Палата № 6

«Новый вице-король Индии снял толстовку, разодрал на себе мадеполамовую сорочку и на всякий случай вылил на голову бутылочку лучших копировальных железисто-галлусовых чернил первого класса. Потом он лег животом на пол и, дождавшись прибытия санитаров, принялся выкрикивать:
- Я не более как вице-король Индии! Где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны?».

ОТ ПРИБЕЖИЩА К ДУБИНЕ

Так в 30-е годы многомудрый персонаж Ильфа и Петрова бухгалтер Берлага укрывался от чисток. Кроме него в палате сумасшедшего дома скрывались от ареста голая стыдливая женщина с усами (в действительности - «мелкий вредитель» Дуванов) и человек-собака (известный нэпман Михаил Александрович, «невзначай недоплативший сорока трех тысяч подоходного налога»). А Кай Юлий Старохамский, в отличие от своих «сокамерников», прикидывался липовым больным из «высоких идейных соображений» - на социализм работать не хотел и претендовал на личную и гражданские свободы.

Позже, в эпоху расцвета советской власти, психбольница из прибежища для сомнительных симулянтов превратилась в политическую дубину против инакомыслящих, в этакий послушный инструментец в клешнях тоталитаризма. В современной России государство уже не использует психиатрию в своих интересах, зато этим грешат само общество, отдельные ее индивиды. Часто в «заточенье» попадают здоровые люди...… Как? Кто? Зачем? И что с ними там происходит?

СТАРЫЙ ПРИЕМ

В Англии со времен Оливера Кромвеля существовал запрет на публикацию отчетов о парламентских заседаниях. Британские газетчики быстро освоились: так, сотрудники одного из журналов кропали репортажи из некоего «Сената Лилипутии». Имена цитируемых парламентариев изменялись, но речи преподносились таким образом, что узнать ораторов не составляло труда. В этой публикации автор решил воспользоваться старым приемом...… Город, в котором произошла эта история, можно назвать Ложковым или Вилковым, Стульевым или Стольевым. Важно не имя, а само явление.

КРОЛИК КРЫЛАТЫЙ, ПОДОПЫТНЫЙ

Итак, в городе N у Федора Ивановича Тарасова, пенсионера со стажем и диагнозами «венозная энцефалопатия», «гипертония» и «остехондроз шейного отдела», наступило обострение. Попеременно кружилась и болела голова, тряслись руки, ухудшилась память, упало зрение. В общем, труба дело: нужно к эскулапам обращаться. Обратился...…

Врач на приеме оказалась дамой без изъянов: обходительная, понимающая. «На что жалуетесь? - пропела. - Сколько детей? Чем занимаются? Большая ли у вас с женой квартира?». Выписав Тарасову редкое лекарство, зубы кукурузные показала: «Поможет, не сомневайтесь». Выпил Федор Иванович таблетку, и крылья у него выросли. Так ему, по крайней мере, показалось: легкость в теле, боль прошла. Дверь вдруг в окно превратилась, окно дверью стало. И потянуло пенсионера на свежий воздух. Четыре часа внук Дмитрий, маленький, очкастенький студент-отличник, выступал в роли борца-вольника (бывший подводник привык, чтобы все было по его, и никак не мог уяснить, что прогулки с восьмого этажа чересчур утомительны). Жена Клавдия побежала на прием. Невинная мордочка доктора-новичка заметно окосела: «Врач Козявкина в отпуске со вчерашнего дня, а препарат ваш новый, в институте говорили: с ним еще работать надо, подопытные крысы от него дохнут, а люди становятся агрессивными, галлюцинациями страдают. Обратитесь за советом к специалистам. В психбольницу позвоните».

СУИЦИДНЫЕ МЫСЛИ ПОНАРОШКУ, ИЛИ ДУШКА НЕ ХУЖЕ БУЛЬДОГА

Позвонили. Приехали. Два санитара, один - вылитый Жерар Депардье, только лицом попроще. Извилин на пять. Другой совсем квадратный, что лицо, что корпус - одинаково. Фельдшер с глазами поэта и врач, полуглухонемой засушенный бульдог. (Два слова рявкнул: «Тарасов?! Забирайте!..»). «Актер» заломил Диме руки, «куб» подхватил Федора Ивановича. И халаты испарились. Как мыльные пузыри. Хорошо, Дмитрий за рулем. В приемном покое «Депардье» опять его «опекал», а доктор, уже другой, по-доброму спрашивал пенсионера: «Вот скажите, Федор Иваныч, голова у вас так болит, что жить не хочется?». Тот признался: «Болит, хоть стреляйся!». «Суицидные мысли, - со скорбью в голосе заключил душка, - кладем». Деда увели. С внуком попрощались. Рано. В хилом теле бойцовский дух оказался. Милиционеры, врачи, адвокаты тянули одну волынку: «Оттуда не выходят…...». Тарасов-младший уперся: «Вытащу!». И началась у него новая жизнь - дежурно-караульная.

ЧИФИРЬ ВПРИКУСКУ С ШОКОЛАДОМ

Из первых уст: «Нужно было следить, чтобы деда не накачали (не получилось: когда весь ад закончился - пришлось промывать), не подсунули никаких бумаг на подписку - дарственную на квартиру, дачу (была у них такая тщетная попытка, вовремя дверь снес). Психбольницы, как известно, места закрытые. Свидание с родственниками происходит в определенное время, в холле, в присутствии персонала - как в тюрьме. На меня это правило не распространялось - заходил в палату, дневал и ночевал в отделении...… Как добился? Потратив клубок нервов и целое состояние - на презенты санитаркам, на «Беломорканал» охранникам, шоколад, заварку пациентам. За сладкий «Цирк», кружку чифиря да «пятак» (непременно одной монетой) местные тебе все что хочешь расскажут, покажут. Санитарки, кстати, в основном люди порядочные, очень хотели, чтобы деда выписали. А персонал постарше или боялся главврача и закрывал глаза, или боялся и был с ним заодно...…».

ХОЛОДНЫЙ И ВСЕМОГУЩИЙ

Кирилл Петрович Потапкин недаром прошел большой руководящий путь - от сперматозоида до главврача этого дурдома. Истинный пахан-управленец, вся структура на него работала (врачи, сестры, страшно подумать кто еще), и в его ученой голове не укладывалось, что какой-то там внук какого-то там пациента может ему помешать. Цель-то была, как квадрат Малевича, - четкая и черная, - заменить дедуле трехкомнатную квартиру палатой с тринадцатью койками. По утрам к Потапкину заходил Дмитрий с очередным заявлением, где каждый раз всплывали новые недовольства обслуживанием и оставался неизменным вывод: родственники категорически против пребывания Тарасова Ф. И. в психбольнице NN (ход подсказал адвокат). «А, опять вы со своей туалетной бумагой, - с ледяной учтивостью гангстера осведомлялся всемогущий. - Ничего вы этим не добьетесь!». И «каракулевато» подписывал: «Ознакомлен». Естественно, Потапкин и не подозревал, что парень имеет доступ в кулуары. А между тем настойчивый студиозус насмотрелся в больнице такого…...

ЗАПИСКИ НЕСУМАСШЕДШЕГО

«Отделение. Иду по коридору. Человек с ножницами. Ножницы перед глазами. Моими. Петли выделывают. Прижимаюсь к стене. Санитарка: «Фокусник ты наш». Спрашиваю, когда больной уходит: «Правда, в цирке работал?». «Нет, - улыбается санитарка, - маньяк. По блату пристроили».

«Огромный, шкафина, абсолютно здоровый. Лежит в пятой палате. Здесь, кажется, главный. Его боятся, сопровождают даже в туалет, жалкие люди - худые, затравленные. Он может съесть все, что захочет, почти из любой тумбочки. И обед у него не такой, как у пациентов».

«Бюст у санитарки Свинкиной как две тыквы, - сначала они появляются, через пару минут она сама. Дама из разряда: «и работница, и пациентка». Каждый мало-мальски уважающий себя больной считает долгом ущипнуть красотку за грудь. При этом балда с визгом: «Шалун!» падает, как кегля, на стул, стол, в кресло, смеется и задирает сарделечные ноги».

«Былинный богатырь. Мужественный, с русой бородой. Ивану чуть за тридцать. Здоровый - таблетки выкидывает…... Два года назад был бизнесменом. Процветающим. В больницу упекли жена с тещей. Сейчас есть только кровать».

В Димином дневнике много записей, еще больше фактов в его голове. Но мы не будем дописывать картину в сумасшедшем доме NN, ограничимся подмалевком. Скажем только: настойчивость студента и опытность адвоката помогли. Через полгода Федора Ивановича выписали. День этот запомнился Диме особенно:

- Когда главврач Потапкин увидел приказ руководства отпустить деда, с ним сделалось плохо. Пена лезла из него, как из огнетушителя, а когда немного отпускало, он орал: «Этого не может быть! Как тебе, ... ... и ... … это удалось?». Нас ждал отец на машине. Пациенты прилипли к прутьям и, взявшись за руки, стали стучать кружками по решеткам. Они поздравляли. И радовались. А у меня на душе скребли кошки, ведь там, в здании, осталось еще много здоровых людей, кому-то помешавших на воле. Горькая победа».

P. S. Никто не спорит, в нашем необъятном отечестве много городов с психбольницами. Где-то это обыкновенные диспансеры, откуда выписывают, как только пациент выздоравливает. Где-то представлен несколько другой вариант.

Имена всех героев публикации изменены

Автор: Анастасия КРЕСТЬЕВА, «Владивосток»