Тишина - для настоящего

Персональная выставка в «Арке» продлится до конца января 

Геннадий Омельченко - один из лучших художников Приморья, не балующий своими выставками Владивосток. Со времени последней персоналки в нашем городе прошло девять лет. Геннадий Алексеевич живет и работает в Находке, и в этом году исполнилось 40 лет с начала выставочной деятельности Омельченко.

С тех пор утекло много воды... Художник, конечно, изменился по сравнению с тем молодым, который без сомнений брал кисть в руки и писал свои картинки. Стал мудрее? Безусловно… Социальный градус его творчества понизился, повысился – философский. Названия его ранних произведений – «Марш энтузиастов», «Наш паровоз», представленных на нынешней выставке – «Манна небесная», «Вера. Надежда. Любовь». К слову, этот триптих – из числа нравственных  открытий, воплощенных в живописи. Крест – знак вечного духовного поиска человека. И он же пробит массой гвоздиков, символизирующих людей. Вертикальная планка – жизнь. И шляпки, покрывающие вертикальную сторону, все разные: удачливые, обделенные счастьем, богатые, любящие… Горизонтальная линия – смерть, в которой все мы равны и одинаковы, как и гвоздики, разместившиеся на горизонтали. Зритель внимательно вглядывается в работу: мазок, штрих, цвет – все не случайно, подчинено всеобщей философии.

Геннадий Алексеевич соглашается, что творчество приобрело философский оттенок: «Чем длиннее прожитая жизнь,  тем понятнее: только внутри себя человек черпает силы. А для этого надо накапливать. Все стоящее делается в тиши, когда можно размышлять, работать над собой».                  

Геннадий Омельченко второй год возглавляет отделение Союза художников в Находке. Но привлекли не слава и должность. «Пришла пора думать не только о себе и своем творчестве, но и о том, кто придет после», - говорит художник. Ученик Кирилла Шебеко, Омельченко, в свою очередь, тоже преподавал в находкинской детской художественной школе. Но позже понял: важно научить не следовать жестким правилам, а зажечь творческую искру. А уж она разовьется в огонек, может быть, в пламя. Не случайно девиз Омельченко, с которым он живет, – научить нельзя, научиться можно. И сам следует этому девизу: вот уже много лет не проходит дня, чтобы он не сделал наброска. «Вырабатывается привычка к выражению мыслей через рисунок, - делится художник. – Кто-то пользуется словом, я карандашом и кистью…».

В работах Омельченко много символов. В середине 1990-х почти во всех вещах присутствовали изображения железных кроватных спинок, которых сегодня уже и не найдешь. Геннадий Алексеевич вкладывал в эти изображения совершенно определенное значение – кровать как место зачатия, рождения, смерти человека, некая точка отсчета жизни. Другой символ – птица, поющая свою песню, щебечущая или каркающая: кому что дано. На замечания зрителя о том, что его картины можно назвать странными, Омельченко парирует: «Есть такой термин «герменевтика» – искусство толкования. То есть умение задавать вопросы и отвечать на них. Что художник и делает. Если этот процесс прекращается, прекращается личность…». Что добавить?

Автор: Ольга ЗОТОВА (фото автора), «Владивосток»