Когда наступает мрак

Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Наверное, так, но Надежде П. пришлось не один шаг сделать, чтобы решиться на расставание с мужем. Не могла забыть немолодая уже женщина, как сказочно все начиналось, как ухаживал за ней молодой Сереженька, как рождению сына радовался. Всякое в долгой жизни было - и плохое, и хорошее. Поначалу думалось, что в любой семье не без проблем, некоторые и хуже живут да терпят. Но терпение в конце концов кончилось. Жизнь ведь штука короткая, впереди не так уж много осталось, потому и хочется эти годы в тишине, покое провести, не бояться, что пьяным домой придет, что посуду начнет швырять, давними обидами попрекать.

Жизнь

Поначалу просила - уйди, не мучай ни меня, ни себя. А он, седой уже, на колени становился, умолял простить. И сердце, изношенное, больное, каждый раз замирало - ну что, в самом деле, будет он без нее делать, кто ему белье постирает, кто любимый борщ приготовит? Твердо знала, что нет у Сергея женщины, к которой мог бы перебраться. Ну а однокомнатную квартиру разменять нереально. Да и боль общая их объединяла - сына-то не сумели хорошо воспитать, в тюрьму угодил. В основном на себя вину взваливала, считала, что больше всего за детей в ответе матери. Мелькала, правда, иногда мысль, что хороший отец может просто собственным примером воспитывать, но тут же ее отгоняла. Наверное, все-таки продолжала любить своего непутевого спутника жизни. А может, глубоко в душе боялась одиночества - какой-никакой, а мужчина в доме. И все же частенько она его попрекала, частенько предлагала уйти, хотя и не верила, что прислушается к ее словам. Решился он неожиданно, по крайней мере для нее. "Права ты, мать, - сказал, - хватит нам друг друга мучить".

Правда, далеко не ушел, в подвале их же дома поселился. Пенсию стал на почте получать, порог своей квартиры больше не переступал, за помощью не обращался. Сначала она была уверена, что помучается и вернется, потом обиделась, ведь без мужика в доме все почему-то стало быстро разваливаться, сама-то она даже при таком непутевом никогда ни кран не ремонтировала, ни гвоздь не забивала. Потом мысли стали одолевать - может, и ее вина есть, иначе не порвал бы все отношения с ней человек, с которым не один десяток лет прожито.

Так они и жили - некогда самые близкие люди, ставшие абсолютно чужими, - в одном доме: она на пятом этаже, он - на нулевом. Иногда Надежда напечет пирожков с капустой, в большое блюдо их сложит и все порывается пойти бывшего мужа угостить, а то и в гости на чай пригласить. Но каждый раз, как девчонка, в конце концов решает - пусть он первым мириться придет. Так месяцы и пролетали, соседки уже судачить перестали, мол, в каждой избушке свои погремушки. Но однажды в дверь позвонили сразу две старые подружки: "Надюша, за твоим-то милиция приехала, отошел он".

Смерть

И она побежала в подвал - последний раз взглянуть на некогда любимое лицо, глаза ему закрыть, прощения хоть у мертвого попросить. Поздно было - увезли.

Забрали Сергея как бомжа, документы-то у нее в доме остались. Пришлось в морг на опознание ехать. Лицо открыли - его, хоть и далекое какое-то, как будто искусственное, чем-то свечу большую напомнило. Но его... Вот и родинка на щеке, которую она в молодости целовать любила, даже щетина ее не спрятала. Не заплакала Надежда, не завыла по-бабьи, и при этом сама себе удивилась, неужели так сердце очерствело? Но тут же другая мысль засвербила - похоронить надо по-человечески, а денег-то нет. Другой матери дети бы помогли, а тут единственный сын в тюрьме.

Долго она рубли собирала - кто в долг давал, кто безвозмездно помог. На эти крохи венки купила, рубашку новую, тапочки. В организацию, где Сергей в свое время работал, позвонила - там пообещали гроб купить и машину дать. В хлопотах пролетали дни. Когда наконец показалось, что все утрясла, поехала туда, где венки покупала, спросить у сведущих людей решила, что дальше делать. Оттуда на ватных ногах вышла, сказали ей, что просто так на кладбище ее никто не пустит, что рытье могилы больших денег стоит. Если же она за могилку и катафалк не заплатит, то лежать ее Сереженьке в общей яме, куда неопознанные трупы закапывают.

Которая уж ночь без сна прошла. Сами мы себе жизнь попортили, думалось в холодной постели. Могли ведь и счастливо прожить, семью ведь по любви создавали, а трудности в те годы у всех были. Пенсии, хоть и маленькие, заработали, в дом ничего особенного покупать уже не нужно, модниками никогда не были. Доживали бы богом отпущенные годы без ссор. А сынок бы вернулся - внукам успели бы порадоваться. Ночью сердце щемило, а утром поднималась с одной мыслью - надо родного человека по-человечески земле придать. Добилась в конце концов, срастила концы с концами, вновь в морг поехала, чтобы забрать тело человека, от которого так и не смогла окончательно отказаться.

В гроб положили большой целлофановый пакет, на него - принесенные ею тапочки и рубашку. Опять самой все делать, денег больше ни копейки. Надежда раскрыла черный мешок и отшатнулась. Да, ей говорили, что проводилось вскрытие, что умер муж от инфаркта миокарда, но никто не предупредил, каким она его последний раз увидит. Конечно, прошло очень много времени - почти три недели деньги собирала, за это время с человеческой плотью происходят страшные изменения. Но ужаснуло Надежду другое - разрез, который был сделан во время вскрытия, не зашили...

Все она сделала как положено - земле предала, поминки, хоть и самые скромные, устроила. Только жить Надежде больше не хочется, даже предстоящая встреча с сыном уже не радует, как прежде. Все мысли теперь об одном - уйдя из жизни, может и она с распоротым животом в общей яме оказаться. Вроде самому человеку уже все равно будет. Но представлять такое страшно.

Автор: Антонина ЗАХАРОВА, "Владивосток"