Тот самый длинный день в году

…У моего приятеля отец закончил войну летчиком-истребителем в Вене; вся грудь, как положено, в орденах. В 70-х начались по всей стране встречи однополчан, бывший летчик регулярно на эти встречи ездил, а на одну из них взял с собой сына.

Вот он-то мне и рассказал эту короткую и печальную историю: «…Вечером все участники встречи, а было нас человек семьдесят, отправились на банкет. Первым делом, понятно, помянули погибших. Потом встает председатель совета ветеранов полка и говорит: «Я прошу подняться тех, кто начал служить в полку до войны». Не встал никто. «Я прошу подняться тех, кто пришел в полк в 41-м». Встал один человек. «Прошу подняться тех, кто пришел в 42-м году». Поднялось 4 человека. «Прошу подняться тех, кто пришел в 43-м». Поднялся еще с десяток. Ну и потом – по 44 и 45 годам поднялись остальные…». Действительно, тех, кто встретил врага в 41-м, в живых практически не осталось. Жестокая мясорубка первых месяцев войны оставляла мало шансов выжить. И тем не менее свидетели остались. Их свидетельства – на этих страницах «В». Один ребенком оказался в горящем Бресте конца июня 41-го. Второй встретил войну уже зрелым человеком, журналистом, работающим на другом конце страны, во Владивостоке.

По-разному началась для них война. По-разному закончилась.

Но все мы, родившиеся до войны и после нее, живем в стране, в которой 22 июня навсегда – независимо от политического строя и исторических переоценок – останется самой черной и трагической датой истории.