Француз с Голливуде

В Париже завершилась пятая международная встреча, посвященная французскому кино. Одним из ее героев стал Жан Рено - мало того, что хороший актер, так еще и самый востребованный Голливудом французский актер за всю историю кинематографа. Скоро в России стартует фильм Jet Lag (что в переводе с английского означает “расстройство внутренних часов организма после пересечения на самолете нескольких часовых поясов”). У нас он будет называться “История любви”. Это романтическая комедия, в которой герои Жана Рено и Жюльетт Бинош случайно встречаются в парижском аэропорту во время забастовки авиадиспетчеров.  

В России Жана Рено знают по следующим фильмам: “Подземка”, “Голубая бездна”, “Никита”, “Леон” и другим картинам циничного французского суперстара Люка Бессона, по фантастическим и комичным лентам: “Пришельцы”, “Миссия невозможна-1” (где он злодей), “Ягуар”, “Годзилла”, “Ронин”, “Багровые реки”, “Васаби” и “Роллербол” (где он плохой русский). При встрече Рено производит впечатление изумительное. Гармоничный человек без позерства и комплексов. Высокий, красивый, спокойный. Четко выработавший к своим 54 годам (“А ведь не дашь”, - говорят все, кто видел его в жизни) свою систему приоритетов (семейные ценности и пр.), которая могла бы показаться буржуазной, если бы Рено не озвучивал ее легко и естественно. Да, мало кто знает, что фирменный актер французского кино Жан Рено - стопроцентный испанец (его настоящее имя Хуан Морено), причем родившийся в Африке. Точнее - в Марокко. Точнее - в Касабланке. Это к слову.

- В фильме ваш герой - известный кулинар. Судя по тому, как искусно в кадре вы разделываете рыбу и шинкуете овощи, вам тоже не чужда страсть к кулинарии.

- Да, я мог бы стать шеф-поваром и придаю большое значение еде. Я не могу есть один - мне обязательно нужен партнер. Странно, да? Еда - это процесс общения, причем такого интимного, когда все идет от сердца. Еще один очень значимый для меня момент - это готовить для кого-то, к кому ты хорошо относишься и кого хорошо знаешь, его любимое блюдо.

- Аэропорты после 11 сентября - нетипичное место для съемок фильма. Как вам удалось добиться разрешения снимать в парижском “Шарль де Голль”?

- Съемочные группы теперь действительно не пускают в аэропорты. Мало ли что: люди незнакомые, еще кто-нибудь взрывчатку пронесет... Мы снимали с личного разрешения министра внутренних дел. Но вообще это печально. Аэропорты превращаются в крепости и теряют ту романтическую роль, какую играли прежде. Мир изменился, и это далеко не последнее изменение.

- Говорят, что неким загадочным образом вы даже не были знакомы с Жюльетт Бинош до начала съемок.

- Нет, это неверно. Мы действительно долго не могли познакомиться при куче общих приятелей, но лет пять назад все-таки подружились. Другое дело, что мы никогда прежде не работали вместе. У нас намечался совместный проект пару лет назад, но мы от него отказались, сочтя дурацким. Работа с Жюльетт оказалась очень приятной. Она по своей актерской органике... пожалуй, как хороший музыкальный инструмент.

- Означает ли фильм Jet Lag, что вы решили вернуться во французский кинематограф?

- Я из него и не уходил. Мне удается чередовать французские и голливудские ленты. Я вообще не вижу принципиальной разницы между этими двумя системами - разница лишь в том, что во Франции придают чуть большее значение актерам. Если уж говорить о разнице, то между крупнобюджетными фильмами, у которых свои стандарты, и низкобюджетными, зачастую более авторскими. Иногда обидно, что о тебе судят лишь по крупнобюджетным триллерам или фантастическим комедиям типа тех же “Багровых рек” или “Пришельцев”. Я не говорю, что это плохие ленты, но просто мне хочется что-нибудь сыграть и на театральном фестивале в Авиньоне. С другой стороны, если ты не пользуешься успехом, то есть не снимаешься в кассовых блокбастерах, у тебя нет возможности выбирать роли. Поэтому я не отказываюсь от съемок в потенциальных хитах. И потом, как отказаться? Когда после успеха “Леона” в Америке ко мне подошел один из главных голливудских продюсеров и предложил сыграть в фильме “Миссия невозможна”, то я что, должен был ответить ему: “Фак ю”?!

- Славу вам принесли фильмы Люка Бессона. Можно ли сказать, что он сыграл по отношению к вам роль профессора из “Пигмалиона”, сформировал вас как творческую личность?

- Бессон - мой друг, мы знакомы с 1972 года, но на ваш вопрос отвечу: “Нет”. Бессон сыграл такую роль по отношению к Натали Портман (партнерше Рено по “Леону” - во время съемок ей было 12 лет). Однако, сформировавшись как актриса, она предпочла других режиссеров.

- То, что вы часто работали с одними и теми же режиссерами (не только Бессоном), вероятно, говорит о том, что вы придаете большое значение дружеским отношениям с главным распорядителем на съемочной площадке?

- Дружба важна. Но, вы знаете, я дружил с недавно умершим большим режиссером Морисом Пиала, а никогда у него не снимался. Я бы сказал так: дружба с режиссером необязательна, однако я не люблю конфликты и ор во время работы. Во-первых, они мешают творчеству. На меня не надо орать. Мне нужно просто и внятно объяснить, что я, как актер, должен сделать. Если пойму - я сделаю. Во-вторых, излишняя нервная напряженность делает фильм слишком важным для жизни. А он не должен быть слишком важным. Это всего лишь работа, которая длится четыре-пять месяцев. Если она длится дольше, это плохо, потому что отнимает у тебя время и энергию. Знаете, когда тебе 54, кинематограф становится для тебя уже не столь значимым, как прежде. Я гораздо сильнее увлечен сейчас семьей, детьми, их образованием. Я хочу дать им то, что дал мне мой отец, научивший меня основным жизненным ценностям: не лги, не ставь другому подножку и так далее. (У Рено четверо детей. Сыну и дочери от первого брака за двадцать. Сын, как и отец, человек интернациональный. Певец, живет в Нью-Йорке. Музыкальность, кстати, черта наследственная. Дядя Рено пел в опере и сам сказал в разговоре, что подумывает об участии в мюзикле. Младшим сыну и дочери соответственно шесть и четыре. С ними и их матерью - топ-моделью с польскими корнями - Рено живет в Париже. Отдельное примечание: желание Рено дистанцироваться от кинематографа - это не позерство. Известно, например, что он отказался от одной из главных ролей - агента Смита - в “Матрице”.)

- Похоже, вы возвращаетесь в комедию. После фильма Jet Lag вы снялись в новом фильме Франсиса Вебера (классик комедии, режиссер “Невезучих”, “Папаш” и пр.).

- Это была инициатива Жерара Депардье: именно он придумал сюжет, именно он попросил пригласить меня. Съемки заканчиваются в ближайшее время. Я никогда прежде не работал с Жераром. Вы знаете, он фантастический. Он как ребенок-монстр. Пожалуй, это самый интересный человек, с которым я встречался.

- В фильме Jet Lag у вашего героя длинные волосы. А в жизни и во всех других фильмах короткие. Вообще вы словно бы внешне не меняетесь на протяжении уже лет двадцати. Это не вопрос. Это наблюдение.

- А я и впрямь перестал стареть после восемнадцати лет. Что до волос, то длинные волосы хлопотно мыть по утрам.

- Все-таки раз уж вы говорите, что кино стало для вас менее значимым, по каким критериям вы выбираете роли?

- Я стараюсь не играть отвратительных персонажей. (Подумав, согласимся. Хотя герои Рено - часто киллеры, вспомнить хоть “Никиту”, хоть “Леона”, они всегда обаятельны и способны пожертвовать собой ради других.) И замечу, что это не только моральная, но и рациональная позиция. Я не хотел бы, чтобы мои дети увидели меня в таких ролях. Я уверен, что такие роли дурно сказываются на судьбе. Я не просто так говорю. Некоторые мои друзья-актеры сыграли омерзительных персонажей. Могу судить о троих. И все трое не могли потом избавиться от воспоминаний об этих ролях. Роли давили на них, психологически изматывали. Мне не нужен такой опыт. Спасибо.

Автор: Юрий ГЛАДИЛЬЩИКОВ, («Известия.Ру» - «Владивосток»)