Брат Виктор не боится пафоса

В спектакле «Игроки»,  которым «Театральное товарищество № 814» попросту покорило Владивосток, Сухоруков сыграл сразу две роли – Глова-старшего и чиновника, а буквально за минуту до начала спектакля выступал в роли собеседника «В». Впрочем, и беседуя, он оставался актером: на серьезные  вопросы отвечал серьезно, но какой лукавой искрой светился иногда взгляд! В юморе Виктору Сухорукову не откажешь. Побегав по гримеркам, которые оказались заняты, корр. «В» и интервьюируемый не нашли ничего лучшего, чем кабинет директора театра Валентины Седовой. Перед началом беседы актер обратился к ней: «Вы будете первой читательницей интервью вслух…». Итак, читатель, вам адресован письменный вариант.     

- Виктор, ваша последняя работа в фильме «Бедный, бедный Павел» Виталия Мельникова отличается от всего, что вы делали ранее. За нее вы номинировались на «Золотого орла» и получили его.  Счастливый случай или закономерный итог актерской работы?

- Роль Павла – русского самодержца, который отличался от всех предыдущих и последующих,  - это счастье мое и удача моя. В основу фильма легла жизнь одного из русских императоров, который был лишен материнской ласки в детстве. Сформировавшись достаточно жестким и решительным человеком, он захотел в одночасье изменить государственное устройство. И за это поплатился жизнью... …Роль, конечно, была необычной по материалу и довольно сложной. Даже в психологическом отношении. По сценарию Павлу противостоит умный, жесткий и хитрый политик – граф Пален, которого играл Олег Янковский. Получился некий актерский поединок…

Роль Павла - это тот случай, когда происходит то, о чем мечтают все актеры. Преломление отношения к актеру. Все мы хотим лицедейства, разнообразия. Но жизнь порой распоряжается иначе и, подкидывая удачную роль, одновременно дарит и штамп, клише, которое привязывается на всю жизнь и делает актера заложником одной роли. Так было, например, с Кузнецовым-Суховым из «Белого солнца пустыни», Кореневым-Ихтиандром из «Человека-амфибии». Так получилось и со мной. Я страшно благодарен фильму «Брат» Алексея Балабанова за возможность работать с Сережей Бодровым, за известность, которую он мне принес. Но на долгое время я стал для зрителя только бритоголовым братом с оттопыренными ушами по кличке Татарин.

Хотя... Я не боялся быть актером одной роли, у кого-то нет даже этого клише. И услышав фамилию, зрители силятся вспомнить лицо...

- Вам не страшно было играть роль Павла? Финал трагичен – царя задушили в собственной постели. А ведь некоторые актеры очень суеверны…

- Молодые не боятся, потому что они молоды, а старые, потому что они опытны. Знаете такую присказку? Нет, не боялся. Эта роль очень обогатила мой личный багаж. Скажу больше, я понял, что для того, чтобы ее сыграть, нужно обладать большой верой в свои силы и огромной трудоспособностью.

- Вы стояли перед выбором профессии? Если бы не актер, то кто?

- В детстве, когда я очень хотел кушать, я мечтал быть поваром. Потом я очень полюбил кино и хотел работать киномехаником. Позже захотел стать актером. И стал им... Если бы не это, наверное, был бы дамским парикмахером. Подчеркиваю, дамским. Здесь есть элемент искусства, творчества. Локоны, бантики - словом, искусство... Но я не мог бы им стать, потому что я левша. Мечта невыполнима. Значит, ничем, кроме актерства,  я не могу заниматься. Просто надо было ждать, что что-то случится. «Брат» - благодаря которой я обрел известность, моя пятая картина. Но ведь я играл и до этого. В «Комедии строгого режима» я играл Ленина, до этого у Мамина  в «Бакенбардах» лидера неформальной группировки. Как-то Марк Захаров мне сказал: «Вы потрясающий актер, вы угадали время». Но так сошлось, что наступили времена, когда понадобилась профессия киллера.

- Что может вызвать у вас тревогу – потеря работы, денег, родного человека?

- Я в том возрасте, когда боятся уже только потери близких. У меня их немного, и это - самая большая ценность. Безусловно, мне нечего больше бояться. Страх был, может быть, во времена великих запоев, что постучится вдруг участковый. Но это не тот страх, о котором мы сейчас говорим. Это страх не перед жизнью, а перед правопорядком.

Если бы я чего-то боялся, то цвет лица у меня был бы другой, но я, как видите, розовощекий и изнутри очень фруктовый.

- Вам неизменно задают вопрос о вашем былом пристрастии к алкоголю. Чем вы это объясните?

- Очень любят задавать эти вопросы. И я отвечаю...… Я оправдываю это тем, что, видимо, у многих эта проблема в том или ином виде присутствует. Одни справляются сами, другие...… Наверное, мне задают этот вопрос, чтобы узнать, кто мне помог. Никто. Никогда. А если и помог, то только тем, что называется презрение, устыжение, пренебрежение. Не обращали внимание, считая, что я ни на что не годен. Просто я оказался настолько одиноким и ненужным в этом мире, я взбунтовался. И сказал: «Зря вы ставите на мне крест, я еще приду к вам». Но рецепта нет. Я хотел бы его найти, смоделировать.  Раз такой вопрос задают, значит, он мучает. Нет у меня ответа. Змея сидит в каждом из нас. Как с ней справиться?  Важно понять, зачем ты пришел в этот мир. Второй вопрос: нужен ли ты такой миру? И третий - любишь ли ты себя?

- А вы себя?

- Я себя обожаю... Очень люблю, оберегаю, чищу перышки. Когда у меня есть деньги, я себя балую... Пирожные покупаю, мое детство ведь было абсолютно нищим. Люблю модные рубашки... И оказывается,  для людей это важно. Я такой нужнее людям.

- Вас называют московским по духу актером, но ведь большая часть взрослой жизни прошла в Питере, вы прожили там 23 года.  Там вы сформировались как творческая личность, почему вы сегодня не вспоминаете о городе?

- Это удивительно: как только я собрался уезжать в Москву, все начали говорить, что я питерский насквозь. И я подумал, что одержал победу, все-таки меня признали питерцем, что непросто для орехово-зуевского мальчишки. И правда, когда меня позвал в Ленинградский театр комедии Петр Фоменко, я с котомкой за плечами отправился из Москвы в Питер. Тогда многие шли за режиссером, за ролью.  Но внутри я не стал питерским. Иначе я бы не уехал. Видимо, непросто все было. Полтора года я не работал в театре, потому что однажды напился и пришел пьяным играть спектакль,  потом на мне поставили крест: в Ленкоме восстановили, но играть в кино не приглашали. Да, я мыл стаканы в кафетерии, грузил муку и сахар, работал хлеборезчиком, но ни о чем не жалею... Сегодня  могу сказать, я не был там, не жил там. Это была длительная командировка.

А сегодня все так, что если бы мои родители увидели, как живет их Витя, не поверили бы. В отдельной квартире, имея возможность помогать своей сестре Гале. Она не замужем, воспитывает сына. В свое время она ухаживала за больными отцом и матерью, а после их смерти поздно было устраивать свою личную судьбу. И я сказал: я не только буду ей родственником, я буду ее фонарем, чтобы освещать ее путь, помогать. Буду до последней своей минуты рядом.

- В ваших словах много хорошего – не ложного – пафоса. После Питера и Москвы ваше родное Орехово-Зуево не кажется недостойным упоминания?

- Орехово-Зуево – это моя родина, родинка. Та точка, где человек произрос. Где бы я ни был, я помню, откуда листочки вылезли. И я никогда не брошу эту родину, буду всегда помнить ее окошечко. Пафосно? Ну и что? Пусть пафосно...

Автор: Ольга ЗОТОВА (фото автора), «Владивосток»