Возвращение на круги своя

Десять лет назад Александр Солженицын начал с Владивостока триумфальное путешествие по России.

Это было каких-то десять лет назад. Всего десять. Но память – странная штука. С одной стороны, посмотришь – как будто вчера. С другой стороны – это было в «другой» жизни. Тогда, в мае 94-го, мы еще только пробовали на ощупь, каково это – жить в рыночных отношениях; еще не начал складываться анекдотичный канон стареющего президента; еще не пошли пачками по стране похоронки с Северного Кавказа; еще были живы друзья, которых сегодня навещаешь на погостах. Это ведь только Александр Исаевич Солженицын – дай бог ему, конечно, здоровья – живет, здравствует, расставляет акценты и продолжает учить нас всех жизни.

…Десять лет назад. Сначала, на исходе зимы, появились какие-то смутные слухи о том, что великий изгнанник и вермонтский затворник собирается возвращаться на Родину. (Напомню: это было буквально через несколько месяцев после того, как в октябре 93-го танки придворной Кантемировской дивизии прямой наводкой с Крымского моста расстреляли Белый дом). Возвращение «Солжа» казалось доброй приметой – кроме всего прочего это означало, что перемены в стране приобрели действительно необратимый характер. Затем слухи стали обретать черты конкретного решения, а в начале мая обернулись форменной сенсацией: Солженицын прилетает во Владивосток и отсюда планирует начать триумфальное путешествие по России!

Такого количества отечественных и зарубежных журналистов, которые собрались во Владивостоке к 26 мая 1994 года, до этого в нашем городе не было никогда и вряд ли появится в ближайшее время. Разве что если в качестве адреса своего второго пришествия Христос изберет именно нашу землю…

Сказать, что в аэропорту творилось безумие и столпотворение – значит ничего не сказать. К трапу вырулившего на стоянку самолета MD-80 американской авиакомпании Alaska Airlines с характерным профилем эскимоса на хвостовом оперении неслись, сшибая друг друга на ходу, толпы пишущей и снимающей братии; опрокидывались треноги, падали кино- и видеокамеры. Всем нужна была фиксация исторического момента: первый шаг пророка после двадцатилетнего изгнания, первые слова на родной земле.

…Чуть позже, правда, выяснилось, что это были не первый шаг и не первые слова. Дело в том, что рейс Alaska Airlines выполнялся по маршруту Анкоридж – Магадан - Владивосток. При этом жесткие правила категорически запрещали транзитным пассажирам покидать борт самолета в промежуточном аэропорту. Для возвращавшегося триумфатора, однако, было сделано исключение: вместе с супругой он спустился по трапу, прикоснулся к святой для него магаданской земле (которую изображала бетонка взлетной полосы), после чего провел некоторое время в общении с местным политбомондом. Эта история, к слову, вызвала приступ яростного раздражения у сопровождавших Солженицына журналистов (их был полный самолет, а эксклюзивные права на документальный фильм о возвращении титана духа принадлежали британской корпорации BBC), – в отличие от Александра Исаевича и Натальи Дмитриевны ни одного корреспондента бдительные пограничники из самолета не выпустили.

Владивосток все-таки стал точкой официального возвращения. Огромный кортеж автомашин, доставивших возвращенца на центральную площадь города, ликующая толпа с самодельными транспарантами, суетливый вице-губернатор Игорь Лебединец, пытающийся перед телекамерами не то обнять, не то поцеловать седобородого старца…

Конечно, его фигура вызывала некоторый трепет. Я тогда оказался единственным приморским газетчиком, которому Солженицын дал развернутое эксклюзивное интервью. Так вот при записи того интервью я – единственный раз в жизни – пользовался одновременно двумя диктофонами; на всякий случай…

Что говорить: это была сенсация мирового уровня. Ровесник Советской власти, человек, прошедший фронт, сталинские лагеря и раковый (без кавычек) корпус, бесстрашный разоблачитель многочисленных отечественных мерзостей, писатель и мыслитель, отправленный в принудительное двадцатилетнее изгнание, он сумел пережить и, по большому счету, победить эту самую Советскую власть. Гнусная травля, которой он подвергался на Родине («Я, токарь Иванов, Солженицына не читал, но осуждаю…»), и мировое признание, воплотившееся в Нобелевской премии, – это, собственно говоря, две стороны одной медали.

Нет пророка в своем отечестве. Путь Исаича показал, что пророки иногда возвращаются.

Другой вопрос, что востребованность  мессии, которая ощущалась в мае 94-го, во время массовой утраты ориентиров и всеобщего разброда и шатаний, эта самая востребованность не растянулась на последующие десять лет. И из вермонтского затворника Солженицын превратился в затворника подмосковного.

От него ждали чуда. Чуда не произошло. Однако это вовсе не значит, что из культовой фигуры и кумира чуть ли не апокалипсического масштаба Александр Исаевич превратился всего лишь в незаурядного соотечественника и современника. Сделанное им за последние сорок лет уже навсегда вошло и в русскую литературу, и в российскую историю. А явленное им величие духа и мысли наглядно показало, что и один в поле может оказаться воином.

…Счастливый конец, как выяснилось, бывает не только в сказках. Трагическая по сути своей биография Солженицына в оконцовке обернулась блестящим результатом; главный критерий этого – безоговорочная победа над принципиальным противником, коммунистическим режимом.

Впрочем, не рано ли говорить об оконцовке? Жизнь продолжается, и десять минувших лет самое яркое тому подтверждение.

Автор: Андрей ОСТРОВСКИЙ, "Владивосток"