Актер с большой буквы

Актера Сергея Юрского зрители знают: человек ниоткуда из одноименного фильма, легендарный Остап Бендер,  Импровизатор из «Маленьких трагедий». Впрочем, на пресс-конференции, которую Юрский дал в день прилета на фестиваль, он говорил не о своих актерских работах. Он назвал себя человеком спотыкающимся: «Спотыкач» - одна из последних книг, в которой Сергей Юрский рассуждает о том, как вписаться в новый век. В прошлом для него остались тотальное непризнание, наступившее после того, как он открыто осудил подавление пражской весны после общения с Солженицыным. Тогда перед актером мгновенно закрылись все двери: его перестали снимать на «Ленфильме», пришлось уйти из любимого БДТ и вообще уехать в Москву. Но Юрский не потерялся – уже в Москве он создал театр одного актера, начал работать над литературными программами, написал больше 10 книг, по одной из который снял фильм «Чернов». Во Владивостоке Сергей Юрский «играл» роль председателя международного жюри, купался в море и размышлял о новом времени, новом кино  и о жизни… Эксклюзивное интервью с корр. «В» состоялось в гостинице «Версаль» за день до вылета в Москву.

- Сергей Юрьевич, фестивальные фильмы можно выделить в особый жанр, о котором кинокритики говорят, что он страшно далек от народа. Что вы думаете по этому поводу? И какое, по вашему мнению, новое кино сегодня вообще?

- Надо признаться, что о современном кино я знаю мало. Я отошел от него в принципе. И тому есть причины, о которых я скажу ниже. Фестивальное кино во всем мире разошлось со зрителем. Кроме разве что монстров – Канн, Оскар, Венеция. Это монстры, за которыми стоит последующая коммерческая деятельность кинематографа, то есть кинопрокат. Если говорить о наших фестивалях, то за ними пока кинопрокат не стоит. Идей никаких нет в русском кино, кроме одной: «Ой, как все у нас плохо. Давайте докажем это. Еще и еще раз». Доказательства получаются чудовищными. Если я говорю, что плохо знаю кино, то я хорошо знаю сценарии, потому что мне их присылают в большом количестве. Это ужасно, трудно представить, насколько мне это не нравится. Поэтому я и не имею с этим дела. Но здесь я посмотрел картину, которая мне понравилась, - это «Игры мотыльков». Картина молодого режиссера Прошкина-младшего. Есть еще одна прекрасная картина, просто шедевр, под названием «Сапиенс» Рогожкина. Короткий метр, по сути этюд. Замечательный. Но это, скорее, исключение. А вообще то, что я вижу, ужасает. Уровень наших сериалов (хорошее исключение составил только «Идиот») тоже катастрофичен. Мы стали очень плохо играть, плохо двигаться, ужасающие тексты. Во время фестиваля кусками смотрел «Красную капеллу», потому что в номере есть телевизор. Это очень низкий уровень.

- Но то время, когда режиссер решал в своей картине некую сверхзадачу, вкладывая всю душу, ушло в прошлое. Может быть, сегодня это просто работа, которую делают хуже или лучше? Ремесло?

- Все так и есть. Дело в том, что Голливуд - это еще большее ремесло, там это сознательно громко и давно сказано. Но они делают качественные фильмы: есть качество и сценариев, и игры, и режиссуры. Почему же у нас так плохо? По-моему, все дело в том, что люди, от которых что-то зависит в кинобизнесе, безвкусны, необразованны. Они полагают, что масса, для которой они работают, тупа и глупа. И самое страшное, что эти люди определяют в большей степени, чем раньше. Мы можем смеяться над худсоветами и наблюдающими органами советской эпохи, но все-таки это была возможность обсуждения и регулирования планки. Сейчас человек, обладающий деньгами, говорит: «Я вам сказал, делайте так. Или всех уволю». На этом, как я замечаю, строятся и газеты, и театры, и кино.

- Что же делать молодым талантам, которые, без сомнения, есть в России?

- Не знаю. Я не молод, и у меня претензий очень мало. В конце концов, я мог бы сказать, что я уже на пенсии и сыграл свое. А вот что делать молодым... Этот вопрос сродни тому, есть ли смысл в жизни... При том, что происходит сегодня в… Беслане. Сколько бы мне сейчас ни показывали по телевизору все, что там происходит, у меня рождаются скорбь, гнев, но я добавляю к этому ощущение лжи. Все, что происходит, абсурдно. Как могло быть, что от первого дня до сегодняшнего число людей, попавших в эту страшную ловушку, выросло в 15 раз? Значит, с самого начала была ложь! Почему не знали,  что в школе находится более 1000 человек? Почему не могут опознать по фамилии? Ведь в любой школе есть списки. Почему столько раненых? Все это чудовищная реальность, тем более страшная, что объяснить это невозможно. Но преодолевать пессимизм нужно. Я полагаю, что это и есть благородная, трудная цель искусства. Его задача - познание истины, приближение к этой истине. Сейчас, когда эту миссию от искусства теоретически, по крайней мере, отбирают, я против. Иначе зачем разыгрывать какие-то ситуации? Если ты не имеешь какого-то желания исследовать ситуацию, а просто набить кинотеатры продукцией, зачем? В этом смысле фестиваль меня удивил. По замыслу я должен быть свежей головой. Но кино освежило меня. Было неожиданно увидеть фильмы, которые просто поразили серьезностью вложения  труда. Это ручная работа во имя человека…

- Сергей Юрьевич, три года назад вы сюда приезжали с антрепризным спектаклем «Железный класс». Один из ваших партнеров Николай Волков уже ушел из жизни. Новый век уносит близких вам людей… Как справляться с чувством одиночества?

- Это чувство должно быть знакомо каждому нормальному человеку, это то, откуда человек бежит и куда он бежит. Для меня одиночество важно и внутри каждого дня, и более длительное, когда обдумываешь какие-то вещи. Но вы правы, его неотвратимость чувствуешь, когда уходят близкие. Весь этот год был наполнен для меня утратами. Я посвятил этим людям одну из моих книг. Вообще, книги для меня – своеобразная защита. Уже готова другая моя книга  о человеке спотыкающемся, человеке из ХХ века, который живет в XXI, называется «Спотыкач».

- Вы примирились со временем?

- Мы - люди, которые давно живут на свете, - должны относиться к этому веку терпеливо, наблюдательно, созерцательно, смотреть на молодых, на то, как они действуют. Если получается, если они вписаны в эту жизнь, то мои собственные сомнения не так уж важны. А вот если я вижу, что молодые растерялись и у них перекошено сознание, если они расходятся со временем, это плохо. Думаю, что молодежь -  это другие люди, но они находят общий язык с переменами, может быть, они их и творят, значит, у них есть гармония, я просто не могу ее увидеть.

- А с дочерью Дашей вы находите общий язык?

- С дочерью у нас близкие отношения, но она человек XXI века. Более того, мой внук, которому 2 года, тоже очень современный человек.  Он еще не разговаривает, но он абсолютно точно знает, чего хочет и как этого добиться. Я просто поражаюсь. Это, наверное, и есть черта поколения.

- А в творчестве у вас с Дашей один язык? Ведь она тоже актриса МХАТа, играет с вами, с вашей женой Натальей Теняковой в одном спектакле «После репетиции»…

- Мы много играем с дочерью. И это комфортно для меня. Она той же актерской формации, что и я. Даша  сознательно выбрала МХАТ, театр с традициями, и она хорошая артистка мхатовской школы. Но куда она движется в жизни, я пока не пойму и не руковожу. Если меня возмущает что-то, я не молчу. Я полагаю, обязанность родителей - не молчать в этом случае.

- Сергей Юрьевич, в последнее время вы развиваете такую форму, как литературный театр. Он востребован?

- Всегда театр с труппой, с актерами был для меня главным. Концертная деятельность существует параллельно. Ходят не только те, кто начитан, но и те, кто, может быть, возьмет в руки книгу только после спектакля… Сейчас я делаю некое острое блюдо. Литературное. Смешиваю, казалось бы, несовместимое. К примеру, одна из моих программ состоит из двух авторов – Бродского и Шукшина. Примерно ровесники с близко лежащей по времени судьбой, но абсолютно разные. Великая слава одного совпала по времени с небытием другого. Так же, как и нынешняя слава, посмертная, Бродского совпала с исчезновением Шукшина. Моя последняя программа – авторская. Это жанр, в котором я раньше вообще не мог выступать, - песни. Своеобразные новогодние гадания, предсказание событий, о которых раньше не мог никто знать. В течение 30 лет я сочинял песни, которые показывают чаяния интеллигенции накануне 1986-го или 1990 года... Что-то пелось в шутку, что-то всерьез. Теперь мы живем в 2004-м, и можно увидеть, что сбылось, а что нет. Я пока немного показывал эту программу.

- Сергей Юрьевич, с каким бы периодом истории вы сравнили сегодняшний?

- Очень мне не хочется возвращаться к пессимистическому разговору. Но… Мне кажется, то, что происходит сейчас, никогда в истории не происходило. Иногда, когда мне приходится разговаривать с коллегами или со знакомыми и друзьями, мне говорят: все было, все повторяется. Вообще говоря, «Екклесиаст» начинается с этого – были одни времена и другие, все перемелется. Я бы и рад согласиться на такую мельницу, которая все перемалывает, но чем больше смотрю, тем больше думаю: не было таких тупиков. Люди, достигнув невероятных высот по части комфортности жизни, по части мгновенного набухания богатства,  творений цивилизации, дошли до абсолютных тупиков. Тупики отражают бессмысленность происходящего, кстати говоря, отражающуюся в кинематографе. Если по поводу всех 17 фильмов, которые просмотрело жюри, сделать вывод, то это фактически диагноз тупиков, в которых находится сегодняшний человек. И выхода нет. Не то что мы еще чуть-чуть -… и там, за поворотом, что-нибудь возникнет. Нет, ничего не возникает. Психологический, экологический, религиозный, медицинский... Тупики. Поэтому отвечаю на ваш вопрос с некоторым страхом, потому что нельзя оставлять кого-то и оставаться самому без надежды…

- Она есть?

- Пожалуй... Фильм, который победил, корейского режиссера Ким Ки-Дука «Весна, лето, осень, зима ... и снова весна» - пример. В ленте виден гигантский, сосредоточенный, долгий труд. Молодой монах, живущий в хижине на озере, не может вырваться из круга жизни, желаний, страданий, страстей. Но он проходит испытание соблазнами... Смотришь фильм и поражаешься: человек 15 месяцев снимал картину с двумя актерами на одном и том же месте. Как же это, вообще говоря, скучно! Но какое качество! Создатели фильма спрашивают прежде всего с себя.  Совершается труд, и вместе с этим что-то поворачивается в тебе, ты вместе с режиссером, оператором совершаешь весь этот труд. Так и с нами. Жизнь такая? Пусть она идет. Ты с себя спроси.

- Сегодня мало опорных точек, которые укрепили бы в процессе спрашивания с себя. Скорее, наоборот. Что вам помогает? Творчество, религия?

- Раньше я бы сказал, что я на эту тему говорить не буду. Сейчас я отвечу. Я верующий человек, но я никогда не посмею сказать, что я глубоко верующий человек или что я истово верующий. Помогает ли религия? Да. Это спасительно. Это определенность. Всякая неопределенность мною испытана. И это тяжело. Религия людям помогает. То, что идут в храм, - даже не показатель. Настоящих прихожан сравнительно мало. Это ведь только кажется, когда снимают большие праздники, что в храм идут толпы. На самом деле  не так. Прихожан - единицы, ведь это труд церковной жизни. И то, что священники делают, это огромная работа, в том числе физическая, которая совершается несмотря ни на что.

- Труд актера может сравниться с этим трудом?

- Думаю, сегодня это разные вещи. Священник сотрудничает с богом. А актер сотрудничает с присутствием зрителей. Когда-то я думал как и Михаил Чехов, который полагал, что актерство сродни религиозному служению. Сейчас напротив – актер вроде официанта. Это не так, конечно. Но присутствие публики важно, мне кажется, смысл искусства в кровообмене между зрителем и актером. В чистом виде театр для самого себя – это обман. К слову, сегодня опасность отрыва искусства от зрителя – это один из тупиков. К примеру, актуальное искусство окончательно оторвалось от массы. В роскошные пустые залы выставочных центров никто не приходит, кроме как на открытие выставки. Художнику совершенно неважно обилие людей или их отсутствие. То же самое случилось в музыке. Раковой опухолью отпочковалась поп-культура, которая заполняет вообще все пространство. Есть опасность и в кинематографе: одни снимают арт-хаусное кино, другие – поп-корн, которым бесконечно набивается рот зрителя.  Но все же актер – существо публичное. Он ждет реакции зрителя.  Вот сейчас мне интересно исследовать одну вещь актерским способом: сыграть тупик одного человека, одного вечера. Человек очень интересный – Сталин. Что получится?..

ДОСЬЕ "В"

Сергей  Юрский. Народный артист России.
 
Актер, режиссер, писатель, поэт, сценарист.

Родился в 1935 году в Ленинграде. В 1959 году окончил Ленинградский театральный институт имени А. Н. Островского (мастерская Л. Ф. Макарьева). С 1979-го – актер и режиссер театра им. Моссовета в Москве. Создал уникальный театр одного актера. Снимался более чем в 50 фильмах. Лауреат Государственной премии, лауреат премии “Золотая маска” (1998), обладатель медали Пушкина (2000) за исполнение роли Импровизатора в фильме “Маленькие трагедии”. Автор более 15 литературных спектаклей. Создатель и руководитель студии «Дель арте».

Читайте в ближайших номерах «В»

Певица Елена Образцова: «Ложусь под нож хирурга, чтобы нравиться слушателям…».

Актриса Ольга Волкова: «У меня добрый глаз. Я наколдую, и Владивосток будет вторым Голливудом».

Фотограф Галина Кмит: «Папарацци – это люди, добросовестно выполняющие свою работу».

Автор: Ольга ЗОТОВА , Юрий МАЛЬЦЕВ (фото), «Владивосток»