Кому нравится Россия?

Национальная идея  проста, как мычание, и если убрать слова, то ее смысл прост: «Мы – лучше всех».
Теперь, когда, немножко потравив, заложников освободили, власти уверяют нас, что впредь террористы уже не сунутся. Что, мол, Россия показала им, что она будет действовать решительно и безжалостно. В общем, ура, мы ломим, гнутся чечи!

Я бы хотел вернуться к изначальному вопросу, почему это произошло.

Вспомните, как все недоумевали, когда террористы заявили, что их требование – прекращение войны в Чечне. Потом мелькнуло ложное сообщение, что они требуют денег.

И все облегченно вздохнули. Деньги – это понятно. А прекратить войну – непонятно. Разве не этого же добивается президент Путин? Разве не за это сражаются в Чечне федеральные части? Разве мы не декларируем, что Чечня – для чеченцев, с маленьким условием – «в составе России»?

Вся буча с отпадением национальных республик сначала от СССР, а потом от России упирается в один вопрос, который мы никак не можем набраться смелости произнести вслух: «А почему Россия им не нравится?»

Русский обыватель ведет себя как обыкновенная сволочь. Увидев в русском городе человека с другим разрезом глаз, другим цветом кожи, молящегося другому богу (при том, что русские в массе своей давно уже не молятся никаким богам), наш обыватель матерится: «Понаехали тут». И при этом он считает, что наше государственное присутствие должно сохраняться в тех местах, откуда, понимаешь, «понаехали к нам».

Что вообще объединяет страну? Армия? Насилие? Грозный царь Владимир?

Чингисхан не умел ни читать, ни писать, но создал грандиозную империю, которая умерла вместе с ним. А уж у него хватало и государственной решимости, и победоносных полководцев.

Чтобы люди и народы, завоеванные на первом этапе мечом, жили вместе, их должны объединять идеи. Они должны жить для чего-то. Им должна нравиться страна, которая их завоевала.

Сейчас главный мировой магнит – это Америка. Все варвары стремятся в Америку. Почему? Потому что США кажутся синонимом порядка, благополучия, безопасности, личного процветания. И все жалкие иммигранты в ожидании гражданства из кожи вон лезут, чтобы доказать, какое они ценное приобретение для североамериканских штатов. Учат Конституцию и с искренним благоговением поднимают над своим домом звездно-полосатое полотнище.

Американская бюрократия – чудовищна, но регулирует жизнь. Американские президенты – смешны, но работают на свою страну. Американская полиция – опасна, но не вымогает взятки.

 А теперь скажите мне, соотечественники, что вы думаете об отечественной милиции, бюрократии и президентах… И после этого вы удивляетесь, что мы затаскиваем Чечню, как овцу, к себе на скотный  двор, уже почти задушив ее. А затащив, бросим ее там на уход пьяным пастухам.

Когда государство страдает от центробежных тенденций, единственный источник этого - центральная власть.

Когда Борис Ельцин благословил развал страны, произнеся «берите столько суверенитета, сколько сможете унести», он на самом деле высказал очень простую идею: хватайте все и разбегайтесь, ибо заботиться о вас, поощрять и наказывать – некому.

И вот спустя несколько лет государство очнулось и стало арканить разбежавшееся стадо.

На осознание идеи веревки государство через два года после Ельцина созрело. А вот внятно выговорить, зачем, для чего волокут окраины и народы под русский флаг – все еще не может. Вообще-то это объяснимое мычание после рухнувшей, но такой отточенной идеологии коммунизма.

«Идите под мою руку – я вами володеть буду» – искренне, но глупо.

«Будьте с нами – платите нам налоги» – самонадеянно.

«Кланяйтесь, бараны, я ваш царь» – не пройдет.

«Идите к нам, нам вместе будет хорошо» – не верят.

«Мы восстанавливаем великое государство, граждане которого будут гордиться своей страной, армией, учеными, артистами и правителями» – уже ближе.

Но чтобы поверить в это, нужно увидеть движение в этом направлении.

Москва породила Россию, и она же ее развалила. Все эти кавказские и среднеазиатские беки и ханы со своими родами и ордами, тихие чуваши и простодушные молдаване, хитрые украинцы и умные евреи вливались в Россию, когда она звала всех за собой к высоким идеалам справедливости и братства.

В какой-то момент национального подъема именно русские показали окрестным народам, что они ставят во главе нации лучших: выбирая усердных, а не ленивых, умных, а не глупых, честных, а не подлых. 

Особенно хорошо это представление воплотилось в легенде о Петре Великом, который выдвинул лучший кадровый принцип: «За ум графами жаловать буду».

Последние годы мы видели в Кремле, в правительстве, в местных администрациях людей со многими достоинствами, но каких-то скособоченных: умный, но подлец, ленивый, но преданный, великодушный, но глупый как пробка, православный, но фанатик, вроде с виду царь, а в душе - одно желание напиться и покуражиться.

В общем, как говаривал один английский лорд: «Час велик, а достопочтенные джентльмены – мелки!»

И если не пробиваются наверх лучшие из лучших, то это значит, что народ ни к чему не стремится и ничего не хочет делать.

Не нравятся нам чеченцы. Вообразили себя джигитами. А единственный доходный промысел – воровать людей и получать выкуп. То ли дело мы, цивилизованные люди, воруем только национальные ресурсы. И всю войну в Чечне можно свести к драке за право воровать местную нефть. Наши компании будут ее качать, обдирая Чечню и утаивая доход от России, или сами чеченцы будут у себя красть? – вот суть войны, если освободить ее от пропагандистской шелухи.

Хотите ли вы, чтобы такая война в Чечне кончилась? И чеченцы хотят, чтобы кончилась.

***

В минувший понедельник, когда во Владивостоке уже подсыхало, на федеральной трассе в тридцати километрах от Спасска вовсю валил мокрый снег. Сугробы были по колено. Два грузовика потеряли дорогу, взяли правее, чем надо, и сползли в кювет. Все движение (еще три машины) остановилось. Проехать вперед мешали грузовики, а назад было не развернуться. Оценив все это, я  понял, что мы влипли надолго.

- Тяжело, братан? – раздался характерный голос. Из-под меховой кепки на меня смотрело небритое лицо кавказской национальности.

- Шамиль Басаев (Арби Бараев) тебе братан, – промелькнуло у меня в голове, еще не попало на язык, но, видимо, сверкнуло в глазах, и человек отшатнулся. Его испуг  привел меня в чувство, и я сказал:

- Ничего, прорвемся.

Автор: Андрей КАЛАЧИНСКИЙ