«Солдат забытой Богом страны»

Впервые об этой трагедии «В» рассказал 1 октября прошлого года, 9 июля года нынешнего мы вновь вернулись к ней в материале «Он был…». Владивостокский гарнизонный военный суд 22 июля поставил точку в этом деле, но, возможно, она превратится в многоточие.

Как любой нормальный человек, я понимаю, что в стране нашей творится нескончаемый беспредел; что давно забыта истина: благополучно лишь то государство, в котором счастлив каждый его гражданин. Однако даже при осознании ситуации, посещая в течение месяца военный суд, я была потрясена тем, во что превратилась российская армия, насколько беспомощен человек, попавший в ее мясорубку.

Права Ольга Крыштановская, руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН, заявившая недавно на всю страну: «В армии – бардак». Понимая, что ни для кого это не новость, и не претендуя ни на какие умозаключения, хочу лишь поделиться мыслями, возникшими после тесного общения с прежней элитой России.

Иногда мне говорят – об армии должен писать человек, прошедший службу.

Да, я никогда не носила солдатские сапоги, но я член общества, которое армия обязана защищать. Поэтому хочу знать: способна ли она это сделать? Я мать, и будь у меня сын, он пошел бы служить. Мне важно знать, сколько наших детей возвращаются оттуда нормальными. Если возвращаются. Поэтому изо дня в день сидела я с Надеждой Любимовой в гарнизонном суде Владивостока. Мы ждали, чем закончится процесс по поводу гибели ее Коли, проходившего службу на Тихоокеанском флоте. Надежда, приехавшая к нам во второй раз из Нижегородской области и прожившая здесь месяц, так и не дождалась приговора – улетела домой. А я продолжала ходить в суд.

«У МЕНЯ НЕТ БАШКИ – МНЕ ОТБИЛИ ЕЕ САПОГАМИ»

Как и положено, вынесению приговора предшествовало заседание, на котором подсудимым было предоставлено последнее слово. Ким и Прижимов пытались выглядеть невинными жертвами неудачного стечения обстоятельств: «Надеемся, что следствие разберется объективно. Сейчас на всех кораблях вешаются, психика не выдерживает постоянного давления железа. Мы ни в чем не виноваты, а наши судьбы будут теперь изломаны». И тот, и другой при этом не думали, что сломанную судьбу живого человека еще можно исправить, а у Николая Любимова ее больше нет, и ничего уже не изменить. В своем последнем письме друзьям он писал: «Я домой здоровым вернуться хочу». Не смог вернуться, даже больным.

Однако самое страшное произошло, когда Ким попросил слова вторично. Встав в вызывающую позу, уже в гражданской одежде (хотя эти матросы продолжали служить весь год, пока находились под следствием), он произнес безжалостные слова. Обращаясь не то к судье, не то к матери погибшего, сказал: «Не понимаю, как Надежда Витальевна может говорить о возмещении морального ущерба. Где деньги – там жадность». Вспыхнула оскорбленная женщина, которая, чтобы обелить имя сына, распродает последние вещи, возмутился ее адвокат Евгений Суховерхов. Ким же, глядя на Любимову, упрямо повторил: «Где деньги – там жадность». И это при том, что сам он занимался вымогательством на корабле, при том, что накануне Надежда Витальевна, взглянув на мальчишек, тоскливо лузгающих семечки в ожидании продолжения процесса, побежала купить им горячий обед. Пожалела.

На оглашение приговора Кима привели в наручниках. Накануне он сбежал с корабля, чтобы «погулять». В течение месяца представитель воинской части, как правило, привозил подсудимых из Фокино на один день, в последний раз попросил разрешения переночевать с ними во Владивостоке. Молодой офицер, ненамного старше своих подопечных, относился к ним хорошо, было видно, что даже слегка жалеет. Матрос его за это «отблагодарил» - пришлось его искать по городу и в конце концов сдать в комендатуру. Не мог не понимать 21-летний парень, что подставляет командира, но ведь наплевать ему на все.

Таких «кимов» довелось увидеть немало. Однажды нас попросили перейти в соседний зал заседаний, сказали: «Здесь будет стражное дело слушаться». Не расслышав, переспросила: «Страшное?». В ответ: «И страшное тоже». По коридору провели парня в наручниках, как потом мне сказали – избил сослуживца так, что тот умер в госпитале.

Мне говорили: «Почему это вас возмущает? Армия – порождение больного общества. В ней происходит все то, что за порогом вашей квартиры». Но на гражданке за своего ребенка отвечаю я, а на службе за его жизнь несут ответственность командиры, то есть государство, которому я отдаю своего сына, и жду его назад живым. Так я пыталась возразить. А потом услышала песню молодежной группы «Пятница», слова именно из нее взяла в качестве заголовка и подзаголовков к этому материалу. Может, действительно, «башку отбили сапогами»? Мальчишки знают, о чем поют. По-иному действия преступников объяснить просто невозможно.

«НАС ТАКИХ МИЛЛИОН»

Поначалу офицеры, с которыми довелось встречаться в ожидании процесса, в разговорах со мной старательно избегали военной темы – мол, скажем, а вы потом ТАКОЕ напишете. Пришлось даже не спрашивать их имен, чтобы не боялись быть откровенными. И тогда они мне сказали: «Своих детей в армию не отдадим». На мгновение я впала в ступор – не несчастная мать это произнесла, не экзальтированная дамочка, как квочка вьющаяся вокруг единственного сыночка. Офицеры, прекрасно знающие армию и посвятившие ей свою жизнь, боятся за своих сыновей? Представляю, какое негодование среди определенной части военнослужащих вызовет этот мой рассказ, потому что после первой публикации, посвященной гибели Николая Любимова, ко мне уже приходили представители флотских кругов, доказывая, что основная доля вины за происходящий беспредел ложится на плечи родителей, неправильно воспитывающих детей, не готовящих их к трудностям. При этом офицеры рассказывали о своих сыновьях, пошедших родительским путем. Ну, не спорю я! Есть у нас замечательные командиры, есть целые династии военных, достойные уважения и восхищения. Только, судя по тому, что довелось услышать и увидеть, таких становится все меньше. Недаром один из моих собеседников, уже отслуживший, назвал нынешнюю армию «бандформированием во главе с паханами».

Но даже если примем за основу плохую подготовку мальчишек к службе, которую некоторые отцы-командиры характеризуют как воспитание «маменькиных сынков», давайте попробуем разобраться, как же по-другому их растить.

С одной стороны – Николай Любимов. Да, его воспитывала одна мать. Но как воспитывала! Понимая, что растет мужчина, она поощряла его занятия спортом и очень гордилась победами сына в боксерских соревнованиях. Маменькин сынок? Ну уж нет – сдачи мог дать. Может, другого ничего не умел? Отнюдь, так хорошо рисовал, что его услугами пользовались многие, даже стену магазина на острове Русском расписал. Букой был? Во всех характеристиках – контактный, дружелюбный. Некоторые офицеры говорили мне, что одинокие матери воспитывают сыновей, которые привыкли с ними всем делиться, обо всем рассказывать. Но, по моему глубокому убеждению, без такого доверия просто жить невозможно. Офицеры возражали – такие мальчишки потом к командирам бегают, жалуются по любому поводу, а став «дедами», превращаются в особо жестокие создания. Может быть, так оно и есть, с этим только психологу по силам разобраться. Но ведь, судя по письмам, Любимов как раз скрывал от командиров и матери свои неприятности. Из приговора: «Суд принимает во внимание, что… Ким рос и воспитывался в неполной многодетной семье без отца, Прижимов рос и воспитывался в неполной семье без отца…». Похожие судьбы? Но один стал жертвой, другие – преступниками. Кто скажет, как же воспитывать мальчишек? Как их готовить к армии? И не сама ли армия становится отрицательным примером для новобранцев?

Я уважаю пунктуальность, без нее, на мой взгляд, невозможно вести никакое дело. Раньше была убеждена, что именно военные – люди самые точные, дисциплинированные. Посещение гарнизонного суда вдребезги разбило мое представление об обязательности служивого люда. Ни разу(!) заседание не началось в назначенное время. Оглашение приговора вообще отдельная песня.

Назначено оно было на понедельник, 12 июля. Однако зря Надежда Любимова сидела в коридоре – заседание не начиналось. Через 20 минут она зашла в кабинет секретарей. «Вы ждете? – удивились там, - но ведь суд перенесен на завтра». Бездушно? Вряд ли столь мягко охарактеризовала измученная мать такое поведение. Но и это был не конец. Во вторник судья сообщил, что заседание переносится на пятницу, так как к судебному процессу не был привлечен представитель ответчика, то есть воинской части, где служат подсудимые. Похоже, о необходимости этого в суде вспомнили в последний момент. Реакция Любимовой оказалась неожиданной – она рассмеялась. Это было страшнее слез.

С пятницы оглашение приговора вновь перенесли – на этот раз на очередной понедельник, потом опять на вторник. Не объясняемая никем круговерть держала всех в напряжении – поверив клятвенным обещаниям судьи о том, что 20 июля станет последним днем процесса, Надежда Витальевна взяла билет на самолет. Как гром – заседание вновь переносится. Она улетела… И правильно сделала, так как 21 июля секретарь вновь объявила о переносе заседания. Допускаю, что связано это с какими-то объективными обстоятельствами. Но где элементарная человечность, почему нужно было мучить и так уже измученную мать? Хочешь не хочешь, а возникают параллели – в армии всем на всех наплевать.

Владивостокский гарнизонный военный суд вынес свой вердикт лишь 22 июля.

«МАМА, ЗАЛЕЧИ МОИ РАНЫ»

Надежда Любимова весь этот долгий год жила одной мыслью – убийцы должны быть названы убийцами, в противном случае на ее сына ложится тень слабого человека, висельника. Поэтому, услышав по телефону от адвоката Суховерхова решение суда, она вздохнула: «Игры продолжаются - и добавила: - Буду бороться дальше». Ни в коем случае не хочу вставать на чью-либо сторону, потому как, несмотря ни на что, до сих пор верю в объективность нашего суда. Кроме того, считаю, что доведение до самоубийства практически равносильно убийству, а пребывание в исправительной колонии общего режима Кима в течение пяти и Прижимова в течение четырех лет – серьезное наказание. Да и Евгений Суховерхов, который по просьбе редакции «В» защищал интересы Любимовой, сказал: «Приговор мотивирован. Все возникшие вопросы получили оценку. Вопрос лишь в том, насколько эта оценка верна. Лично у меня остались некоторые сомнения, поэтому как адвокат, представляющий интересы истицы, я подготовлю кассационную жалобу. Посмотрим, насколько суд второй инстанци и сочтет ее обоснованной».

Почти год я была вовлечена в эту трагедию. Впервые Надежда Любимова позвонила в нашу редакцию в сентябре прошлого года, через месяц после похорон сына. Потом звонила мне часто, несмотря на большую разницу во времени – обычно в Городце это была глубокая ночь. Я слушала ее сломленный бедой голос, пыталась найти слова, хоть чуть-чуть облегчившие бы боль. Естественно, не могла. Мы встретились впервые зимой, когда она приехала на суд, тогда одинокая мать провела во Владивостоке три недели. В этот раз общались больше месяца. Я многое теперь о ней знаю, в частности, о том, сколько сил и средств она потратила на борьбу за честное имя своего ребенка. Поэтому постановление суда в отношении предъявленных ею исков меня, мягко говоря, не удовлетворило. Цитирую: «Принимая во внимание, что потерпевшей Любимовой Н. В. безусловно  причинен моральный вред, связанный со смертью ее сына, учитывая, что именно преступные действия Кима и Прижимова повлекли указанные последствия, суд на основании ст.ст. 151, 1100, 1101 ГК РФ считает обоснованным, но подлежащим частичному удовлетворению ее иск о компенсации морального вреда, взыскав с каждого из подсудимых в ее пользу по 50 000 рублей, отказав в остальной части иска, превышающей указанный размер. С учетом вышеизложенного, поскольку моральный вред, причиненный потерпевшей Любимовой, непосредственно связан с преступными действиями Кима и Прижимова, суд полагает необоснованным и не подлежащим удовлетворению заявленный ею иск к в/ч 45652 о компенсации морального вреда». Иными словами, все расходы, связанные с работой адвокатов, остаются на плечах матери, и громадный долг, образовавшийся за год, она должна будет погашать из тех мизерных сумм, которые начнут перечислять ей за ударный труд Кима и Прижимова в местах, не столь отдаленных. Вспомним недавнюю историю – иностранная компания, пусть и с проволочками, выплатила родителям погибших в авиакатастрофе детей по 150 тысяч евро!

Прокомментировать решение суда я опять же попросила Евгения Суховерхова. Вот что он сказал: «В данном случае права потерпевшей нарушены дважды. Во-первых, отказано в возмещении морального вреда со стороны воинской части, потому как он будет частично удовлетворен непосредственно виновными. Однако в постановлении Пленума Верховного суда № 8 от 9 октября 1995 года четко сказано: если суд установит, что какой-то закон противоречит Конституции, он должен применять высший закон государства. В высшем же законе говорится о возмещении государством вреда, причиненного незаконными действиями или бездействием органов государственной власти или их должностными лицами. В данном случае налицо бездействие, ведь неуставные отношения – это результат бездействия командования, их не пресекшего. Есть и еще один момент нарушения конституционных прав. Государство гарантирует КАЖДОМУ гражданину право на получение квалифицированной юридической помощи, то есть помощи, оказываемой только адвокатами. Об этом сказал Пленум Верховного суда. Любимовой же возместили лишь расходы на проезд и проживание, а средства, потраченные на городецкого, московского и владивостокского адвокатов, суд не счел необходимым возместить. Конечно, нынешний процессуальный кодекс далек от совершенства, но именно поэтому необходимо было руководствоваться Конституцией. Иначе принятое решение незаконно».

ПОСТСКРИПТУМ

В маленьком городке Городец Нижегородской области матери теперь делают все возможное, чтобы их сыновья не попали на Тихоокеанский флот. Горько. Не успокаивает и утверждение мужчин старшего поколения о том, что неуставные отношения существовали всегда. По крайней мере, лично я помню своих одноклассников, уходивших в армию без малейшего страха. Тень описанной трагедии легла на весь Владивосток, ведь для Надежды наш город теперь место не только гибели сына, но еще и бездушного отношения к ней самой.

К счастью, диаметрально противоположно официальным лицам повели себя наши земляки, не имеющие никакого отношения к данному делу. Работницы гостиницы делились с Надеждой завтраком, посторонние люди искренне сочувствовали. В редакцию «В» позвонил председатель Совета директоров Приморского морского пароходства Александр Кирилличев, попросил помочь связаться с Надеждой Витальевной. После разговора с ним мать погибшего матроса долго не могла успокоиться: «Он ведь меня совсем не знает, но, прочитав статью, предложил свою помощь. Какие люди…».

…В один из июльских дней мимо здания гарнизонного суда проходила женщина с мальчиком. «Внук, наверное, - глядя им вслед, сказала Надежда, - а у меня внуков уже никогда не будет».

Автор: Галина КУШНАРЕВА, «Владивосток»