Побег из СССР

О туристе, сбежавшем с борта советского лайнера, узнал весь мир
Ученому-океанографу, строителю батискафов ленинградцу Станиславу Курилову раз
и навсегда было отказано в командировках за рубеж. Мечтая стать гражданином Вселенной, он отважился
на рискованный шаг - покинуть страну во время морского круиза “Из зимы в лето”.
В декабре 1974 года Курилов прилетел из Ленинграда во Владивосток, купил туристическую путевку, для которой, кстати, не требовалась виза (круиз осуществлялся без заходов в иностранные порты) и ступил на борт пассажирского лайнера
под символическим названием “Советский Союз”. Такое совпадение лишь подзадорило потенциального беглеца.
“Мне нельзя показывать тропики, - напишет позднее Курилов в своей книге “Побег”.
- Я чувствовал себя диким зверем, которого собрались в последний раз повести на цепи в его родные джунгли и затем уже навсегда засадить в клетку. Я не смогу вернуться, я не смогу больше быть рабом на галере”.
Найти следы этого ЧП в архивах чрезвычайно сложно. Как нас заверили в пресс-службе Управления ФСБ РФ по Приморскому краю, дела такого рода хранятся по регламенту 10 лет, и соответственно, в 1985-м все материалы были уничтожены.
Между тем тогда и головы полетели, и чьи-то судьбы покорежились. Событие получило огласку на весь мир благодаря радиостанции “Голос Америки”. Странным образом побег Курилова зацепил людей, так или иначе связанных с газетой “Владивосток”.
Знаете, каким он парнем был…
В одном из популярных во Владивостоке спортивных магазинов водолазного снаряжения работает продавцом-инструктором Александр Драгун. Со Славой Куриловым он познакомился в 1972 году в Крыму. Там в поселке Оцевели  находился  полигон Черноморского отделения гидрофизического института. Со всей страны съезжались туда гидробиологи для проведения подводных исследований. Слава сразу выделялся из общей группы инструкторов по глубоководному погружению. Некоторые считали, что он со странностями. Приучал ученых идти на погружение с чистым желудком, привлекал к занятиям йогой. Сам мог голодать по 40 дней, очищая организм морской водой. По особой системе закалялся.
- У Славы был ритуал: каждое утро он подолгу купался в море голым, - вспоминает Александр Владимирович. - Объяснял это тем, что только так возможно полное слияние со стихией воды. Вместо чая пил отвар из полыни, правда, со сгущенным молоком. И меня приваживал к этому “живительному напитку”. Нагрузки у него были - будь здоров! Но он не давал себе расслабляться, даже когда проводил курс голодания. И прозвище у него в ту пору было подходящее - Йогнутый. Представьте, он не обижался. Наверное, сказывалась армейская закалка. Гидрологи - народ, охочий до посиделок, после работы, естественно. Слава иной раз рассказывал байки из армейской жизни. Ему, невысокому, худощавому призывнику, неслабо доставалось от “дедов”.  Там, в армии, он всерьез взялся усовершенствовать свое тело специальными нагрузками и упражнениями. Такая подготовка здорово ему пригодилась во время побега. Собственно, для нас поступок Курилова не был неожиданным. Он никогда не заявлял о своих намерениях, но было очевидно, что человек он свободолюбивый, критически относящийся к существующему строю. Это сквозило в его саркастических комментариях,  метких фразах, недвусмысленных шутках.
Однажды во время исследовательских работ сильным течением сорвало океанографическую «вертушку» - прибор, с помощью которого, собственно, и замеряют скорость течения. Штуковина дорогостоящая, да и просто необходимая для проведения исследований. Курилов несколько раз погружался на глубину 50, а то и 60 метров (!), при температуре воды 8 градусов, пока не зацепил крепежную цепь, за которую и вытащил бесценную вертушку.
- Слава частенько был инициатором головокружительных идей, - продолжает Александр Владимирович. - С его легкой руки мы большой компанией отправились в Скельские пещеры. Есть в Крыму такая достопримечательность. Там одним махом он сделал из нас начинающих спелеологов. Потом потащил по Чертовой лестнице в Большой крымский каньон. Мы ощутили себя почти альпинистами. Вообще у меня было такое чувство, что Курилов опекал меня: давал дельные советы, обучал водолазным премудростям. Если честно, считаю его своим учителем.    
Расставаясь, Саша и Слава обменялись фотографиями с дарственными надписями. То памятное фото Драгун хранит до сих пор.
После работы в  Крыму Саша вернулся в родное Запорожье, откуда был призван в армию, на Северный морской флот. Отслужив, через три года он уехал на Дальний Восток, где по объявлению в газете  устроился работать инструктором водолазов в Институт биологии моря ДВО РАН.
- О побеге Курилова я узнал намного позднее самого события. Через общих знакомых долетали подробности его жизни. Я был в курсе, что в Канаде у Славы проживала родная сестра. Полагал, что он осядет именно там. Однако он предпочел любимую им стихию тропических морей.
Полонез Огинского
Тихие лагуны тропических островов с пальмами на берегу, одинокий парусник вдали у горизонта и необъятный простор океана - этими видениями мальчик Слава Курилов грезил с детства. Казалось бы, он приложил все усилия, чтобы его мечты осуществились: стал океанографом, первоклассным водолазом. Однако для работ в команде Кусто посылали кого угодно, только не его.
“Невозможно смириться с тем, что, родившись на этой чудесной голубой планете, ты пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей”.
Из книги С. Курилова “Побег”
 Владивосток стал последним берегом покидаемой Родины. Бесснежная зима 74-го не приукрасила город. Он выглядел насквозь стылым, неприветливым. От пронизывающего ветра на причале ежились провожающие. Теплоход “Советский Союз” готовился отойти от причала. По радио раздалась команда капитана: “Приготовиться к отходу судна! Всем стоять по своим местам!”.
Эти слова прозвучали для Станислава как приговор.  Казалось, все вокруг участвует в церемонии прощания. Молча, сосредоточенно стоят соседние суда, замерли боевые корабли, портовые краны склонили шеи-стрелы. Тихо, тихо набегает волна на причальную стенку. Матросы палубной команды, выбирая обледенелые швартовые концы на палубу,  выглядели статистами в этой невеселой сцене расставания. В пору было грянуть печальным аккордам полонеза Огинского “Прощание с Родиной”.
Потом он напишет об этом в своей книге:
“Даже при расставании с человеком в такую минуту в душе мгновенно исчезают все огорчения и неприятности, причиненные им, и остаются только счастливые воспоминания. Родина - это прежде всего душа. Чтобы вполне осознать, что это такое, нужно покинуть ее навсегда”.
Стреноженная лошадь
До Цусимского пролива маршрут круиза не обнародовали. Но Курилов времени даром не тратил -  изучил теплоход досконально.  
“Меньше всего лайнер был приспособлен для побега - как хорошая, добротная тюрьма. Линия борта шла от палубы не по прямой вниз, как у всех судов, а закруглялась “бочонком” - если кто и вывалится за борт, то упадет не в воду, а на округлость борта. Все иллюминаторы поворачивались на диаметральной оси, разделявшей круглое отверстие на две части. Я надеялся незаметно отправиться за борт через один из них, но это полукруглое отверстие годилось разве что для годовалого ребенка! Чуть ниже ватерлинии по обе стороны судна от носа и до кормы были приварены подводные металлические крылья шириной полтора метра. Для прыжка с борта нужно было бы разбежаться по палубе и нырнуть ласточкой, чтобы войти в воду как можно дальше от корпуса и этих крыльев. Такой прыжок трудно выполнить с верхних палуб, где есть разбег, - высота их превышала двадцать метров, и на ходу это мог сделать разве только Тарзан.
После тщательного осмотра кормы лайнера глазами будущего беглеца я понял, что прыгать можно только в двух местах: между лопастью гигантского винта и концами подводных крыльев, там, где струя воды отбрасывается от корпуса.  Расстояние до воды отсюда было метров четырнадцать. Мне приходилось много раз прыгать в море со скал десятиметровой высоты или с надстроек небольших судов. Но с такой большой высоты... на скорости...”.
Между тем Станислав старательно сливался с толпой отдыхающих, хотя особого желания поддерживать компанию на фоне всеобщего разгула, веселья и беззаботности у него не было. 
“Я с трудом привыкал к роли пассажира и чувствовал себя примерно так же, как скаковая лошадь, если бы ее несли на носилках”.
Он старался нерегулярно посещать завтраки-ужины, чтобы его не кинулись искать раньше времени. Но больше всего его волновала тайна, которой был окутан маршрут. Лишь на третий день плавания он был “рассекречен”. Карту вывесили в одном из залов лайнера: западная часть Тихого океана с линией пути судна к экватору и обратно, и даже с помеченными датами! Курилов принял эту карту как знамение небес - ведь она помогла ему сэкономить массу времени и усилий по определению курса судна.
Лайнер должен был пересечь Восточно-Китайское море в виду острова Тайвань, проследовать вдоль восточных берегов Филиппинских островов и достичь конечной цели - экватора между островами Борнео и Целебес. В дневное время курс проходил сравнительно близко от берегов, ночью - дальше.
Само собой разумеется, это была приблизительная схема маршрута, и на нее нельзя было полностью полагаться. После тщательного анализа маршрута он совершенно ясно понял, что покинуть лайнер можно будет только в двух точках: вблизи островов Сиаргао или Минданао.
Это должно было произойти  13 декабря  1974 года. Тринадцатое число не самая удачная дата для рискованных авантюр, но выбора у него не было. Весь вечер он старался быть на людях.
“Я вернулся в каюту сделать последние приготовления. Надел короткую майку, узкие шорты, чтобы не мешала ни одна складка, несколько пар носков, необходимых на острых рифах, на шею повязал платок, на случай, если придется перевязать рану. Мысль о спасательном жилете я отбросил сразу - он бы сильно замедлял плавание, да я и не решился бы пронести его на корму. У меня был амулет. Я сделал его сам еще в Ленинграде по способу, взятому из “Книги царя Соломона”, переведенной неизвестно кем и попавшей ко мне из самиздата. Он должен был хранить меня от акул и других опасностей, но его действие ограничивалось только одними сутками.
Письмо или записку я не мог оставить: ее могли прочесть до того, как я появлюсь на корме.
Я присел на койку. С этой минуты я, слабый человек, бросаю вызов государству. В моей жизни никогда не было момента, равного этому по важности.
Я попросил у Бога удачи - и сделал свой первый шаг в неизвестность”.
Под созвездием Южного креста
С точки зрения здравого смысла его шансы добраться до берега живым выглядели весьма сомнительно. Он мог разбиться от удара о воду во время прыжка, утонуть, захлебнувшись от усталости или переохлаждения, его могли сожрать акулы. Не меньшую опасность предвещали прибрежные рифы для утомленного пловца.
“Полет над водой показался мне бесконечным.
Пока летел, я пересек некий психологический барьер и оказался по другую его сторону совсем другим человеком…
Всплыв на поверхность, я повернул голову... и замер от страха. Возле меня, на расстоянии вытянутой руки - громадный корпус лайнера и его гигантский вращающийся винт! Я почти физически чувствую движение его лопастей. Какая-то неумолимая сила подтягивает меня ближе и ближе. Я делаю отчаянные усилия, пытаясь отплыть в сторону - и увязаю в плотной массе стоячей воды, намертво сцепленной с винтом.
Мне кажется, что лайнер внезапно остановился - а ведь всего лишь несколько мгновений назад он шел со скоростью восемнадцать узлов! Через мое тело проходят устрашающие вибрации адского шума, грохот и гудение корпуса, они медленно и неумолимо пытаются столкнуть меня в черную пропасть. Я чувствую, как вползаю в этот звук... Винт кажется мне одушевленным - у него злорадно улыбающееся лицо, меня крепко держат его невидимые руки.
Внезапно что-то швыряет меня в сторону, и я стремительно лечу в разверзшуюся пропасть.
Я попал в сильную струю воды справа от винта, и меня отбросило в сторону.
Затаив дыхание, я старался оставаться под поверхностью воды до тех пор, пока большое световое пятно кормовых прожекторов пройдет мимо. Вскоре наступила полная темнота. Я выбросил ненужное уже полотенце, надел маску с трубкой и сделал несколько глубоких вдохов. Вода была довольно теплой, при такой температуре можно плыть очень долго. Я надел ласты и перчатки с перепонками между пальцами. Сумка стала больше не нужна. Мои часы со светящимся циферблатом показывали 20 часов 15 минут по корабельному времени, я выбросил их позже, когда заметил, что они остановились.
Лайнер стремительно удалялся”.

Переполох с продолжением
Корреспондент газеты “Владивосток” Михаил Матвеев был одним из туристов того злосчастного рейса. Он вспоминает, что после того, как обнаружили пропажу одного из пассажиров,  праздное настроение с отдыхающих как ветром сдуло. Тут началось что-то невообразимое. И туристов, и экипаж собрали в музыкальном салоне, чтобы пересчитать по головам, сверяя списки. Проверка обнаружила, что один турист действительно пропал, зато оказалось, что на судне полно “зайцев”, так сказать, личных друзей директора круиза Марка Раппопорта. После этого случая Раппопорт будет вынужден уйти из пароходства... и занять должность директора Приморской краевой филармонии. А воспоминания о переполохе с побегом туриста с теплохода “Советский Союз” станут главой в одной из книг Матвеева.
Чуть позже эта история попала на зуб писателю-эмигранту Василию Аксенову, активно в те годы сотрудничавшему с “Голосом Америки”. “Что же это за страна такая, - восклицал в эфире писатель, - если даже смертельная опасность не смогла остановить человека от побега из нее”.    
Родственникам Курилова сначала сообщили, что он пропал без вести.
А когда в Союзе стало известно, что он бежал и находится на Филиппинах - об этом передали по “Голосу Америки”, - его заочно судили и приговорили к десяти годам тюрьмы “за измену Родине”.
Твердь земная
“В последний раз я попытался нащупать дно... и вдруг, не веря себе, почувствовал под ногой твердую опору. Я стоял по грудь в воде и не мог поверить, что это не сон... Впереди, насколько можно было различить, темнела вода лагуны. Место было мелкое, и мне пришлось долго брести по грудь в воде, плыть снова и опять брести по пояс в воде, прежде чем я ступил на берег.  “Если акулы сожрут меня именно сейчас, - я вздрогнул от этой мысли, - будет просто обидно!”.
Я пошатываясь вышел на коралловый песок у подножия высоких пальм. За мной тянулся ручей светящейся воды, а тело мое сверкало, словно бальное платье, усыпанное блестками. Только теперь я почувствовал себя в полной безопасности. Океан остался позади, а с ним и все мое прошлое.
Я сел на песок и прислонился к пальмовому стволу. Земля подо мной все еще качалась, и мне пришлось крепче прижаться к нему спиной, чтобы не упасть.
Ни единая клеточка во мне не хотела шевелиться. Тихо шелестели листья где-то высоко над головой”.
В качестве послесловия
Республика Филиппины.
Отдел юстиции
Комиссия по эмиграции
и депортации
Манила
Сертификат
Для всех заинтересованных лиц и организаций данный документ подтверждает, что г-н Станислав Васильевич Курилов, 38 лет, русский, был направлен на настоящую комиссию военными властями, и после расследования выяснилось, что он был найден местными рыбаками на берегу Генерал Луна, остров Сиаргао, Суригао, 15 декабря 1974 года, после того, как он прыгнул с борта советского судна 13 декабря 1974 года; г-н Курилов не имеет при себе ни туристских документов, ни какого-либо другого документа, удостоверяющего его личность; он утверждает, что родился во Владикавказе (Кавказ) 17 июля 1936 года; г-н Курилов выразил желание просить убежища в любой западной стране, предпочтительно в Канаде, где, по его словам, проживает его сестра, и сообщил, что он уже направил письмо в Канадское посольство в Маниле с просьбой разрешить ему проживание в Канаде; настоящая комиссия не будет иметь возражений против его депортации из страны с указанной целью.
Данное свидетельство выдано 2 июня  1975 года в Маниле, Филиппины.
Эдмундо М. Рэйес, член комиссии
Первое время, проживая в Канаде, Курилов был разнорабочим в пиццерии. Позднее работал в частных канадских и американских океанографических фирмах, занимающихся морскими исследованиями и поставками водолазного снаряжения: поиски полезных ископаемых в районе Гавайских островов, работа за Полярным кругом в составе американской нефтяной компании, исследования дна Ледовитого океана, океанографические изыскания в экваториальных водах. Во время одной из рабочих поездок в Америку встретился с израильскими литераторами Александром и Ниной Воронель. Узнав историю побега, Нина загорелась идеей экранизации. Написала сценарий и предложила продюсеру Четвертого канала Би-Би-Си. Сценарий понравился. Снимать решили в Израиле, и Слава получил 1000 долларов аванса на поездку в Израиль в качестве консультанта. Дальше дела с фильмом по разным причинам застопорились, но полученной тысячи Славе хватило на три месяца веселой жизни.
Он вернулся в Ванкувер осенью и тут же заскучал по израильскому теплу, морю и друзьям. (Жил он тогда в чинном респектабельном доме, где у входа висело предупреждение “No pets, no children” - “Никаких животных, никаких детей”.) Вспоминая израильское солнце, Слава разводил костер на балконе и часами слушал восточную музыку, чем крайне поражал соседей.
Весной 1986 года он приехал в Израиль - уже навсегда.
29 января 1998 года Слава Курилов погиб во время подводных исследований в Галилейском море - не выдержало сердце. Ему было 62 года. Жена Славы Елена издала в Израиле книгу его рассказов “Путь”, которую можно расценивать как гимн бесконечной любви к морю и свободе.

Вечный мятежник
Василий Аксенов в своем предисловии к книге Славы Курилова “Побег” написал: «Когда иной раз в споре начинают говорить о том, что русские перед большевиками вечно праздновали труса, я вспоминаю погибшего несколько лет назад океанографа и писателя Славу Курилова. Уж он-то безусловно принадлежал к малому племени смельчаков, дерзавшему против подлой власти. Прыжок в бескрайний океан с кормы огромного советского парохода, двухдневный заплыв в воде в сторону неведомых Филиппин; кто еще мог такое сотворить, если не русский интеллектуал, спортсмен и йог Слава Курилов?
Русской интеллигенции не следует забывать своих героев: их не так много. Тот, кто прочтет его книгу, никогда не забудет страниц, в которых Слава Курилов, покрывшийся за два дня и две ночи одинокого плавания светящимися микроорганизмами, скользит в тихоокеанской ночи, каждым своим движением поднимая ворохи огня; вот он, образ вечного мятежника!».

Автор: Татьяна БАТОВА (фото из разных источников), «Владивосток»