Все остается людям

Корреспондент «В» встретился с легендарным секретарем крайкома КПСС Виктором Ломакиным.

«Что будешь – «Золотой Рог», вино, водку? Правильно делаешь, - одобряет Виктор Павлович мой выбор. - А я все-таки предпочитаю «Золотой Рог». Ну, давай – за Приморье!».  В Москве тост звучит по-особому, да еще из уст Ломакина, легендарного секретаря крайкома КПСС, первого лица Приморского края советской эпохи конца 60-х – начала 80-х годов.

Пока мы долго, неспешно общались, Мария Лазаревна, жена, накрыла стол. «Салат Витя консервировал, - пододвигает она угощение, - сам, по особому рецепту». Потом оказывается, и белые грибы, ароматом благоухающие в супе, сам собирал, и рыбу, зазолотившуюся корочкой на сковороде, сам удил.

Виктор Павлович практически круглый год на даче. Делом занят с утра дотемна: строит, человек он мастеровой; как заправский садовод обихаживает участок; любит утренней зорькой на озере с удочкой посидеть. Прошлое вспоминает, с поразительной точностью называя даты, имена. О настоящем говорит с горечью. На вопросы отвечает обстоятельно; рассказывая, увлекается, и тогда кажется, забывает про собеседника, возвращаясь к годам, отмеченным трудом
на благо Отечества, почестями и личной трагедией.

НАЗНАЧЕНИЕ

- Когда меня взяли в Москву, инспектором ЦК КПСС, стало понятно, что готовят к большой, ответственной работе. К кадрам тогда относились строго, придирчиво, год и три месяца шли «смотрины» - как с делами справляюсь, как с людьми общаюсь. Однажды в шесть вечера вызывает Брежнев. «Собирайся в дорогу, ехать тебе в Приморье. Там война, непросто». Разговор пришелся на март 69-го года, на Даманские события. Крайком КПСС возглавлял Василий Ефимович Чернышев, Герой Советского Союза, командир, белорусский партизан, генерал - личность уникальная. Но он болел, просил отставки. Обо всем этом я узнал позже, а тогда мысли крутились, как же я после него буду, смогу ли. Спрашиваю: когда собираться? Леонид Ильич коротко: «Да лучше сегодня». Из кабинета я успел жене позвонить: «Тамара, срочно вылетаю, слушай радио, поймешь куда. Домой заехать не успею». Через месяц мне исполнилось 43 года.

В Приморье, действительно, ситуация непростая была. В год приезжали в край 2200 семей, оставались около 200, остальные уезжали. Присказка ходила: «Взяли из Казани, а теперь ищите в Рязани». Жизненный уровень был на 20-25 процентов ниже, чем в центральных районах.

Катастрофически не хватало жилья. В конце 60-х вводили 600-650 тыс. кв. м. Через 15 лет цифры удвоились, мы вводили 1 млн. 150 тыс. кв. м, больше, чем в Москве, если брать в пересчете на душу населения. Первые в стране снесли бараки. Занялись животноводческой базой, строили свиноводческие комплексы, птицефабрики, возделывали пахотные земли, упор делали на растениеводство. Работали напряженно, интересно, увлекательно. Как итог - пошел прирост населения, значит, получше люди стали жить.

Два года назад был я на 25-летии Восточного порта. Подъезжаем к Золотой Долине, слышим звук трактора. Свернули поближе к кромке поля, разговорились с трактористом. Оказывается, собрались мужики, сколотили артель, из заброшенной техники смастерили «боевую машину», вышли в поле.

Артельщик рассказывает эту немудреную историю, а у самого на глазах слезы - мы пашем! Возрождаемся! А наша-то жизнь на что была? Мы столько строили, возводили, столько сил вкладывали, и что - все усилия как вода сквозь песок?

ОШИБКА В ПРОГНОЗЕ

- Однажды в Комсомольске-на-Амуре, куда меня в 1995 году пригласили на юбилей авиационного завода, журналисты задавали вопросы, как я отношусь к Ельцину, Горбачеву. Отвечал что думал. С Борисом Николаевичем я не раз встречался на совещаниях, партийных съездах. Человек он властолюбивый, с гонором; пьющий. Про Михаила Сергеевича трудно говорить однозначно. Он умел генерировать идеи, но не умел их воплощать, организатор никудышный. Корреспондент уточняет: ничего «стирать» не надо? «Думайте сами, вы же вопросы задавали». На следующий день звонок со студии - извините, в эфир пойдет только праздничный репортаж. И все-таки интервью увидело свет пять лет спустя, дали полностью. Жаль, нельзя было одну поправочку сделать. На вопрос, какова в России перспектива, я отвечал, что улучшений не будет в ближайшие года два. Ошибся, прошло с момента разговора почти десять лет…

Недавно не смог прилететь в Комсомольск-на-Амуре на похороны брата, на пенсию в 3600 рублей билет не купишь. Звезда Героя Социалистического Труда дает право на льготы, вот только авиационные компании не дают льготных билетов.

Трудно сказать, есть ли в стране порядок. Министр внутренних дел открыто признает, что 10 процентов производимых у нас лекарств - поддельные, контроль осуществить трудно, поскольку фармацевтических фабрик свыше шести тысяч. Кто ж их расплодил в таком количестве - инопланетяне?

БЕДА В ТРАЕКТОРИИ ЗВЕЗДЫ

- Что испытывал, когда вручали Звезду Героя Соцтруда? Ничего не испытывал. В фильме «Чистое небо», когда герой Урбанского, пройдя сквозь ад, держит на ладони государственную награду, у него нет ни торжества, ни горечи, ни обиды, полное безразличие - душа устала страдать. Точно мое состояние. В Ленинграде при наборе высоты самолет рухнул на взлетное поле, погибла Тамара. В два часа ночи позвонил сын, на глазах которого все произошло.

Утром, как всегда, в 8.30 я был на работе. Дежурный встал навытяжку, уборщица увидела, заплакала. Прошел в кабинет, тишина. Звоню заместителям: будем работать. Кто-то осуждал потом. Но это была моя личная беда, а к делам края она никакого отношения не имела.

ВСЕПРОЩЕНЕЦ

- Кого бы другого спросить, боялись ли меня? Пожалуй, жестким был. Я никогда не заискивал, ни с кем не общался панибратски, не имел любимчиков. К себе в первую очередь предъявлял самые строгие требования: не пей, не воруй, на женщин не заглядывайся, будь порядочным, хвали за дело, ругай за проступки, не переходи на крик, это ты демонстрируешь свою слабость. В критике смысл должен быть, чтобы тебя понимали и верили. Порой страшно переживал: не так поступил, не то сказал. Ходишь с грузом на душе, мучаешься. Если человек перестает краснеть, переживать - все, сливай воду, уходи со своего поста.

Конечно, на свете справедливости нет, но стремиться к ней надо. Помню, в Уссурийске провинился секретарь горкома партии. С работы сняли, «строгача» в учетную карточку занесли. Он собрался в Хабаровск. Я позвонил туда, помог с устройством на работу, парень он хваткий был, с умом, а история вышла - девки с пути сбили. Прошло года два, звонит мне: Виктор Павлович, не могу здесь, заберите в Приморье. Работал он хорошо, я его рекомендовал на хозяйственную должность. И тут покатили письма во все инстанции: Ломакин - всепрощенец. Но как в первый, так и во второй раз я занимал принципиальную позицию, человек исправился, надо с другими мерками подходить.

И СНОВА БУХТА ЗОЛОТОГО РОГА

- Да особых-то подарков у меня нет. Все знали, можно не стараться, все равно не приму.

Исключения? Как-то в день юбилея заходит ко мне в кабинет директор завода «Радиоприбор», руку держит в кармане пиджака. С подарком, говорит, пришел. И протягивает шарик из цельного куска металла, размером с голубиное яйцо, по «экватору» с отверстиями, внутри просматривается такой же шарик, а в нем - третий! Уникальную металлическую «матрешку» храню до сих пор. Как и японский стереоприемник книжного формата, подарок, который мне вручили товарищи на память о работе в крайкоме партии. Картину, что на стене - с бухтой Золотой Рог, преподнес мне наш приморский художник Слава Ушаков на 75-летие со словами: «А помните, как вы меня из партии исключали?». Не помню, позабыл. Вот еще крюшонница памятна, в которой никогда не было этого экзотического напитка. Чешский хрустальный набор ручной работы вручал Густав Гусак. Это я уже служил послом России в Чехословакии.

22 АПРЕЛЯ

Рассказываю Виктору Павловичу, с каким трудом два года назад в этот день я дозвонилась к нему в Москву. И забыла бы, да, спасибо, напомнили про юбилейный день рождения те, кто рядом с ним работал, помнят, хранят в памяти многое, с ним связанное. Вспоминают добром. «Телефон, действительно, начал трезвонить, едва наступило московское утро, - улыбается он, вспоминая. - Не перестаю удивляться, столько лет прошло, а до сих пор помнят». Он замолкает. Закуривает сигарету и произносит, как подводит черту, словно самому себе отвечая на трудные и мучительные вопросы: ради чего жизнь твоя была и твой труд, и принципиальность, и вера, и одержимость?.. все остается людям…

Автор: Ольга МАЛЬЦЕВА, специально для «В» Владивосток - Москва - Владивосток