Живая история города

Такие мужчины редкость. Он высок, строен, хорошо образован, интеллигентен, галантен и плюс к этому прекрасный кулинар. Он производит неизгладимое впечатление и в свои девяносто, а что было в молодости? Похоже, не одна дама вздыхала: «Не мужчина – мечта».

Обладая всеми этими достоинствами, Михаил Яковлевич Смильга еще и восхитительный рассказчик. Как гурман, рассматривающий шикарно накрытый стол, я не могла сделать выбор – на чем остановиться? какую тему беседы сделать основной? Ведь мой собеседник одинаково увлеченно вспоминал о старых владивостокских улицах, пересекаемых крошечными речушками, об именных магазинах, отличавшихся неповторимой индивидуальностью, рассказывал о подавлении восстания боксеров, в котором был ранен его отец… Но разговор принял неожиданное направление – о танцах... и алкоголе.

Говорят, еще месяц назад, на свое 90-летие, Михаил Яковлевич легко вальсировал. «Причем в обе стороны», - уточняет мой собеседник. Он удивляется, почему сейчас так мало внимания уделяется этому искусству. Вспоминает, как несколько лет назад, отдыхая в «Амурском заливе», получил приз за лучшее исполнение вальса. Некоторые же мужчины просто стояли на месте, пытаясь «танцевать» руками и лениво пошевеливая другими частями тела. Но ведь еще и партнерша нужна хорошая? Он соглашается: «Лучшей для меня была первая жена Алиса, удивительная женщина. Ее настоящее имя Александра, она родилась на Сахалине в гражданском браке ее матери с сосланным польским революционером. Таких детей тогда называли незаконнорожденными». Где в начале прошлого века могли постигать искусство танца простые люди? Оказывается, были широко распространены специальные курсы, которые и Михаил Яковлевич посещал. Именно после них он стал желанным кавалером на вечерах: «Танго с выходом танцевал, как Пахомова с Горшковым». Разве танго не считалось буржуазным и соответственно порицаемым явлением? «Это фокстрот не разрешали исполнять, - поясняет, - сразу выводили с танцплощадки». Он долгие годы работал механиком на морских судах, ходил за границу. Однажды в Шанхае сшил на заказ лаковые полуботинки с настоящей кожаной подошвой. Как здорово было скользить в них по паркетному полу! В одном из иностранных портов на танцевальном вечере Михаил Яковлевич кружил в вальсе красавицу в бальном платье с оголенной спиной – незабываемые воспоминания. «Потом заиграли краковяк, - рассказывает. – Я его так отчебучил, что иностранки кричали: «Repeat!», то есть «Повтори!». Пять раз пришлось станцевать». Конечно, те рейсы запомнились не только танцами. До сих пор с грустью и стыдом вспоминает старый моряк, как запрещали советским людям общаться с эмигрантами – за самый незначительный разговор с бывшим владельцем владивостокского магазина можно было лишиться права посещать иностранные порты. Дети, не понимавшие, почему моряки отворачиваются от них, надували губы: «Какие гордые эти русские». Эмигрантов мой собеседник жалеет: «Несчастные люди, в любой стране они – второй сорт». Но ведь и в России несладко. «Но это родина, - возражает. – Правда, по-русски уже и говорят мало, и даже рекламу по-английски пишут. Неприятно». И тут же, усмехаясь (над страной? над собой?), предлагает: «Может, ice-cream принести?».

В долгой жизни всякое случалось – и хорошее, и плохое, и жизнеутверждающее, и трагическое. Какой главный тост на юбилее был? «За здравие! – говорит Михаил Яковлевич. – Емкие, лаконичные и самые главные слова. А вот в Грузии, помню, первый тост произносили за родителей. Тоже правильно». Родителей он вспоминает с нежностью – мать, болгарку, которая научила его великолепно готовить, отца, прибалта, – непревзойденного в то время винодела. Старое и забытое слово «винокур» произносит с удовольствием: «Отец на Центроспирте водку делал. Эта была совсем другая продукция, нынешней не чета. Водка с красной головкой пропускалась для очистки через 12 баллонов, наполненных древесным углем, потом через песок, а «белая головка» - через 18. Не сравнить с нынешней, которую химией чистят. А пьют сейчас как? Коньяк могут селедкой закусывать, ликер в стаканы наливают. О крошечных рюмочках, в которых он подается к чаю, большинство и не знает. Вот вы о «Померанцевой», наверное, только в книгах читали? Прекрасная, скажу вам, водка. За границей до сих пор большим спросом пользуется. Помнится, «Негу», которую на Центроспирте делали, иностранцы тоже закупали – в таких красивых квадратных бутылках. Раньше водку продавали только в магазинах завода, в других было запрещено, а пустые бутылки принимали лишь со своими, фирменными, наклейками. Отец знатным мастером был. И дегустатором. Однажды на завод бочку коньяка из центра прислали – комиссия забраковала. Так он сумел его переделать. В то время о качестве заботились. Меня сейчас патриотические чувства мучают – столько подделок появилось. А ведь какую водку умели делать – «Спотыкач», «Английская горькая», «Тминная»...… А ликеры? «Бенедиктин», «Розовый»...

В свои 90 Михаил Яковлевич на печи не сидит. Нередко его можно увидеть на улицах любимого Владивостока, жалеет лишь, что у города нынче только лицо помыто, о том, что пониже спины находится, власти начисто забыли. На Триумфальную арку сходил посмотреть, вспомнил, какой она была в его детские годы. Заодно в ГУМ заглянул: «Не сравнить, конечно. Тогда на первом этаже такой бакалейный отдел был…...». И тут же перевел разговор на свою любимую оперетту, многие арии до сих пор помнит. Весело напел: «Клятву верности давал, свою леди целовал».

Вот такой он – не просто живая история нашего города, но и, несмотря на годы, бесподобный собеседник и хлебосольный хозяин. Правда, угощая собственноручно испеченными прибалтийскими булочками, рецептом поделиться не смог: «Все на морской глаз кладу». Ну тогда хоть рецептом молодости поделитесь. «Во-первых, пить умеренно, - ответил, - алкоголь не только дураком делает, но и здоровье отнимает. Во-вторых – танцевать. Движение, как известно, это и есть жизнь».

Автор: Галина КУШНАРЕВА, Вячеслав ВОЯКИН (фото), «Владивосток»