для русской администрации в Сибири в XVII-XVIII веках. Оторвавшись от центральной власти, в отсутствие контроля, русский человек, как правило, дурел. Ни одного воеводу царские власти не держали в Сибири больше 2-3 лет. Знали - озвереет и заворуется.

Недаром работа в выборных органах до сих пор ограничивается определенным сроком. Но у нас, к сожалению, легче человека переизбрать на второй срок, чем набрать новую команду голодных, которые ничего не имеют. Дешевле обходится.

- Перестройку вы тоже с точки зрения историка оцениваете?

- В России цивилизованная перестройка невозможна. У нас никогда ничего не происходит потихонечку. Произошло то, что должно было произойти. У нас ведь как? Либо мы в обнимку с монголами, либо мы против монголов, либо мы истребляем боярство, как Иван Грозный, либо братаемся с Западом, как Петр I, либо затворяемся от Запада, как в советское время. Либо у нас ничего нельзя, либо все можно. Видимо, это национальная черта.

- А о переносе русско-китайской границы что вы как специалист думаете?

- Прежде чем принимать такие решения, нужно оглядываться в прошлое. История существования этой границы насчитывает более 300 лет. Решать этот вопрос поспешно нельзя. Мы уже и так китайцев поразили, никогда такого не происходило. Наше же руководство не потрудилось изучить этот вопрос. Поэтому Наздратенко совершенно прав, даже если он подходит к проблеме только с точки зрения государственника. Нельзя росчерком пера уничтожать труд нескольких десятков поколений.

- Вы, насколько знаю, не коренной дальневосточник. Трудно свыкаетесь с "восточной экзотикой"?

- К Владивостоку я, наверное, по-настоящему никогда не привыкну, хоть и живу здесь уже 10 лет. Это не русский город - по ландшафту, по психологии людей. Для владивостокцев характерен космополитизм. Мои книги по вопросам освоения русскими Дальнего Востока прекрасно расходятся в Иркутске, Улан-Удэ и почти не имеют успеха во Владивостоке. А мне претит космополитизм. Поэтому и в вашей газете некоторые статьи откровенно раздражают. Вы, к примеру, нередко рассказываете о религиозных сектах, которые раньше были запрещены и будут запрещены вновь. Они не могут существовать в условиях государственной системы. Недаром столько шума было вокруг закона о религиях. Наше правительство ждет, когда произойдет то же самое, что произошло с "Аум синрике" в Японии.

Везде, где работаем, мы пользуемся поддержкой русской православной церкви. И наоборот, приходилось сталкиваться с тем, что представители сект мешают работе. Потому что она связана с наиболее яркими страницами освоения Дальнего Востока русскими православными людьми.

- Вы противник восточных религий?

- Человек имеет право на выбор. Это нормально. Но восточные религии - для восточных стран. Нам наиболее подходит православие.

Кроме того, сектантство - это прекрасный способ увести людей от насущных проблем. Можно не платить зарплату, не заниматься социальными проблемами, не благоустраивать город - смиренный человек будет помалкивать. Большинство религий призывает к смирению, а это очень выгодно власть предержащим.

- Ну город-то наш явно благоустраивается.

- Строительство переходов имеете в виду? Вот уж что мне совершенно непонятно. С предстоящими выборами мэра связано? Раньше что, руки не доходили? Или зиму посчитали лучшим сезоном для таких работ? Сверхурочных, конечно, много можно заплатить. Все это, по-моему, очередная пропагандистская кампания. Благоустройство города меня не устраивает. Уверен, что и дальше ничего хорошего не будет.

- И все же вы теперь накрепко связаны с Владивостоком. Дочери образование здесь будете давать?

- Думаете, что хочу за границу отправить? Нет, она у меня одна, по крайней мере до ее замужества не хочу расставаться. К тому же там уровень образования значительно уступает нашему, исключая несколько крупных вузовских центров. В Европе московский университет занимает 2-е место, ленинградский - 6-е. Кто впереди? Сорбонна, Оксфорд...

Я получил образование в обычной сельской школе и поступил в ЛГУ, где конкурс был 53 человека на место. Учебники ведь везде одинаковые. Но у меня за плечами было уже 5 сезонов, проведенных в археологических экспедициях. Начинал работать под руководством члена-корреспондента РАН Седова. Благодаря ему пошел после школы в университет, где получил лучшее на тот момент в СССР археологическое образование. Специфической особенностью ленинградской кафедры археологии было то, что большую часть курсов там читали ведущие специалисты из ленинградского института археологии, Эрмитажа и других научных организаций. Свою кандидатскую диссертацию "Города Псковской земли в XIII-XV веках" я писал в аспирантуре Института археологии РАН, а защищал на историческом факультете московского университета. Первую же статью, опубликованную в научном журнале, написал в 10-м классе. И дочь в свои 9 лет уже пишет статьи о Краснояровском городище, куда ее с трех лет мама берет на раскопки.

- И вы, и жена историей Дальнего Востока занимаетесь, а в отпуск все равно, наверное, в родные края тянет?

- Отпуск - вещь формальная. Я его беру только потому, что заставляют. В прошлом году мы с сотрудниками взяли отпуска на время экспедиции. Средств было мало, мы дополнили их своими отпускными.

- Однако жизнь так многогранна, не только работа...

- Ощутить это мне не позволяют доходы. Мне нравится состояние, в котором я нахожусь. Иначе начались бы увеселительные поездки, которые отрывали бы от работы.

- Но расслабляться-то как-то надо. Что у вас - музыка, живопись, чтение?

- Живопись люблю. В последнее время стал собирать альбомы наших авангардистов. Мать, поклонница классицизма, ужасается - зачем тебе это? Как зачем, отвечаю, ведь это порождение столь дорогого, тебе социалистического строя. Это не простое любопытство. Помните у Маяковского - "Я хочу быть понят своей страной. А не буду понят - что ж, по родной стране пройду стороной, как проходит косой дождь"? Чем не Есенин? Вот что у него в душе было. А то, что публикуют, это белиберда. То же и у авангардистов. Почти все они в душе рвались к классике.

Музыка в моей жизни никогда не играла особой роли. Естественно, знаком с классикой. А вот современную эстраду не понимаю. Мне ближе те, кто несет какое-то содержание, Гребенщиков, Галич, Розенбаум...

А еще детективы с удовольствием читаю. Скорость у меня приличная - 100 страниц в час. За экспедицию много успеваю прочитать. И страшно радуюсь, если к середине книги угадываю убийцу.

- У вас, похоже, вся жизнь как по нотам расписана.

- Да, я про себя все знаю. Для меня главное - работа, работа, работа. Зачем заниматься наукой, если достигнешь лишь средних результатов? Результат должен быть либо выдающимся, либо никаким.

- У вас будет выдающийся?

- Давайте об этом умолчим. Коллеги скажут - нескромно.