Слезы и музыка «Семнадцати мгновений»

«Брежнев каждый вечер неотрывно сидел у телевизора, не пропуская ни одной серии. Очень переживал из-за происходящего на экране. Случалось, даже плакал...», - рассказывает режиссер «Семнадцати мгновений весны» Татьяна Лиознова.

На днях в который раз показывали «Семнадцать мгновений весны»... Штирлиц вновь шел по коридору, а Мюллер просил его остаться. Создатель картины Татьяна Лиознова тяжело болеет и уже пятнадцать месяцев не выходит из госпиталей.

- Хочу вернуть вас, Татьяна Михайловна, в весну. Хотя бы ненадолго.

- О чем вы? Я фактически обезножена, передвигаюсь на инвалидной коляске. Голова, правда, пока не подводит, но и в этом мало радости: в моем возрасте и состоянии мысли посещают грустные.

- А с помощью телевизора отвлечься не пытались? К примеру, взяли бы да пересмотрели «Мгновения».

- Я же сказала, что не выжила из ума. Тратить время на фильм, снятый сто лет назад? И раньше-то смотрела его по нужде, проверяла реакцию зрителей.

- Говорят, первым картину увидел Андропов? Якобы ему на дачу возили по две-три смонтированные серии, и глава КГБ решал, что убрать, а что оставить.

- Ерунда! Мне об этом ничего неизвестно. Знаю другое: Брежнев каждый вечер сидел у телевизора, не пропуская ни одной серии, после чего звонил председателю Гостелерадио Лапину. Очень переживал из-за происходящего на экране. Случалось, даже плакал. Однажды так расчувствовался, что побежал к домашней аптечке, желая выпить сердечных капель, но по ошибке схватил слабительное. Еще был случай, когда Леонид Ильич позвонил актрисе Градовой, игравшей радистку Кэт. Стал расспрашивать о здоровье, о детях, успокаивать. Он не видел разницы между артисткой и ее героиней.

- А правда, что генсек хотел дать Звезду Героя Советского Союза Вячеславу Тихонову? За совершенный подвиг.

- Не в курсе, кто и что хотел, но факт: Штирлиц действительно стал Героем. Правда, Социалистического Труда. А мне за картину дали орден Октябрьской Революции. Видимо, в ЦК КПСС посчитали, что при создании фильма актер важнее режиссера. Конечно, это был удар, но не хочу сейчас о нем вспоминать. Таких пощечин мне пришлось вынести немало. Лучше уж рассказывать курьезные эпизоды. К примеру, Фидель Кастро какое-то время недоумевал, почему на каждом вечернем заседании кубинского правительства недосчитывается нескольких ключевых министров. Наконец Фиделю шепнули, что ответственные товарищи сбегают домой, чтобы посмотреть по телевизору новый советский фильм о разведчиках. Кастро поступил радикально: потребовал привезти ему картину и устроил просмотр для членов правительства. Всех двенадцати серий сразу!

Что же касается Андропова, то он просил изменить в фильме две детали: убрать из титров фамилии реальных консультантов с Лубянки, поскольку это были действующие офицеры разведки, и добавить эпизод о рабочем движении Германии. Мол, в сериале слабо отражена роль немецкого пролетариата. Над вторым пожеланием пришлось поломать голову. К счастью, вспомнила, что у меня есть кадры хроники с Эрнстом Тельманом. Мы ловко вмонтировали эту сцену в уже готовую серию... Вот и все вмешательство Андропова в фильм.

Еще, помню, телевизионное начальство насмерть стояло, чтобы в картине не появился Молотов.

- Почему?

- Может, потому, что он был еще жив. В итоге сцену вручения ноты советского правительства английскому послу пришлось снимать в урезанном виде, показывая Молотова со спины. Компромисс.

- Вас удивил успех фильма?

- Конечно, мы рисковали, но в итоге люди поверили в экранных героев, им понравилась выбранная нами интонация. Зрителей подкупила и иллюзия документальности. Чтобы создать ее, пришлось просмотреть десятки километров кинохроники - нашей и немецкой. Иной раз от увиденного делалось дурно, я выбегала из зала, чуть не падая в обморок, но все равно заставляла съемочную группу, включая артистов, ездить в Красногорск, в архив кинофотодокументов.

- Вы смотрели и фильмы Лени Рифеншталь?

- Конечно. Она необычайно красиво снимала парады наци. Огромная людская масса, гигантская силища!

- Вот-вот! Культ силы. Может, и вам, Татьяна Михайловна, по-женски нравились военные, пусть даже и в форме эсэсовцев? Черные мундиры, портупея, фуражки с высокой тульей, витые погоны...

- Слишком примитивное объяснение! Ни о каком поклонении перед внешней атрибутикой и речи не было. Но в картине действительно есть эпизоды, которые я снимала с особой любовью. Сцены празднования Штирлицем 23 февраля в книге Юлиана Семенова нет. Как и встречи с женой в кабачке «Элефант». Это я придумала, добавила в сценарий.

- Красиво, но... неправдоподобно.

- Откуда вы знаете? В процессе работы над фильмом я общалась с нашими разведчиками, они рассказывали еще более потрясающие истории. Например, один из них видел жену буквально пару секунд - в окне проходящего мимо поезда. Стоял на перроне и даже не мог махнуть рукой вслед...

- Сколько времени, Татьяна Михайловна, шла работа над картиной?

- Фиг его знает! Года три, наверное. Сериал показали почти сразу, как мы закончили монтаж. Успех был ошеломляющий. Съемочную группу несколько раз представляли к наградам, но потом передумывали. Ленинскую премию не дали, Госпремию СССР... Наверное, начальство рассуждало, что детектив - низкий жанр, который не заслуживает такой чести.

- Рассказывают, вы лично вычеркнули фамилию Таривердиева из списка представленных к Госпремии РСФСР...

- Нет, список составлял и утверждал Лапин. Но с Микаэлом действительно получилась грустная история...

Таривердиев написал хорошую музыку, правда, после выхода картины пошли разговоры, что мелодия очень похожа на ту, что была в фильме «История любви». Я старалась защитить Таривердиева, как-то даже спела со сцены обе мелодии, чтобы показать их различие. Защищала, может, и потому, что сама настояла, чтобы Таривердиев писал музыку к «Мгновениям». Он был тогда весьма популярен и востребован, и мне даже пришлось его уговаривать. Композитор отказывался, приводя весьма своеобразный довод: мол, не пишу для фильмов, в которых снимают Сталина. В итоге мы все же договорились. Точнее, я решила, что договорились, а Таривердиев сочинил две мелодии и самоустранился. Музыка в моей картине играет огромную роль, и я, разумеется, рассчитывала на помощь профессионала. Но ее не было.

- И вы психанули?

- Ничуть. Отнеслась к происходящему как к чудачеству. Но когда Микаэл привел другого композитора в качестве напарника, не выдержала и популярно объяснила: в фильме будет только музыка Таривердиева или ее не останется вовсе. Обиженный Микаэл пожаловался на меня директору картины. Вот вам поступок. И на перезаписи «Мгновений» Таривердиев не появился ни разу, что совсем уже непростительно. Чем, вы думаете, закончилась эпопея? После выхода картины Микаэл дал интервью, в котором рассказал, что это была необычная работа, поскольку впервые ему пришлось монтировать музыку к уже завершенному фильму. Представляете? Фантастика!

- А с поиском исполнителя песен проблем не возникало?

- Мы перепробовали всех лучших певцов Советского Союза. Называйте любое имя - не ошибетесь. Трошин, Мулерман, Лещенко...

- Магомаев?

- Это статья особая. Но уж в том, что песни в «Мгновениях» должен исполнять Магомаев, я не сомневалась. Встретились, я рассказала, что у песен в моем фильме весьма жесткие берега, что мне нужна не демонстрация голосовых данных, а внутренняя энергия, нерв. Словом, добивалась вполне определенного звучания. Магомаев сказал: «Наверное, не справлюсь». Но мы начали записываться. Первый дубль, второй, третий. И тут Муслиму пришло приглашение из Италии - стажировка в «Ла Скала». Вылет - через сутки. Что делать? Решили работать до конца: успеем! И действительно: талантливый человек, Магомаев последнюю пробу записал блестяще, но перепутал слова в заключительном куплете. Бросились искать свободную студию, умоляли руководство Дома звукозаписи дать еще хоть четверть смены, но все было забито. На следующий день Магомаев улетел в Милан, прося обязательно его дождаться. Однако производство фильма - конвейер, разве можно его остановить?

- И тогда возник Кобзон.

- Кстати, единственный, против кого категорически возражал Таривердиев: они из-за чего-то поссорились накануне. Когда записывался Иосиф, мне приходилось расставлять на лестничных клетках кордоны, которые извещали о приближении Микаэла. Прямо как в фильме: «Штирлиц идет по коридору». Я прятала Кобзона от Таривердиева!

- А почему Иосиф Давыдович в титры картины не попал?

- Я же объяснила: кино - это процесс. Когда заказывались титры, фамилия исполнителя песен не была известна. Позже справедливость восстановили...

- На место Штирлица много претендентов было?

- Несколько актеров с равным успехом могли справиться с ролью, но некоторые уже играли нечто подобное, а Тихонов был свободен и от других съемок, и от работы в театре. Кинопробы я не любила, больше доверяя фото. Особой дружбы с актерами никогда не водила и после «Мгновений» общалась с Тихоновым по делу - когда надо было ехать куда-нибудь с творческим вечером. На бесплатные выступления даже не приглашала, обычно звала Броневого, тот мне не отказывал, наверное, в благодарность за первую большую роль в кино.

- Но сегодня и Броневой вроде бы на вас дуется. Знаете причину?

- Глупости это, в которые я не вникаю. Помню, Броневой звонил и жаловался, что не может с женой выйти из дома - у подъезда толпа поклонников. А через какое-то время уже сокрушался, что люди на улице перестали его узнавать... Актеры как дети, по большей части дурные дети...

- Вам за показ фильма телеканалы что-нибудь платят?

- Ни копейки! Ни за «Мгновения», ни за «Три тополя на Плющихе»... А вот мерзкую рекламу вставлять не забывают, безбожно кромсают фильмы... Я уже на все махнула рукой, ни у кого ничего не прошу. И милости не жду. Вы тут про весну говорили, а у меня давно осень на дворе, глубокая осень...

Автор: Андрей ВАНДЕНКО, «Итоги» - «Владивосток»