Гонка по вертикали

Удел регионов – оставаться не у дел: на рынке власти монополистом является Кремль

Провозглашенное президентом Путиным укрепление вертикали власти входит если не в финальную, то как минимум в прогрессивную стадию. Вот-вот начнется анонсированное президентом еще 13 сентября назначение губернаторов, на очереди – перемены в порядке формирования Федерального собрания, и это тоже не предел.

Люфт в приводных ремнях и гайках властного механизма становится все меньше, либеральный волюнтаризм сменяется армейской дисциплиной и принципом единоначалия, из-за чего под сомнение попадает правомерность самого термина «Российская Федерация». Во всяком случае, эксперты клуба региональной журналистики «Из первых уст» (негосударственное учреждение, действующее при поддержке общественной организации «Открытая Россия»), с которыми в Москве пообщался корреспондент «В», видят наше настоящее в довольно мрачных тонах. Подтверждая старую мудрость, гласящую: пессимист – это просто хорошо информированный оптимист...

МЫ ГОВОРИМ "ДУМА", ПОДРАЗУМЕВАЕМ "ПАРТИЯ"

Власть в России, как известно, бывает законодательная, исполнительная и судебная. И хотя под «укреплением вертикали» прежде всего понимают исполнительную ветвь, сегодня она успешно подминает под себя и остальные. «Исполнительная власть – это прежде всего правительство, но де-факто огромную роль играет администрация президента, - говорит советник правового департамента правительства РФ Арсений Тынчеров. – Кроме того, силовой блок министров и входит и не входит в правительство, подчиняясь напрямую президенту. Наконец, на  деятельность правительства влияет, оставаясь при этом в тени, его аппарат».

В Москве «техническое», то есть чисто исполнительское (и, естественно, назначаемое), правительство фактически уступило штурвал администрации президента. Но на местах все ниточки остаются в руках избранных руководителей, тогда как региональным «наместникам» администрации президента – главным федеральным инспекторам – фактически отведена роль наблюдателей. Чтобы экспортировать московскую схему в регионы, нужно либо расширить полномочия назначаемых федеральных инспекторов, либо отменить выборность губернаторов, тем самым усилив их зависимость от федерального центра. Как видим, второй вариант показался более приемлемым.

Но этого мало. Даже после ратификации озвученных президентских инициатив население РФ сохранит право прямо избирать, во-первых, самого президента, во-вторых, депутатов нижней палаты Федерального собрания (Госдумы), в-третьих, депутатов законодательных собраний субъектов РФ и, наконец, муниципальных глав вместе с депутатами. Правда, Госдуму мы отныне будем выбирать сугубо по партийным спискам (а призрак возвращенной однопартийности реален как никогда), да и в Законодательном собрании Приморского края следующего созыва «списочников» согласно федеральному закону будет не менее половины. К тому же у президента появятся полномочия по роспуску региональных парламентов в случае, если последние дважды не поддержат рекомендованную Москвой кандидатуру губернатора. Что касается муниципального уровня, то Кремль дал понять: хорошо бы перейти и к назначению мэров крупных городов. Но Совет Европы выступил резко против (местное самоуправление как-никак основа демократии), и уже 18 ноября Владимир Путин признал назначение мэров нецелесообразным.

Госдума даже сейчас неофициально зовется «управлением по голосованию администрации президента». Недавний скандал, связанный с обвинениями депутата-единоросса (уже бывшего единоросса) Анатолия Ермолина в адрес предположительно замглавы администрации президента Владислава Суркова, который, по словам депутата, прямо указывал думцам, как следует голосовать, скорее исключение из правил: «конструктивная работа» президентской администрации с депутатским корпусом уже давно никого не удивляет.

Вся эта «вертикализация», вероятно, не ограничится назначением губернаторов и «опартокрачиванием» Госдумы. Напомним, что в 2000 году, вскоре после прихода Владимира Путина к власти, был изменен порядок формирования верхней палаты Федерального собрания – Совета федерации (до этого в СФ «автоматически» входили губернаторы и председатели региональных законодательных собраний). В итоге до сих пор одного сенатора назначает губернатор, а другого избирают депутаты регионального парламента, что не помешало Совету федерации превратиться из «палаты регионов» в «клуб кремлевских лоббистов». Однако теперь, с учетом скорого перехода на назначение губернаторов, президент Путин счел возможным вернуться к старой схеме: теперь руководители регионов будут более управляемыми и лояльными, а с ними и весь СФ.

В рамках магистрального курса на «улучшение управляемости» лежит и давняя идея укрупнения регионов. Правда, при существующих правовых нормах оно недопустимо затянется (вспомним буксующее объединение Пермской области и Коми-Пермяцкого АО, ради которого президент вынужден был даже предпринимать агитационные поездки в регионы). Но нормы можно изменить. Во всяком случае, председатель комитета СФ по делам федерации и региональной политике Александр Казаков такой механизм уже разработал. На референдум выносится единственный вопрос: «Хотите ли вы, чтобы Россия была сильным, единым государством, для чего необходимо вместо 89 субъектов федерации создать 28?». И все проголосуют «за».

РЕГИОНАЛЬНЫЕ "КОРОЛИ" И "КАПУСТА"

Ветвистая система российской власти становится все более управляемой и предсказуемой, фактор случайности сводится к минимуму. По официальной версии, такое укрепление необходимо прежде всего для борьбы с терроризмом. По другим соображениям, это поможет «прокачать» непопулярные у народа (и, следовательно, у избираемых им чиновников) идеи вроде монетизации льгот, жилищно-коммунальной революции и т. п.

- Суть всех этих контрреформ – сохранение власти после 2008 года «петербургской группировкой» во главе с Владимиром Путиным, - считает Владимир Лысенко, президент Института современной политики, доктор политических наук, профессор Российской академии госслужбы. - Власть решила установить тотальный контроль над политическими партиями и парламентом, и помешать ей в этом никто не может. Сюда же я отнес бы и принятый закон о референдуме. Юристы специально просчитывали, насколько возможно теперь организовать референдум, выполнив все требования в установленные сроки, и пришли к выводу, что отныне в нашей стране этого не сможет сделать никто, кроме самого президента!

Говорить даже не об оппозиционности, а о некоторой самостоятельности обеих палат Федерального собрания сегодня нет смысла, однако до последнего времени определенную независимость сохранял губернаторский корпус. Теперь не будет и этого. Уже сейчас кажется совершенно невероятной недавняя фронда, связанная со скандальным письмом против монетизации льгот, сочиненным хабаровским и якутским лидерами Виктором Ишаевым и Вячеславом Штыровым и подписанным большинством дальневосточных губернаторов (за исключением разве что чукотского Романа Абрамовича и приморского Сергея Дарькина). Губернаторам пора становиться «техническими», и показательно, что сами они поспешили дружно поддержать свой переход на назначаемость. Хотя у руля, естественно, останутся не все.

По предположениям экспертов, примерно две трети действующих губернаторов имеют реальные шансы остаться на посту. Есть свои «фавориты» и «антигерои» и на Дальнем Востоке. О политическом будущем приморского губернатора Сергея Дарькина, наладившего с Москвой хорошие отношения, можно, в частности, судить по полученному им недавно партбилету «Единой России».

ИМ СВЕРХУ ВИДНО ВСЕ?

В перерывах между укреплением вертикали президент Владимир Путин, как и полагается настоящему демократу, регулярно высказывается в пользу формирования в России гражданского общества, то есть некоторого «противовеса снизу», инструмента контроля за властью и отстаивания интересов  населения. А так как самостоятельно гражданское общество организоваться не может, его приходится создавать сверху. С законопроектом о создании Общественной палаты РФ, который, как ожидается, вскоре будет внесен президентом в Госдуму, корреспондента «В» ознакомила руководитель юридической службы Института региональной прессы Дарья Милославская. Разумеется, документ «сырой» и будет редактироваться, однако некоторые положения вызывают, мягко говоря, удивление. Формировать Общественную палату предлагается по одной из двух схем: либо президент и Госдума отбирают по 18 общественных объединений и приглашают их представителей войти в состав палаты, либо 42 «выдающихся граждан» определяет сам президент. Финансировать Общественную палату планируется за счет федерального бюджета, а руководителя аппарата палаты назначает опять-таки президент. При таком раскладе палата станет не более чем частью системы госвласти.

С другой стороны, альтернативы сейчас просто нет. Состоятельность правой оппозиции, которая активнее всего выступает за гражданское общество, под большим вопросом (кстати, совсем скоро, 12 декабря, должен пройти Гражданский конгресс, сопредседателями которого избраны видные либералы-правозащитники Людмила Алексеева и Георгий Сатаров). Левые силы пребывают в состоянии разброда и шатания, о центристах и маргинальных партиях говорить нет смысла.

Теоретически противовесом Кремлю мог бы стать крупный бизнес, но, во-первых, здесь можно скатиться к представлению «узкоклассовых» интересов, а во-вторых – все более-менее амбициозные олигархи уже давно равноудалены. Провалилась и попытка превратить в «клуб олигархов» Российский союз промышленников и предпринимателей. РСПП все больше дрейфует в сторону огосударствления: власть подбирает под себя бизнес, а бизнес идет во власть. Так, заместители главы администрации президента Владислав Сурков и Игорь Сечин возглавили советы директоров крупных нефтяных компаний. Не редкость и обратные трансферты – из частного сектора в государственный. Иных уж нет, те далече, остальные вынуждены делать выбор между бизнесом и политикой.

В условиях отсутствия реальной оппозиции ветви власти срастаются в единый ствол: все ниточки ведут в Кремль, и никакая Федеральная антимонопольная  служба здесь не поможет.

НОВЫЙ ВЕК, СТАРАЯ ПЛОЩАДЬ

Если вспомнить, что действующая Конституция РФ родилась под танковые залпы по «Белому дому» на Краснопресненской набережной, судороги молодой российской демократии становятся более понятными. Другая аномалия: главной движущей силой истории России, похоже, становится терроризм. Кровь Беслана парадоксальным образом санкционировала отказ от выборов губернаторов, превратив бесноватых бородатых террористов в реальных законодателей вместо холеных мужчин в дорогих костюмах, заседающих на Охотном ряду.

Между тем история повторяется: с формальной (не содержательной) точки зрения мы наблюдаем реставрацию советской модели управления, когда фактической властью обладала партия, а правительство являлось лишь техническим исполнителем. Сейчас, правда, «Единая Россия» занимается исключительно законодательной деятельностью, получив большинство в Госдуме. Поэтому вдохновляющая роль КПСС перешла к Старой площади, то есть администрации президента, а правительство так и осталось «техническим». С этой точки зрения переход к назначению губернаторов совершенно логичен: их превращают в секретарей крайкомов, представители всех ветвей власти активно вступают в «Единую Россию» и т. д. Закрытость власти и кулуарность принимаемых решений тоже отсылает к советским временам... Строго говоря, сомнительным кажется сам термин «Российская Федерация»: федерализм предполагает рассредоточение власти, а мы наблюдаем обратный процесс.

- Как надо понимать государство, которое, с одной стороны, объявляет себя федеративным, а с другой – делает все, чтобы максимально централизовать власть? – задает риторический вопрос вице-президент Фонда развития парламентаризма в России Андрей Захаров.

Разумеется, излишек федерализма в нашей огромной стране опасен, ельцинская формула «берите суверенитета сколько проглотите» обернулась взрывом сепаратизма. Но не менее опасна и другая крайность. Единственным источником власти согласно Конституции РФ является народ. Но отношение власти к Основному закону четче всего выразилось в стремлении отменить День Конституции: мол, праздник непопулярен.

Само по себе укрепление пресловутой вертикали не хорошо и не плохо, потому что власть – не более чем инструмент. Однако центр тяжести государственной машины опасно сместился, она накренилась. Центр перестал бояться непопулярных решений: все рычаги находятся в одних руках. И эти руки развязаны.

Автор: Василий АВЧЕНКО, «Владивосток» Москва - Владивосток