Царское это дело

В эти дни на «Ленфильме» идут съемки фильма Виталия Мельникова «Бедный, бедный Павел». Одну из главных ролей – заговорщика, военного губернатора Петра Алексеевича Палена – играет Олег ЯНКОВСКИЙ, недавно получивший приз за лучшую мужскую роль в картине Тодоровского «Любовник». Похоже, в наш кинематограф пришло время человеческих историй, о возвращении которого он давно мечтал.

«НИЧТО БЕССЛЕДНО НЕ ИСЧЕЗАЕТ...»

 – Олег Иванович, каким вы видите своего героя в фильме об эпохе Павла I?

 – Я понимаю, почему Виталий Вячеславович завершает свой цикл исторических фильмов «Царская охота», «Царевич Алексей» историей Павла I. В этой эпохе есть внутренняя связь с предшествующим временем и, как писал Ключевский, «назидательный урок для преемников». Граф Пален, организовавший заговор против императора, – далеко не однозначный злодей, а личность в чем-то трагическая. Им двигали не карьерные интересы, а забота о благе России, но потом он очень мучился содеянным. И сделано все было нелепо, и само убийство ужасное, и результат в общем-то нулевой. Не случайно историки говорят, что он запил после этого. В этой кровавой истории, безусловно, кроется извечный вопрос о предательстве ради некой высокой идеи, волновавшей еще декабристов. Сыграть состояние человека, который скользит по лезвию бритвы, – это очень интересно.

 – В фильме Карена Шахназарова «Цареубийца» вы играли последнего императора Николая Александровича, сейчас – графа Палена, организовавшего цареубийство...

 – Во время съемок того фильма был один момент, врезавшийся в память. Вроде бы понимаешь, что это роль, а дом Ипатьевых – всего лишь построенный павильон. Но когда мы спускались в подвал по этим двадцати ступенькам вниз, нам всем стало как-то не по себе, буквально защемило сердце. Даже мальчик, который играл царевича, на несколько минут словно повзрослел.

Наверное, ничто бесследно не исчезает в этом мире, и когда очень активно выступает зло, в мире происходит выброс отрицательной энергии. Даже по нашей с вами жизни: начались распри в Армении и Азербайджане – и вдруг там случилось мощное землетрясение, в Грузии произошел переворот – там тоже потом землетрясение. Может, это Божье дело – некое предупреждение, предостережение свыше? Кто знает...

ГЕРОЙ НЕОЖИДАННО ВЕРНУЛСЯ

 – В начале 90-х катаклизмы, обрушившиеся на нашу страну, затронули и кинематограф. Как вы переживали эти трудные времена?

 – Тогда речь шла не о творчестве, а об отмывании денег: в начале 90-х в России клепали фильмов больше, чем в Индии. Когда эти «новые кинематографисты» окончательно все оккупировали, отодвинув настоящих профессионалов в сторону, я принципиально перестал сниматься. Но не изменил своему ремеслу: не стал открывать рестораны, торговать нефтью – работал больше в Европе, участвовал в театральных постановках. Но того восторга и удовлетворения, которые приносили мне в свое время съемки в «Полетах во сне и наяву», в «Ностальгии», в фильмах «Влюблен по собственному желанию», «Крейцерова соната», «Мюнхгаузен» и «Обыкновенное чудо», уже не было. Тот герой ушел, как тогда казалось, навсегда. И вдруг неожиданно для меня он вернулся...

 – Вы имеете в виду «Любовника» Валерия Тодоровского?

 – Конечно! Вы уже видели эту картину?

 – Да, два дня назад.

 – Как принимают?

 – Полный зал...

 – Видите, на хорошие фильмы народ ходит. По-моему, «Любовник» – это возвращение психологического русского кино.

 – В отличие от «Полетов во сне и наяву», которые заканчивались на многоточии, герой «Любовника» умирает. Вам не хотелось катарсиса?

 – Финал в «Полетах» родился в результате мучений, но он искался. А тут с самого первого дня Тодоровский был убежден, что никакого катарсиса не нужно. Да и мне кажется, что в ситуации, в которой оказался мой герой, это невозможно. Перед ним встало слишком много неразрешимых вопросов, на которые он не мог ответить, хотя и занимался лингвистикой – наукой, которая объясняет все вещи и понятия.

Мы в «Любовнике» не отвечаем, а только ставим вопросы. Поэтому и полный зал: каждый ведь допускает, что может оказаться в ситуации жизненного краха...

ИНТЕРЕСНО ИГРАТЬ НЕ СЛОВА, А ИСТОРИЮ

 – Есть ли у вас сегодня другие работы, подобные этой?

 – Сергей Соловьев начал было снимать фильм «Иван Тургенев, или Метафизика любви», сделал его на четверть, а потом не хватило финансов. Я там играл Тургенева: грим прекрасный, история хорошая, очень близкая к «Любовнику». Но там другое: Тургенев – Виардо – ее муж, то есть любовь втроем. И это не сюжет из порнофильма, это интеллигентные, нравственные люди, которые таким вот образом пытались найти выход из сложной ситуации. Тургенев в картине умирает в верхней комнате в тот момент, когда Полина Виардо играет мужу. Сидя в той комнатке, там такое можно было наиграть глазами! Потому что артисту не слова играть интересно, а историю. Но с Тургеневым пока не сложилось. А что будет дальше – не знаю.

 – Как вы оцениваете картину Филиппа Янковского «В движении»?

 – Если «Любовник» – о людях моего поколения, то Филипп снял, по-моему, талантливую картину о своем поколении, о том, что мучает его сверстников. Конечно, они другие. И в ситуации «Любовника» 30-летний человек, наверное, вел бы себя иначе.

 – А вы понимаете своего сына?

 – У сына свой круг, у меня – свой, однако духовно мы близки. Во всяком случае, надеюсь на это.

Автор: Ильмира СТЕПАНОВА, («Телеглаз» - «Владивосток»)