Мирный атом

О двух авариях на атомных электростанциях Японии, произошедших в понедельник, в 59-ю годовщину бомбардировки Хиросимы и Нагасаки – надо же такому совпадению случиться! – знает весь мир, причем из первоисточника. Что случилось, где, когда – вот, пожалуйста, достаточно открыть сайт любого информационного агентства или включить телевизор...

- Это было после Чажмы, - сказала я как-то в разговоре с человеком, приехавшим во Владивосток из глубины Уральских гор.

- После чего?

- Ну после аварии на атомной подводной лодке в бухте Чажма в 1985 году…

- А такая была? – изумился он.

С каких пор тактика «молчать и отрицать» стала методом защиты чести мундира, сказать трудно. Возможно, с того момента 1917-го, когда «благо народа» было объявлено главной целью новой власти. А вот в чем оно, это благо, - право решать власть взяла на себя. Меньше знаешь – лучше спишь, мудро решили в высоких кабинетах, а престиж страны выше любых прочих соображений. Решили – и принялись претворять в жизнь с упорством, достойным лучшего применения.

Чажма. Даже сейчас, по прошествии 20 лет, знаем мы очень не много. Да это, в общем, и ладно, скажет иной фаталист. Ну объявили бы вам: ветер в тот день дул на Владивосток, радиоактивное облако накрыло город, вода в самой Чажме и близлежащих бухтах при замере фонила на столько-то рентген – легче вам станет?

Легче, видимо, не станет. Но дело-то серьезнее…

Помните, что было через год после аварии на подводной лодке? Чернобыль… И были пожарные, отправлявшиеся тушить ядерное пламя и умиравшие от сильнейшего облучения; был мертвый город Припять, первомайская демонстрация; полная неготовность любых служб, бессилие медицины, науки…

На чужих смертях и болезнях, на многотысячных жертвах всходило сегодняшнее наше знание о том, как же следует бороться с радиоактивным заражением, с лучевой болезнью, как вести себя ликвидаторам…

Я не говорю, что всего этого можно было бы избежать. Нет. Но если бы так тщательно не скрывался даже сам факт аварии на лодке, если бы специалисты были допущены к месту событий, если бы на опыте ликвидации подобного ЧП учили персонал атомных объектов страны… Ах, эти «если бы»… Даже одна спасенная жизнь, будь все так, как предполагают эти «если бы», – вовсе не мало…

Чажма-Чернобыль… О первомайских демонстрациях в Киеве, об овощах и фруктах из Белоруссии, о польских яблочных компотах, заваливших в тот год Владивосток (умные мамы шептали: «Ядерные фрукты» - и не разрешали детям их есть), о многом другом полушепотом говорят до сих пор.

На днях власти Белоруссии выслали из страны Алана Флауэрса, ученого, изучавшего последствия Чернобыльской катастрофы. Выводы, к которым пришел ученый, не понравились. Зачем нагнетать? Все прошло, все прошло, все уже хорошо…

И если бы беда в Чажме была первой и единственной атомной бедой в России! 29 сентября 1957 года, в воскресенье, в 16 часов 22 минуты на производственном объединении “Маяк” Челябинской области (г. Челябинск-40, ныне Озерск) взорвалась одна из емкостей, в которой хранились высокоактивные отходы. Молчание, которым сопровождалась авария, чьи последствия жители Челябинска-40 ощущают до сих пор, было столь тщательным и упорным, что составило бы честь любому партизану на допросе.

Можно так далеко и не ходить. В 2000 году американцы забили тревогу: Сибирский химический комбинат сбрасывает в Томь радиоактивные отходы. Говорили о совместном расследовании с Госатомнадзором России и много о чем говорили… Но показательно – пока американцы не вмешались, любые требования местных экологов игнорировались либо проходили под грифом «не мутите воду, не тревожьте народ».

Конечно, очень может быть, что японцы, прошедшие через ад Хиросимы и Нагасаки, нервнее относятся к любым происшествиям с мирным атомом. Может быть… Но нас, судя по всему, уроки Чажмы и Чернобыля не научили ничему. Особенно в области доступности информации.

Печальное наследие тоталитаризма? Может быть. Взгляните на карту. Под боком у Приморья примостилась маленькая гордая страна Северная Корея. Слухи о ее ядерных программах будоражат весь мир. А уж о доступности информации речь просто не идет. Разговоры о том, что же именно взорвалось на станции Йончхон, ходят до сих пор. Как и о том, что ни миру, ни своим гражданам сказать правду Северная Корея не спешит. Ни о жертвах, ни о последствиях. Все хорошо, граждане, все спокойно…

И вновь далеко ходить не будем. С тех пор, как был принят закон о ввозе ядерных отходов в Россию, тема транзита потенциально опасного радиоактивного груза через Владивосток не сходит с уст. И что? Слухи есть, спекуляции есть, объективного и взвешенного разговора нет. Советского времени стереотип остается живучим до боли. Молчать. Отрицать. В лучшем случае до того момента, когда гром грянет. В худшем – и после тоже…

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ, "Владивосток"