Китайская водка в православном храме, или Прогулки по Шанхаю

Два года назад русская диаспора, живущая в Шанхае, направила письмо  мэру города  с просьбой вмешаться в судьбу двух православных храмов - Свято-Николаевской церкви и кафедрального собора в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных».

Это все, что уцелело из 12 церквей, возведенных русской эмиграцией в 20-40 гг. в «Париже Востока». В одном из бывших храмов долгое время находился ночной клуб, во втором - ресторан французской кухни. Летом прошлого года посол Китая в России Лю Гучан во время встречи с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом сообщил обнадеживающую новость: увеселительные заведения из храмов выведут, а здания впредь  «будут иметь культурное назначение, связанное с историей российского присутствия в Китае».

Корр. «В» во время командировки в Шанхай посетил дорогие для русского сердца святыни. Ночной клуб сейчас переезжает на новое место, но в стенах бывшего православного храма еще можно купить горячительное на любой вкус, от виски до рисовой водки. А дорогой французский ресторан, обосновавшийся в бывшем православном кафедральном соборе, по-прежнему процветает: свободных столиков здесь вечером почти не бывает. 

Вид на жительство  

“Вознесенный над желтой рекой полусонною. Город-улей москитов, термитов и пчел” - так писал о Шанхае Александр Вертинский в 1939 году.

Вероятно, таким он казался поначалу многим русским эмигрантам. Потом становился почти родным.

После Октябрьской революции этот азиатский город стал настоящим пристанищем для белой  эмиграции. Пожалуй, самой трагической страницей в истории русских в Шанхае стали 20-е годы прошлого века. В октябре 1922 г. глава Земской рати во Владивостоке генерал-лейтенант Дитерихс под напором красных отдал приказ об эвакуации. Вместе с воинскими частями из Владивостока и Никольск-Уссурийска отправились в изгнание тысячи русских, не принявших новую власть: белые офицеры, юнкера, студенты, гимназисты, кадеты, купцы, врачи, юристы, чиновники, артисты, музыканты, художники.

Как сообщает в своем альбоме “Русские в Шанхае” штабс-капитан Владимир Жиганов, многие беженцы покинули Владивостокский порт на частных судах, направляясь главным образом в Шанхай. Так, на пароходе “Лорестан”, зафрахтованном фирмой “Кунст и Альберс”, находились 400 человек. Но подавляющее число беженцев, которых революция и гражданская война оставили без гроша, приняли на борт военные суда и суденышки, приготовленные для перевозки остатков белой армии. Этой разнокалиберной флотилией, страшно  перегруженной  людьми (здесь разместились более трех тысяч эмигрантов), военным снаряжением, скарбом, командовал адмирал Старк. Переход из Владивостока в Шанхай стал настоящим испытанием: не хватало провизии, пресной воды. Каюты, коридоры, трюмы и даже верхняя палуба были забиты до отказа. А тут еще разыгрался шторм, который стал причиной гибели корабля “Аякс” и канонерской лодки “Лейтенант Дыдымов”, где находилось около 40 кадетов (из Владивостока вывезли полностью Сибирский и Хабаровский кадетские корпуса). Суда не дотянули до Шанхая каких-то сто миль…

Контр-адмирал Старк, приведший с таким трудом флотилию в Шанхай, был встречен крайне недружелюбно. После  затянувшихся переговоров (они длились несколько недель, и все это время русским беженцам не разрешали сойти на берег) шанхайские власти скрепя сердце наконец дозволили высадить пассажиров, а также кадетов, настояв на том, чтобы русские суда покинули шанхайский рейд. Адмирал Старк повел их в Манилу.

Китайские власти и иностранный консульский корпус не на шутку испугались такого наплыва  русских беженцев, в том числе военных, прибывших в Шанхай без денег, без языка. Опасались, что в городе участятся кражи, грабежи, убийства. Как бы там ни было - факт свершился, и сотни русских эмигрантов, гражданских лиц, в большинстве своем одетых крайне бедно, появились на улицах Шанхая. Они  резко контрастировали с респектабельными богатыми иностранцами: англичанами, французами, американцами, немцами. Однако уже через год после появления русских эмигрантов в Шанхае городские власти с удивлением обнаружили, что никакого роста преступности не последовало. Русские, несмотря на свое крайне бедственное положение, за гроши разгружали пароходы, служили сторожами за 25 долларов в месяц при  12-часовой работе, гнули спину в кочегарке - словом, предпочитали всякий честный труд преступному заработку. Но имени своего не посрамили. И родины тоже.

Все это, в конце концов, растопило лед недоверия к русским. Их  стали брать охранниками, сторожами, предлагали служить в полиции. Наконец, из белоэмигрантов были организованы целые воинские части как в Сеттельменте, так и во Французской концессии.

К началу 30-х годов численность русской колонии в Шанхае составляла  около 20 тысяч человек. Эти люди уже не ходили разгружать пароходы. Пройдя скорбный путь лишений, они во многом преуспели благодаря умению трудиться, не пасовать перед трудностями. Французская концессия, где в большинстве своем селились русские, стала оживленнейшим местом Шанхая. Она украсилась роскошными зданиями, магазинами, театрами, ресторанами. От китайских фанз на авеню Жоффр не осталось и следа.

И все же главным стержнем, который держал русского человека на чужбине, была вера в Бога и любовь к России. Так утверждает в своем альбоме «Русские в Шанхае» штабс-капитан В. Жиганов, который сам прошел этот крестный путь, прибыв в Шанхай в 1925 году.

«Кремль китайского православия»

Так нередко называли русские эмигранты  кафедральный собор в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных». Голубые купола, устремленные ввысь, беленые стены. Меня привела к нему, на нешумный перекресток улиц Синьлэ-лу и Синьян-лу, весь в порыжевших платанах, Лариса Черникова. Она же рассказала его историю. Лариса знает в Шанхае  десятки и десятки старых русских адресов. Она приехала сюда шесть лет назад из Башкирского университета, где изучала китайскую историю, по программе обмена специалистами. И вот осталась - преподает русский язык в одном из китайских университетов и  для детей соотечественников, проживающих в Шанхае (школа организована при генеральном  консульстве РФ). А еще несколько раз в неделю Л. Черникова  непременно отправляется в Шанхайскую библиотеку, в архив. Лариса сегодня, пожалуй, единственная из русской диаспоры имеет доступ к старым русским газетам, издававшимся эмигрантами.

- Сейчас трудно поверить, но поначалу мне здесь многое не нравилось, вероятно, поэтому в первый год жизни в Шанхае я похудела на 13 килограммов, - улыбается Лариса. - Было полное ощущение, что находишься в сказке и все вокруг понарошку. Сейчас все изменилось с точностью до наоборот. Последние несколько лет с помощью китайских специалистов занималась переводом книги известного китайского профессора Ван Чжичена  “История русской эмиграции” (она насчитывает около 900 страниц). Хочется верить, что нам удастся издать этот поистине уникальный труд на русском.

Слегка волнуясь, переступаю порог храма. Сегодня здесь полный разор. Из бывшей алтарной части убирают громадные софиты, на полу горой лежат какие-то ящики, колонки, железные стойки - атрибуты ночного клуба. У самого входа, от пола до потолка, витрина со спиртным  на любой вкус и градус. Она, судя по всему, еще не скоро будет демонтироваться.

От бутылки французского коньяка, которую нам предложил купить продавец - симпатичный парень, мы отказались. Со своей стороны, попросили разрешения сфотографировать внутренние интерьеры храма, пусть даже без росписи - она давно утрачена. В порядке исключения он дает добро… на один кадр: хозяин не разрешает. На фотографии, сделанной в алтарной части, проступает искаженное злобой лицо какого-то дьявола-громовержца - элемент интерьера…

В свое время Русский клуб предлагал устроить здесь вместо увеселительного заведения музей эмиграции. Необязательно только русской. Ведь в Шанхае жили англичане, французы, немцы, американцы.

Купола без крестов

В бывшем Свято-Николаевском храме, увенчанном мозаичным бирюзовым куполом и богато облицованном, все выглядело парадно… Внутренние интерьеры почти все прекрасно сохранились, стены украшены лепниной и изразцом,  от красиво изогнутых бирюзовых арок с золотым орнаментом взгляд невозможно отвести. Как отзывались о храме его прежние прихожане, «При всем блеске, великолепии и торжественности, он имеет тот редкий духовный уют, который так располагает к молитве».

Только сейчас здесь не молятся. В стенах храма  разместился модный ресторан французской кухни, винный бар. В годы культурной революции его спас от разрушения портрет Мао, который позже не один десяток лет находился в иконной нише. Поговаривают, что определил его туда какой-то умный человек. Хунвэйбины не посмели тронуть здание, украшенное изображением их кумира.

Во французском ресторане нам, русским, любезно разрешили сделать несколько снимков. Больше того, оставили одних в огромном зале, где под покровом купола с ангелами мирно расположились столики с накрахмаленными скатертями, горели начищенные до блеска приборы,  сияли фужеры и по-заграничному пахло корицей…

Сегодня трудно сказать, готовы ли шанхайские власти вкладывать бюджетные средства в реставрацию и обслуживание зданий православных храмов. Нет пока полной ясности, что здесь разместят взамен. Может быть, найдутся желающие принять участие в возрождении православных храмов в Шанхае: делом, советом, а может быть, даже рублем, вернее долларом, как в старые времена. В память о том, когда они были как земля обетованная для тысяч наших соотечественников.

Автор благодарит Михаила Дроздова и Ларису Черникову за помощь в подготовке материала. Владивосток - Шанхай - Владивосток

Автор: Тамара КАЛИБЕРОВА, «Владивосток». Фото автора и Михаила Дроздова