Тупик под названием Портсмут

Мы можем историю не знать, можем ее игнорировать, но она всегда рядом с нами. Одни из наиболее ощутимых ее символов -  даты прошлого. Они советуют задуматься над тем или иным историческим сюжетом…

Сегодня мне хотелось бы вспомнить событие 105-летней давности. Это день рождения города-порта Дальнего. 12 августа (30 июля ст.ст.) 1899 г. в Петергофе император Николай II подписал «Именной Высочайший указ министру финансов», одному из влиятельнейших творцов российской и  прежде всего дальневосточной политики С. Ю. Витте, 155-летний юбилей со дня рождения которого как-то незаметно миновал в июне этого года.

«Пафосом всей деятельности Витте было служение «великой России», - пишет один из исследователей его государственных реформ. - Даже столь любезное его сердцу самодержавие ценилось им прежде всего как форма управления, объединявшая огромную разноплеменную и многообразную по географическим условиям страну и способствовавшая росту ее могущества». С этим нельзя не согласиться. Но понимал ли Сергей Юльевич, что вся его дальневосточная политика вела Россию в тупик под названием Портсмут? Вряд ли.

Николай II поверил в грандиозные планы министра финансов. Иначе не было бы ни КВЖД, ни соглашения о концессиях 1898 года, ни именного указа, о котором идет речь. Он, в частности, гласил: «Объемля обширные пространства Европы и Азии, Империя Наша призвана Божественным Промыслом к мирному сближению народов Запада и Востока. В достижении этой исторической задачи мы получили дружественное содействие со стороны Китайской империи, уступившей в пользование наше порты Да-лянь-вань и Артур, с прилегающею территориею, и открывшей чрез свои земли выход к Желтому морю великой Сибирской железной дороге. Благодаря этому мудрому решению правительства Его Величества Богдыхана, крайние пределы двух материков Старого Света будут соединены в непродолжительном времени непрерывным рельсовым путем, который предоставит всем нациям неисчислимые выгоды удобного сообщения и включит новые области в обороты всемирной торговли».

Красивая идея эта хороша лишь с первого взгляда. На самом деле все было не так просто. Японо-китайская война, разразившаяся 25 июля 1894 года, т. е. за неделю до ее официального объявления Токио, завершилась полным торжеством японского оружия. Весной 1895 г. был подписан унизительный для цинского правительства Симоносекский договор. Россия сделала все от нее зависящее, чтобы смягчить последствия войны для своего великого соседа. Вместе с Германией и Францией она потребовала от Японии умерить свои аппетиты в отношении китайской территории. Японское правительство поспешило признать требования тройки «мудрыми» и «справедливыми», хотя в действительности для нее более убедительными были толстая броня и мощная артиллерия русского флота, стоявшего в Чифу в полной боевой готовности. Удовольствовавшись Тайванем и увеличенной контрибуцией, японцы ушли с Ляодуна. Ушли с осознанием своей слабости, чтобы вернуться с новыми силами.

Все девять лет, вплоть до начала русско-японской войны 1904-1905 гг., прошли для Японии «за партой». Главными учителями для нее стали  Германия и Англия. Именно с Англией незадолго до войны она войдет в тайный союз, чтобы в войне с Россией ей никто не мешал. У России в тот период японцы мало чему учились, считая, что у нас «слишком много поэтов».

«Выжимая» Японию с материкового Китая, Россия,  как и Германия, Франция, действовала небескорыстно. Она не отказалась от дополнительных концессий. Наряду с Англией, получившей от Цинского правительства в аренду на 99 лет Гонконг, Россия выторговала себе на 25 лет Ляодун. Но то, что было простительно чопорному англичанину, Япония не могла простить россиянину.

Однако вернемся  к теме нашего разговора. Далее в указе Николая II говорилось:

«В непрестанных заботах  о сем общеполезном предприятии обратили Мы внимание на первостепенное значение, которое приобретет, по окончании рельсовой линии, исходный пункт ее – порт Да-лянь-вань. Объявив посему порт этот, вслед за занятием его, открытым для коммерческих флотов всех наций, Мы ныне признаем за благо  приступить к сооружению близ него города, коему даруем наименование «Дальний».

Вместе с тем, в видах коммерческого развития будущего портового города, предоставляем ему в течение всего срока, на который территория… уступлена России Китаем, право свободной торговли, присвоенной порто-франко».

Витте с присущей ему энергией взялся за новое дело. Впрочем, оно не было новым. Опыт КВЖД был бесценен. Народные деньги, облаченные в форму займов, вновь полились рекой. Но и японцы не дремали. На русский Дальний Восток усиливалась японская иммиграция. Среди простых людей внимательным взглядом можно было разглядеть молодых и сильных мужчин с хорошо скрываемой военной выправкой. Они, занимаясь кто фотографией, кто торговлей, кто скромным ремеслом парикмахера, осели в Благовещенске, прозванном сибирским Нью-Йорком, в степенном Хабаровске, в охваченном жаждой наживы Владивостоке.

В 1898 г., в год подписания концессионных соглашений, значительное количество российских губерний было поражено неурожаем и как следствие – страшным голодом. Весь 1899 год прошел в повсеместных сборах средств на нужды голодающих. Владивосток тоже не был в стороне от этого богоугодного  дела, здесь постоянно проходили сборы средств по подписным листам. Кстати, китайцы Приморья внесли немалые пожертвования. Россияне это не забыли и в 1907 году, когда  китайцы организовали сбор средств для голодающих соотечественников в провинции Цзянсу, тоже щедро жертвовали свои кровные.

В момент подписания «Именного Высочайшего указа министру финансов» во Владивостоке было немало японцев, например, контр-адмирал  Хидака с окружавшими его офицерами и купцами. Кстати, Хидака внес в копилку комитета благотворительного общества на нужды голодающих 50 руб., и ему как почетному гостю была выписана квитанция под № 1. Деньги жертвовали и другие японцы, среди которых можно назвать Терами (25 руб.), Футацубаси (15 руб.), Когано, Мотоги, Ватанабе и других. И это было нормально, как, впрочем, и то, что данная акция ни в коей мере не могла изменить их образа мыслей. А суть их  в отношении России была вполне определенной: на горизонте маячила война. Можно предположить, что после указа 30 июля 1899 года многие японские офицеры считали, что война с Россией неизбежна.

Были ли в тот период другие сценарии развития истории международных отношений на Дальнем Востоке? Этот не очень корректный с точки зрения историков вопрос имеет вполне утвердительный ответ. Но для этого Россия должна была наконец посмотреть на Дальний Восток как евроазиатская держава.

Автор: Александр ПЕТРОВ, кандидат исторических наук, специально для «В»