С лирой…

остается истинный поэт

Сегодня в Доме офицеров флота откроется художественная выставка Валерия Шиляева, посвященная русско-японской войне. Как обычно, несколько слов скажет арт-директор галереи Portmay (организатор выставки) Александр Лобычев. Слов коротких, лишенных ненужных красивостей, необычайно точных. Впрочем, отношение  к слову у Александра всегда было трепетным. Ведь для большинства интеллектуальной публики Владивостока он больше известен как литературный критик.

- Саша, одним из качеств галереи Portmay сегодня считается хороший вкус. Собственно, он в первую очередь и зависит от арт-директора. Но многие были удивлены, услышав несколько месяцев назад твое имя. Почему ты принял предложение, ведь галерейная деятельность никак не связана с литературой?

- Вкус, имидж галереи - наше общее дело. Что касается «почему», здесь, наверное, сугубо личные причины. С детства самым сильным увлечением было искусство. За школьные годы я прочел все, что можно было прочитать по искусству в маленьком байкальском поселке.  Это были советские времена, когда по межбиблиотечному абонементу в самом захолустном населенном пункте можно было получить роскошную монографию… Моя работа началась с музея имени Ц. Сампилова в Улан-Удэ.  С 17 лет, сразу после школы, меня взяли младшим научным сотрудником. Потом армия, университет… Литература и в то время занимала все мои мысли. Все, конечно, началось  с моих собственных литературных опытов. Они случились, как водится,  в пору первой любви, которая имеет свойство проходить. Позже я увлекся литературной критикой. А потом и мои стихи ушли. Но остались, как воздух, поэзия и критика.

- Почему ты оставил поэзию?

- Мешали, как говорится, многие знания. Когда ты реально знаешь уровень существующей поэзии и обладаешь каким-то критическим взглядом, то все быстро становится на свои места… Писать, как я хотел бы, я не мог, а как мог - меня не устраивало. Моим творчеством стало исследование творчества других людей. Мне кажется, что критика - это та же проза, только предмет изображения не жизнь, а литература. Это тоже требует неких способностей, знаний и массы других вещей, которые прозаику и поэту, в общем, не нужны.

- Сегодня много говорят, что настоящая культура превращается в шоу-бизнес, который более удобен массам. А как же быть тем, кто копает глубже?

-  Действительно, все превращается в шоу. Это особенно касается изобразительного искусства. Сегодня на первый план вышло актуальное искусство, шоу - все эти перфомансы, дизайн оттесняют то, что требует навыков, знания традиции, школы. И все это довольно агрессивно. Но меня это не печалит. Я не считаю,  что таким, как я, нет места. Эта ниша всегда останется. Станет более узкой, но не исчезнет. В начале ХХ века ведь тоже был страх: все рушится. Бунин, наблюдая модернизм, символизм и прочие -измы, ощущал и декларировал себя последним оплотом русской классической литературы XIX века, которая была очень монолитной, цельной. Из всех современников он уважал только Толстого и Чехова. Есенин и прочие им не воспринимались никак.

Но когда вернулось в Россию его творчество в 1950-е, оказалось, что даже без его влияния двигались, опираясь на традицию классической русской литературы. Появился Юрий Казаков, замечательный рассказчик, своего рода наследник Бунина, незнакомый с его творчеством. У нас в Приморье есть подобный пример. В Чугуевке  живет один из самых ценных и интересных авторов Виктор Пожидаев. Вышли три его книги - «Чистые струи», «Костры печальные» и «Поплачем, поплачем и засмеемся». Это тоже бунинская линия. Теперь продлена в Приморье. И здесь неважно, где жить и работать. Пожидаев первую книгу прислал из Славянки. И она была такая, что ее нужно было просто взять и печатать.

- Но ведь дар слова дается  от природы не каждому...

- Наверное. Творческим людям нужно общение с себе подобными, писателям особенно. Для чего возникают все литобъединения? Есть такая формулировка: проговорить. Литераторы всегда собирались в союзе писателей. Здесь в начале 80-х была литературная студия, которую вел поэт и прозаик Юрий Кашук. Из-под его крыла вышли замечательные поэты Раиса  Мороз, Татьяна Вассунина, Александр Радушкевич, Александр Куликов, а еще раньше, в 70-х, Геннадий Лысенко. Лысенко, кстати, до своей смерти вел объединение «Лира». После него пришел Кашук и сказал: «Лира - это самая мелкая монета в Италии. Назовем  студию - «Мастерская». А сегодня «Серая лошадь» - самое мощное литобъединение. Они очень много сделали, выпустили четыре альманаха. Из мелочей, из бисера сплеталось то, что можно считать вечной ценностью.  Но сегодня объединения несвойственны жизни, она стала прагматичнее. Литературой жить невозможно, и человек становится перед выбором: заниматься ему литературным творчеством или нет? Другими словами, решить, составляет это смысл его жизни или нет. Если нет - не надо заниматься. Тот, кто остается, часто оказывается аутсайдером, вызывает непонимание у окружающих нерациональностью поступка.  Отсюда надрыв, проблемы с алкоголем…

- А свое место ты видишь?

- Приморская литературная жизнь превратилась в легкий литературный туман, но ведь он у нас на побережье почти не исчезает, а то и сгущается. Сегодня в союз писателей не приходят, потому что там ничего литературного не происходит. Но это не пессимизм. Наша страна в целом перестала быть литературоцентричной. Все расслоилось на множество сегментов. И это тоже напоминает начало ХХ века. От монолитной литературы XIX, которая была  философией, пророчеством, моралью, чем угодно,  остались -измы. Такое же дробление происходит и сейчас, после того как пал большой стиль советской эпохи. А части всегда меньше целого потока. Но плакать и говорить, что не те условия, бессмысленно. Литература останется. И приспособится. Мы с переводчиком  и организатором сайта «Лавка языков» Максом Немцовым сотрудничали в свое время с издательством «Уссури». Макс тогда достаточно категорично отстаивал такие имена, как Керуак и т. д. Я убеждал его в том, что огромный пласт читателей ни при каких обстоятельствах не будет читать Керуака или Набокова, но мы не должны относиться к ним презрительно. Сегодня Макс вполне успешен в Москве, то есть в буквальном смысле ничего не исчезает. Лишь принимает другие формы. 

Хотя  в своей страсти к литературе я себя чувствую одиноким… Захожу в книжный магазин и вижу книгу Олега Чухонцева «Из сих пределов». Один экземпляр. В моей библиотеке она есть, то есть повезет кому-то другому.  Но я вижу этот экземпляр неделю, вторую… Никто не спешит его приобрести. Я и мне подобные, возникает трезвая, но печальная мысль, обречены. Но от себя ведь не откажешься…

Автор: Ольга ЗОТОВА (фото автора), «Владивосток»