Три страны. Три Родины. Три жизни

(Окончание. Начало в номерах за 29 и 30 ноября)

Хакодате - Россия

...В 1951 году, спустя три года после репатриации в Японию, уроженка Кунашира Савадзаки Яёй вышла замуж за выходца из бывшей Маньчжурии и сменила фамилию на Оно. Было ей в то время 27 лет. Через два года родился сын, ставший единственным ребенком в семье.

Постоянно проживая в Хакодате, Яёй продолжала неустанно совершенствовать свои знания русского языка. Ниточка, завязавшаяся на Курилах, протянулась через долгие годы ее жизни. Когда рыболовные или торговые суда под советским флагом приходили в Хакодате на ремонт, ее постоянно приглашали поработать переводчицей. Вспомнились и впервые примененные на практике на Кунашире знания в области дизайна одежды и модельного шитья - Яёй стала шить женскую одежду, и это превратилось в ее основной источник дохода.

Но главным для нее оставалась любовь к России.

Оно Яёй 13 раз (!) ездила в Советский Союз, затем - в Россию. И останавливаться в своих путешествиях не собирается. Гуляя по причалу находкинского морского вокзала, по улицам Новосибирска или по набережным санкт-петербургских каналов она внимательно всматривалась и всматривается в лица прохожих, надеясь рано или поздно увидеть голубоглазого Ивана, с которым судьба так безжалостно разлучила ее в далеком 1947-м:

Минувшим летом Оно Яёй, которая так и живет в Хакодате и которой исполнился уже 81 год, собралась в очередную поездку - спустя 57 лет она решила посетить свою родину, остров Кунашир. Буквально в последний момент подвело здоровье, и на этот раз она от поездки отказалась. Однако Яёй твердо уверена, что еще сможет разглядеть в дымке силуэт грандиозного вулкана Тятя на горизонте, пройтись по бесконечному пляжу, что расстилается в обе стороны от Южно-Курильска, и ощутить под ногами все тот же песок, на который набегают океанские волны.

Она говорит, что до сих в ее сердце звучат слова, сказанные напоследок ее русскими друзьями, когда она уже стояла на качающейся палубе плашкоута: "Яёй, не забывай русский. Мы еще обязательно когда-нибудь встретимся:".

Она в это верит.

Южно-Сахалинск - Ансан (Республика Корея)

...В 1958 году сахалинская кореянка Ким Ёнбин, которой исполнилось 24 года и которая второй раз вышла замуж - теперь уже за журналиста корейскоязычной сахалинской газеты Ли Ханпё, - начала осваивать новый для себя языковой мир. Еще в детстве получившая образование на японском языке, она стала изучать японский и русский. Им было очень трудно в те годы: к двум мальчикам Ёнбин от первого брака добавились еще двое их общих пацанов. При этом они жили в стране, которая, провозглашая на весь мир принципы интернационализма, на деле демонстрировала нечто другое: так, например, на КПП на выезде из Южно-Сахалинска из автобуса для проверки документов высаживали только корейцев:

Но это было не главным в жизни. Главное, что Ёнбин и Ханпё жили в любви и растили детей.

Время постепенно менялось. После 1985 года наглухо закрытые прежде внешние "створки" начали понемногу открываться. И когда знания оказались востребованными, Ёнбин стала работать переводчицей с японского, который с детства был для нее практически родным.

В августе 2000 года Ёнбин и Ханпё - возраст обоих неуклонно приближался к 70 - покинули Сахалин, где прошла вся их жизнь. Оставив вполне самостоятельных детей и внуков, они перебрались в "Родную деревню" - дома, построенные в районе города Ансан (Республика Корея) южнокорейским отделением общества Красный Крест. В немолодом уже возрасте они оказались на земле предков. Но было слишком поздно. В организме Ханпё разрастались раковые клетки.

...В один из ноябрьских вечеров 2003 года Ёнбин вышла вместе с Ханпё, который сидел в инвалидной коляске, из больничного корпуса. Они долго гуляли, Ёнбин напевала любимую с детства японскую песенку. Когда они вернулись с прогулки, Ханпё сказал по-русски: "Спасибо". "За что?" - удивилась Ёнбин. "За все наше время с тобой:".

Назавтра Ханпё умер.

Русский язык, корейский, японский: Все перемешалось - и в речи, и в жизни.

Не так давно, в феврале заканчивающегося года, собиравший этот материал японский журналист Аихара Хидеки из газеты "Хоккайдо симбун" специально приехал в Ансан и спросил у Ёнбин: "А как вы думаете, как сложилась бы ваша жизнь, если бы не было войны?".

Ёнбин помолчала, а потом спокойным голосом ответила: "Никто не знает ответа на этот вопрос. Возможно, нужды, трудностей, которые пришлось пережить, не было бы. Однако, если потом приходит радость, то все неприятное, что было до этого, забывается:".

Россия - Хакодате

...Уроженка Хакодате, послевоенными вихрями заброшенная на север Сахалина, Галина Зверева (по мужу она стала Асеевой) в 1968-м переехала в Ленинград, где продолжала одна воспитывать сына. Как и любой матери-одиночке, денег ей, естественно, не хватало; к тому же - поскольку надеяться особо было не на кого - хотелось обеспечить себе достойную старость. И вскоре, чтобы нормально заработать и пораньше уйти на пенсию, Галина решила завербоваться на работу в Арктику. Вскоре она попала буквально на край земли - на остров Большой Ляховский, входящий в группу Новосибирских островов, что расположены в бассейне Северного Ледовитого океана между Восточно-Сибирским морем и морем братьев Лаптевых. Здесь на крохотной метеостанции она проработала пять долгих лет. На острове не было ни одного дерева, зато без труда можно было найти кости или бивни древних мамонтов. Зимой, долгой полярной ночью, полнеба закрывали всполохи полярного сияния, а мороз достигал такой силы, что трудно было дышать.

Галина вспоминает, что все эти пять лет (как, впрочем, и всю жизнь) ее как внутренний стержень поддерживал давний материнский наказ: "Всегда оставайся человеком".

...В 2003 году Галине Асеевой исполнилось 70. В декабре того же года - спустя ровно 60 лет - она вновь ступила на землю Хакодате, того места, где она родилась. Приехать ее пригласило местное "Общество изучения истории российско-японских отношений".

Как будто она вернулась в детство: русская православная церковь, куда ее, еще совсем маленькую, приводили родители, пляж Оомори, где купались с братьями и сестрами, парк Горёкаку, куда ходили любоваться расцветающей сакурой: Побывала она, конечно, и на иностранном кладбище Хакодате, где упокоился ее отец.

Состоялась у Галины и встреча с однокашницами по младшей женской школе. Неожиданно для всех она вспомнила и запела детскую песенку, популярную в Хакодате еще до войны: ":На бамбуке развивается танзаку (полоска бумаги для написания пожеланий), пришел праздник, можно взять одну свечку:".

Аихара Хидеки, в прошлом году побывавший у Галины Асеевой в Санкт-Петербурге, поинтересовался: "Что вы думаете о своей жизни, полной превратностей?".

Улыбнувшись, она ответила: "Вспоминая обо всем, я все-таки думаю, что было много светлого и радостного. Я руководствуюсь известной мудростью: счастлив не тот, кто много имеет, а тот, кто знает, как быть довольным".

* * *

"Оно (Савадзаки) Яёй, Ким Ёнбин, Галина Асеева (Зверева). Эти три женщины никогда не были знакомы между собой, - пишет журналист Аихара Хидеки, завершая серию публикаций в "Хоккайдо симбун". - Однако, когда я встречался с ними и собирал материал для своих статей, линии этих трех жизней переплелись в моем сердце, а потом, незаметно даже для меня самого, превратились в одну более толстую нить - послевоенную историю людей, закрученных превратностями судьбы, очутившихся как бы в промежутке между несколькими странами.

Но есть одно слово, их объединяющее. Слово это - любовь. Любовь к родителям, детям и  своей семье, любовь к человеку, оставшемуся в далеком прошлом, любовь к месту, которое каждая из них считает своей родиной. И главное именно в этом: в том, что, пройдя через страны, национальности и поколения, она, эта любовь, осталась неизменной".

Автор: Русскую версию материалов, опубликованных в газете "Хоккайдо симбун", подготовил Андрей ОСТРОВСКИЙ, "Владивосток"