Последний школьник из деревни Васильевка
Для нас, замученных работой и бешеным ритмом жизни горожан, вырваться на несколько дней в деревню, затопить печку и поколоть дрова - почти что счастье. Мы со вкусом паримся в баньке, неторопливо пьем парное молоко, оттягивая сладко-горький миг возвращения в нашу сумасшедшую жизнь. А как живут те, у кого в деревне и дом, и работа, и взрослеющие дети? С деревнями, что вдоль больших дорог, еще более-менее понятно - можно торговать вениками, можно картошкой, можно на попутке добраться до города. А если чуть свернуть с трассы? Однажды мы так и решили сделать...
Когда Находка остается за спиной, а до Владивостока еще “пилить и пилить”, то первый населенный пункт на пути - крепкий Новолитовск со множеством каменных построек и с хорошо одетыми ребятишками, бегающими по улицам. Но если резко свернуть направо и проехать километров десять по грунтовке (вполне сносной, надо заметить), то вашему взору предстанет сначала полуразрушенная ферма, потом какой-то хутор из трех домов, а чуть подальше - небольшая деревня без названия.
- Как деревня-то ваша называется? - спросили мы у бабушки в зеленом китайском пуховике, что резво бежала мимо нас по морозцу.
- Васильевка! - ответила старушка и беззубо улыбнулась.
Чтобы завязать разговор, мы решили прикинуться потенциальными покупателями дачи на лето - мол, слышали, что летом в Васильевке рай, форель в речке руками ловится, грибы косой косить можно, да и до моря всего 15 километров - ближе, чем у нас до Шаморы.
Притопывая болоньевыми сапожками, бабушка с готовностью рассказала нам, где и у кого можно купить крепкий хороший дом:
- Старуха одна продает, девятый десяток ей уже. Но задешево она не отдаст. Миллионов пятьдесят просит. У нас дома дорогие. Находкинцы покупают под дачи, ремонтируют, такие хоромы строят - ой-ой-ой! А потом и живут здесь весь год - в Находке, говорят, холодно, в домах не топят. Машины у всех - сели, на работу поехали.
- А брошенные дома есть?
- Нет, все дома при хозяевах. Кто на выходные приезжает, кто на лето. Почти вся деревня дачников. Нас, деревенских, осталось человек 30, в основном старики. Я вот живу одна с сыном. Он больной, инвалид. Был еще другой сын. В тайгу ходил, охотился, да там и погиб. Раньше у нас в деревне школа была, внуки еще мои там учились. Люди работали в совхозе или на пилораме. А теперь работы нет - совхоз развалился, пилорама закрылась, ферма тоже. Вот народ и разъехался кто куда...
- Так деревня-то у вас умирающая?
- Умирающая, внучка, умирающая. Мы все тут умирающие. Если бы не фельдшерица наша, то давно бы все померли.
Показав нам дом, где живет фельдшерица, наша случайная собеседница побежала дальше - к подружке попить чаю и поболтать.
Дом фельдшера Таисии Бурой оказался рядом с местной достопримечательностью - каменным магазином, что работает всего 3 раза в неделю. Увидеть продуктовый набор деревенского сельмага нам не удалось - мы попали в “неприемный” день.
- Это еще хорошо, что вообще магазин работает, - объяснила нам Таисия Романовна, пожилая худенькая женщина, выскочившая из дома прямо в тапочках, услышав наш стук в калитку. - Несколько лет назад, когда совхоз распался, магазин закрыли - так и хлеба негде было купить.
Таисия Романовна отдала Васильевке почти всю свою жизнь. Приехала сюда по распределению после медучилища в 60-м году и хорошо помнит период “васильевского” расцвета - с добротной школой-восьмилеткой, с каменным клубом. В деревне часто играли свадьбы, рожали детей. Да и народу жило тогда больше 200 человек. Это были “застойные” 70-е...
Сейчас Таисия Романовна на пенсии, но несмотря на неважное уже здоровье, продолжает работать - не может найти себе смену. Несколько раз приезжали молодые фельдшера, получали квартиры, приватизировали их, продавали и уезжали. Жизнь в умирающей Васильевке, где нынче не то что клуба, но и школы нет, никого не прельщает.
- А сколько школьников-то осталось? - спросили мы у Таисии Романовны.
- Да один школьник всего и есть - сын старосты, Людмилы Ильиничны, что на самом въезде в деревню живет.
Мы быстро нашли небольшой беленый дом, возле которого стоял смешной покосившийся ларек с традиционным набором “Альпен гольда” и соком манго в железных баночках. Большая овчарка бдительно несла службу, охраняя не только дом, но и нехитрую торговую точку.
Услышав лай собаки, из дома вышла женщина средних лет. Купив у нее две баночки экзотического сока, мы познакомились - это была Людмила Слесаренко, за боевой нрав и общительность выбранная старостой. Работает она в Новолитовске на почте, а к ларьку имеет отношение косвенное:
- Его открыли от новолитовского магазина. В основном дочка моя торгует, а я ей помогаю.
Пока мы разговаривали с Людмилой Ильиничной, вернулся из школы ее сын Илья - тот самый единственный школьник. Сегодня ему повезло - из Новолитовска домой его подбросили соседи-дачники на машине. По утрам он добирается на рейсовом автобусе (слава богу, они еще ходят в Васильевку), а после школы - как придется. Нередко пешком, говорит, что может дойти за 2 часа.
- Сейчас еще ничего, Илюша в первую смену учится, да и большой уже - 14 лет. А раньше учился во вторую смену, так была одна нервотрепка, - рассказывает Людмила Ильинична. - Чтобы успеть на вечерний рейсовый автобус, ему приходилось уходить с последних уроков. А если автобус вдруг не пошел, так вообще ужас, хоть плачь...
Мы с сочувствием посмотрели на симпатичного рыжеволосого подростка. В памяти всплыла страшная история о детях, возвращающихся из школы по сельской дороге и попавших на волчью свадьбу. Дело было в этих же краях, но с десяток лет назад. А тигров здесь встречают регулярно, почти каждую зиму.
- Сейчас такое время, что даже не зверей боишься, а людей, - печально заметила Людмила Ильинична.
Многие ровесники Ильи не выдержали такого сурового режима учебы и бросили это бесполезное, на их взгляд, занятие. Без образования и без работы они просто слоняются по деревне. Но Илья меньше всего в жизни хотел бы жить в Васильевке:
- Закончу школу - пойду в мореходку, - говорит он. - А здесь, в деревне, делать нечего...
Илюшина мама с сыном согласна. Уже сейчас она думает о том, как бы собрать деньжат на обучение сына. Заработок у нее на почте небольшой, муж работает в дорожном управлении, тоже деньги невелики. Одна надежда на огород, с которого можно что-то продать, да на подворачивающуюся иногда “шару” - так называют здесь работу на дачников. Богатые находкинцы строятся, расширяются, им нужны дешевые рабочие руки, которых в сегодняшней деревне пруд пруди.
Так постепенно из хорошо зарабатывающих дальневосточных крестьян, которые могли себе позволить и на машину накопить, и на юг в отпуск слетать, стойкие деревенские жители превращаются, извините за выражение, в батраков, которые живут от “шары” до “шары”. Кому некуда уезжать - продолжают сию беспросветную жизнь, когда пенсия 300 рублей, а машина дров на зиму - все 400.
- Знаете, привыкаешь в деревне жить, - говорит Людмила Ильинична. - Я сама находкинская, но уже много лет живу в деревне. Особая здесь психология, другие, добрые отношения между людьми. А что работы нет и дети наши отсюда мечтают вырваться - так это не наша вина, это время такое...
Получается, что скоро у нас вместо крепких деревень, взрастивших не одно поколение россиян, останутся лишь дачные поселки, где будут отдыхать от тяжких трудов разбогатевшие горожане? А тем, кто разбогатеть не успел, отправить на лето своих бледных и чахлых детишек будет некуда - бабушки наши либо поумирают, либо мы их всех заберем коротать старость в город. Кстати, оказалось, что у одной моей молодой коллеги бабушка раньше жила в Васильевке. Теперь она живет во Владивостоке на девятом этаже и очень редко выходит на улицу. Дом в деревне давно продали. А от прекрасных летних деньков в Васильевке остались одни воспоминания.
