Пробуксовка колес правосудия

Попытка проведения судебной реформы в России берет свое начало еще в конце 1980-х, когда страна, погрузившись в новые экономические и политические условия, взяла курс на сближение с Западом. Российская проблема судебной реформы заключается в том, что потенциальные законодатели (как и многочисленные политики) стремились (и стремятся) объять необъятное. С одной стороны - либерализовать законодательство, приведя его в соответствие с "мягкими" законами Западной Европы, а не с традиционными для России драконовскими мерами наказания и парадоксальными законами (например, в Уголовном кодексе РСФСР образца 1961 года были статьи, наказывающие за скармливание печеного хлеба животным, тунеядство и гомосексуализм), с другой -  сделать наказание адекватным, а главное - неотвратимым. И в том, и в другом стремлении, надо признать, законодатели пока не шибко преуспели. Законодательство смягчается, однако число содержащихся в тюрьмах и колониях людей не снижается на фоне по-прежнему оголтелого уровня преступности и попыток сращивания криминала с легальной властью. Корреспонденты "В" попытались выяснить у теоретиков и практиков-юристов: как же происходит судебная реформа и что мешает ее нормальному ходу?

Нет единого знаменателя

Один из наших экспертов - Лариса Романова известна и как теоретик (декан факультета заочного обучения Юринститута ДВГУ, профессор, доктор юридических наук), и как практик - действующий адвокат. Ее мнение ценно тем, что все ее теоретические знания неоднократно проверены практикой. А отсюда - собственная и, главное, обоснованная позиция по юридическим вопросам.

Лариса Романова:

- Один из главных минусов этой реформы - то, что ее начали проводить спонтанно. Не было у законодателей цельной программы реформирования социалистического законодательства в связи с переходом страны на рыночные рельсы. Поэтому во многом законы писались с опозданием, исходя из сложившейся ситуации. Получилось так: не было создано единое правовое поле, где бы взаимодействовали между собой различные правоохранительные структуры. Реформа не была цельной. Элементарный пример: горбачевские реформы начались в 1985 году, чуть позже начался переход к рынку. Новый Уголовный кодекс "родился" аж в 1996 году, а вступил в силу в 1997-м. А до вступления его в силу сколько общественно опасных деяний вообще никак не квалифицировались и выпадали из сферы его действия! Получается, что до 1997 года этот УК, например, не отражал компьютерных преступлений, как и не отражал тех негативных тенденций, которые происходили в экономике. Да что там говорить, если до сих пор нет ответственности за коррупцию. Конечно, есть в нашем кодексе наказание за взяточничество, но коррупция - понятие более широкое и более опасное - оценки не получила. А раз так - значит ее тоже нет?

Второй пункт, конечно, это правовая культура и правосознание населения. На формирование правовой культуры влияет много факторов, в том числе и то, что человек понимает: действия законов неотвратимы, и эти законы применяются ко всем, независимо от статуса и должности человека. А когда нет единообразия применения законов, о каком правосознании может идти речь? Вор, который украл поросенка в деревне, получает 5 лет реального лишения свободы, а тот, кто украл несколько миллионов, отделывается условным сроком. Естественно, у граждан возникает искаженное представление о законе и его применении. Ведь нет ничего более неправильного, чем такая ситуация, когда человек, ставший жертвой преступления, обращается за помощью не в милицию, а к "браткам" на какой-нибудь "стрелке"!

Третья проблема судебной реформы - отсутствие координации и взаимодействия между различными правоохранительными органами и сосредоточенность их на узковедомственных интересах. Возьмем в качестве примера наркоманию. На сегодняшний день, по данным специалистов, в России насчитывается три миллиона наркоманов. Сравним эту проблему с терактом. В теракте гибнут 300 человек, и, поскольку такое действие несет элемент публичности, оно подвергается публичному осуждению. А в это же время тихо и незаметно от наркомании в год в стране погибают примерно 70 тысяч человек, но это происходит тихо, а потому не вызывает ни гнева, ни какой-то значительной реакции. Хотя это тоже смерть. А в это же время остальные наркоманы, те, кто еще жив, стоят в очередь за смертью. Поэтому создание службы Госнаркоконтроля РФ (теперь - Федеральной службы по контролю за наркотиками) было хорошим шагом, но: Одна из его функций - координация всех органов и организаций, борющихся с наркотиками, в реальности столкнулась с тем, что механизм реализации этой задачи отсутствует. Нет его. Забыли прописать. Механизм координации отсутствует, санкции за уклонение ответственных лиц от работы по профилактике наркомании или пресечению наркопреступлений не предусмотрены. И получается, что вся скоординированная работа строится на доброй воле тех лиц, кто этот закон исполняет.

Подытожу свое выступление тем, что скажу: в нынешней ситуации заложником спонтанно проводимой реформы нередко оказывается человек, а силовые ведомства, проводящие свои реформы независимо друг от друга (у МВД - свое, у прокуратуры, у суда - свое), тянут их в разные стороны, как лебедь, рак и щука. А конкретный человек забыт. Многие законы вовсе носят декларативный характер: в Конституции, например, прописано право на жизнь, но в реальной жизни зачастую получается, что это право на жалкое существование. Скажем, как должна прожить уборщица, которая получает три тысячи рублей при прожиточном минимуме на ту же сумму. А ведь это - только еда. А как одеваться, платить за квартиру, отправить детей в детский сад и школу? Вот и получается, что многие правовые гарантии оказываются не в настоящем, а в будущем:

Поспешили и усложнили?

В июле 2003 года в рамках проводимой в стране судебной реформы вступил в действие новый Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ. Его предшественник, УПК РСФСР, просуществовавший более 40 лет, конечно же морально устарел и требовал адекватной замены. Новый УПК РФ, будучи еще проектом, вызывал нарекания со всех сторон: правозащитники отмечали, что он не давал подозреваемому или подсудимому каких-то особых прав, просто ограничивал возможности следствия, следственные же работники отмечали, что некоторые пункты носили явно надуманный характер, не отражающий образ мышления народа. По прошествии двух лет после вступления его в силу копий на предмет, для кого он написан, ломается все меньше, зато реальной практики нарабатывается все больше. За разъяснением, каким оказался один из краеугольных камней судебной реформы - УПК, каковы проблемы в работе с ним и какие его пункты вызывают нарекания, корреспонденты "В" обратились к заместителю начальника следственного управления при УВД ПК Александру Пилипенко:

- Конечно же этот кодекс расширил объем прав задержанного и дал ему больше возможностей для защиты. Это и участие адвоката с момента задержания лица, ознакомление с любым документом, который готовит следователь, а также снижение времени предварительного задержания с 72 до 48 часов и арест, постановление о котором принимает не прокурор, а судья. Естественно, для следователя этот кодекс более трудоемкий: фактически следователь вынужден составлять большое количество бумаг, а не заниматься работой по раскрытию преступлений. 

Судите сами. Теперь разрешение на возбуждение уголовного дела надо подписывать у прокурора - самостоятельно следователь этот вопрос не решает. Однако что делать, если преступление совершено за 300 км от управления милиции или районной прокуратуры? Ехать назад? Это терять драгоценное время, силы и средства. Арест. Теперь процедура ареста подозреваемого превратилась в полноценное судебное заседание, в котором помимо следователя, судьи и подозреваемого принимают участие представитель прокуратуры и адвокат. То же самое с обысками, разрешение на которые должен подписывать судья. А если обыск надо провести быстро, а судью не найти? То же с задержанием на 48 часов. Если смотреть на вещи реально, то 72 часа больше оправдывали себя. Было больше времени на то, чтобы добыть доказательства или найти похищенную вещь. А если человек задержан по подозрению в пятницу вечером, то всю работу по доказыванию его вины надо провести за выходные, и этого времени может просто не хватить:

Кстати, если вернуться к теме арестов, то теперь большая проблема - арестовать человека в другом регионе и доставить к нам. Делать заочный арест лица, находящегося в розыске? Суд на это идет не всегда. А если человек, разыскиваемый нами за преступления, совершенные в Приморье, задерживается в Москве, то мы должны за двое суток добраться туда с материалами дела, найти местного судью, который его арестует (а может еще и не арестовать), найти адвоката, который примет участие в этом процессе. И только после всего этого можно доставить подозреваемого (теперь уже арестованного) к нам в край. А если задержание произошло в Крыму? Нам надо приостановленное уголовное дело возобновить у прокурора и сделать это быстро, но возможно, что дорога туда займет двое суток и нашего фигуранта просто выпустят по истечении срока задержания.

Естественно, приходится нам сталкиваться и с противодействием подозреваемых, которые, зачастую наученные адвокатами, начинают оспаривать в суде каждое постановление следователя. Во-первых, тут срабатывает фактор нервозности - следователь лишен возможности нормально работать, а доказывает в судах свою правоту, а во-вторых, сегодня у следователей, особенно работающих в крупных городах края - Владивостоке, Артеме, Находке, и так большая нагрузка. По статистике, за 8 месяцев этого года у каждого следователя края в среднем находилось в расследовании 31 уголовное дело. Но это в среднем. В Пограничном районе за 8 месяцев каждый следователь расследовал 10 дел, а в Первореченском РУВД - 46 уголовных дел.

Сегодня же, к сожалению, получается так - все следственные работники правоохранительных органов - прокуратуры, ФСБ, наркоконтроля - работают в одном правовом поле, а самые маленькие оклады - у милиции, хотя 90 проц. всех уголовных дел заканчивают милицейские следователи:

Воспринимайте защитника всерьез   

Однако адвокаты, коим приписываются все бонусы от  пользования плодами либерализации законов, пока радоваться не спешат. Формально все нынешние законы дают стороне "нападения" в лице государства все меньше и меньше возможностей. Но даже этого минимума все равно больше, с точки зрения возможностей, у милиции, прокуратуры и прочих "силовиков", чем у любого адвоката, который зачастую вынужден противостоять в суде целому "ансамблю" правоохранительных органов.

Анатолий Лайков, вице-президент адвокатской палаты Приморского края:

- Сегодня одна из общих адвокатских проблем - недопонимание позиции защитников оперативниками и следственными работниками, которые зачастую путают адвоката - участника процесса правосудия с теми, кого он защищает. Отсюда - неразборчивость в методах "работы" с адвокатами. Следователю ничего не стоит дать команду надеть на адвоката наручники, исходя из собственного понимания правильности его действий. Был у нас случай, когда в Пожарском районе женщину-адвоката сотрудники милиции раздели буквально догола и досмотрели. Причина - оперативникам показалось, что в процессе работы с задержанным в милицейской камере она получила от него что-то незаконное. У нее, правда,  ничего незаконного не нашли. Такие факты нам, естественно, приходится обжаловать в суде, чтобы подобные действия признавали незаконными.

Закон четко регламентировал действия адвоката, а также то, в каких случаях он допускается и к чему. Однако большое желание второй стороны без лишних хлопот раскрыть преступление заставляет работников силовых структур идти на нарушение прав адвоката. Возможно, это еще продиктовано и тем, что адвокат - это сторона, которая в силу своих целей и задач "мешает" расследованию.

Сегодня у нас практически нет примеров того, чтобы прокурор по жалобе адвоката, например, на милиционера принял меры, пресекающие неправомерные действия оперработника или следователя. То есть гражданин, пожаловавшийся в прокуратуру на избиения, истязания, оскорбления, еще что-то может доказать в прокуратуре, а адвокат - нет. И поэтому приходится обращаться в суд. В итоге суды мы загружаем ненужной работой. Прокуратура даже не всегда дает нам ответы на наши жалобы. Когда два года назад нашего адвоката поместили в Находке в приемник-распределитель, мы написали жалобу в прокуратуру города. Однако прокуратура реагирует на такие нарушения не всегда адекватно, чаще всего она всеми способами защищает таких нарушителей. Получается,  если против адвоката применяются незаконные методы, так ему и надо?

И, наконец, еще одна проблема - работа адвокатов по назначению. Некоторые следователи, чтобы упростить себе работу (и для того, чтобы формально все выглядело законно), предлагают подозреваемому "своих" адвокатов, более уступчивых и сговорчивых. Получается, что подозреваемый фактически лишается права на защиту, а адвокат от государства получает деньги за якобы выполненную работу. В итоге в Совет палаты поступает много жалоб на то, что позиция подсудимого и позиция адвоката существенно расходятся и что защитник работает недобросовестно. У нас уже есть случаи принятия решений о лишении конкретных людей, виновных в этом, статуса адвоката. 25 мая мы приняли специальное решение о порядке направления заявок о предоставлении адвоката по назначению. Мы постоянно разъясняем своим работникам: не следователь назначает адвоката, а руководитель коллегии и то согласно заранее установленному графику дежурств. Следователю-то что, он ничем не рискует, используя "сговорчивых" адвокатов. А вот адвокат, который становится на сторону следователя, может лишиться права на адвокатскую деятельность. В Ленинском суде Владивостока скоро будет рассматриваться дело о том, что следователь РУВД отказался от услуг нанятого родственниками подозреваемого адвоката. В итоге может пострадать сам процесс расследования - если суд признает, что нанятому адвокату не давали работать незаконно, значит, все доказательства, добытые с участием другого защитника, суд просто аннулирует. А значит, следствие начнется сначала:

А где человек-то?

Наверное, судебная реформа, проходящая сегодня в стране, когда-нибудь спустя много лет будет хорошо изучена и квалифицирована нашими потомками. Они-то разберутся и поставят оценку: в какое время мы жили и почему законодателями были приняты те или иные меры и законы? Однако не надо быть сегодня мудрецом, чтобы сказать, что каждая из правоохранительных структур (а представлены в этом материале были далеко не все) хотя бы чуть-чуть, но "хромает". А в итоге колесница судебной реформы вязнет на колдобинах межведомственных нестыковок. А несчастный гражданин, волей судеб соприкоснувшийся с судебной системой, в принципе, не желает вникать, что тут мы закон смягчили, да недосмотрели слегка, а вот тут - "перекрутили гайки", но отменить это по силам только Государственной думе. Так же не понять обычному человеку межведомственных противостояний: ему бы свои интересы отстоять, да не выходит - то тут недоглядели, то здесь недоработали. А ведь законы пишут и реформы проводят ради людей:

Автор: Александр ОГНЕВСКИЙ, "Владивосток"