Синее солнце

 Отчего это в конце марта накрыло Владивосток песчаной бурей? Кто поднял эту пыль? Почему она закрыла солнце? Если это знамение, то чего? Разве вы не задавали себе эти вопросы, даже после всех объяснений синоптиков?

Сознаюсь, что все еще нахожусь под впечатлением страшной смерти японского студента. Он приехал во Владивосток учить русский язык.

И уже вот-вот должен был получить диплом, как несколько наших земляков пришли к нему в гости, чтобы душить, колоть ножом и бить по голове - по этой тонкой вазе японского фарфора - «тяжелым тупым предметом».

Говорят, убийц поймали и оказались они наркоманами. Услышав это, мы все облегченно вздохнули. «Наркоман» – это очень извинительно. «Наркоманы» – это уже снимает со всех нас ответственность за то, что убийцы – жители нашего города, за то, что они свободно владеют тем языком, за которым сюда приехал японец.

И только небо в ужасе «свилось как свиток», как сказано в Откровении святого Иоанна. То есть не стало неба. Затянуло его пылью китайской в великий православный пост.

Как вы думаете, совпадение это?

Ни разу за всю историю города владивостокцы не видели пыльной бури, а тут за четыре дня дважды солнце работало как ультрафиолетовая лампа.

Синее было солнце. Есть у вас в доме «синяя лампа»? Вспомните – для чего она вам? Правильно.

Наш город болен. И если бы я был настоящий христианин, то сказал бы истово, сравнивая Владивосток с Вавилоном: «Это чаша гнева Божия пролилась на нас».


* * *

Откуда эта пыль? Из сердца Азии. Пустыня Гоби бросила в лицо Владивостоку горсть песка. Уж не барон ли Унгерн взвился вихрем над Даурией, Монголией и Маньчжурией?

О бароне написано много, но известно мало. Где-то в уголке университетского курса по истории гражданской войны на Дальнем Востоке мелькает его фамилия рядом с его начальником атаманом Семеновым. Мол, не приняли советской власти, воевали с большевиками и учиняли зверства над мирным населением Забайкалья. Унгерна даже называют «кровавым белым бароном».

Семеновская контрразведка для допросов и пыток держала китайских специалистов. Если человек упорствовал, ему показывали, что его ждет. Он видел несчастного, привязанного к столу. На живот ему клали крысу и накрывали чугунным горшком. По горшку лупили молотком, пока обезумевший зверек не прогрызал чрево… Впрочем, такие же спецы работали и на ЧК.

Роман Унгерн прославился тремя вещами. Он освободил Монголию от китайцев, стал буддистом и наследником Чингисхана. Мечтал возглавить поход монгольских орд на Европу. И был безжалостен.

Скорее всего, он верил, что провидение избрало его для наказания людей за грехи. Буряты, монголы и горстка казаков – вот было его войско.

Гражданская война породила совершенно новые психические расстройства. Появились две новые болезни: одни были одержимы жаждой убивать, другие – брать чужую вину на себя и тем искупать злодеяния…

Когда все белые армии были разгромлены, казнен адмирал Колчак и отошел от дел атаман Семенов, барон Унгерн один бросил вызов большевикам на границах Монголии. Российская революция убедила барона в том, что старый мир должен погибнуть и похоронить его должны не испорченные цивилизацией монголы.

Барон, ведший свое происхождение от первых крестоносцев, собирался учредить рыцарский орден «Военных буддистов». Женился на китайской принцессе. Носил атласный монгольский халат вишневого цвета с русскими орденами на груди. С тысячей всадников и одним орудием он отправился в рейд по Монголии, принадлежащей тогда Китаю, и штурмовал ее столицу Ургу, в которой находилось тысяч тридцать китайских войск. Первый штурм не удался, тогда барон отошел для отдыха в русский поселок и попытался мобилизовать его жителей. Те отказались, поселок был сожжен, а все поселенцы вырезаны.

Когда нужно было наказать своих, барон не церемонился. Командира обоза, не доставившего раненых в госпиталь, били палками, пока тело не превратилось в лохмотья, а потом, еще живого, привязали к столбу и сожгли. Когда запахло горелым мясом, барон закрыл нос платком и деликатно отъехал.

Мирные монголы почувствовали в бароне что-то родное и стали стягиваться под его знамена.

Монгольские ламы провозгласили Унгерна воплощением Махагалы. Это божество изображается в короне из пяти черепов с палицей из человеческой кости в одной руке и с чашей из человеческой головы – в другой. Махагала сражается с врагами буддизма и питается их плотью и кровью.

А китайцы увидели в рыжеволосом лифляндском бароне – воплощение Чингисхана. Азиаты верят в переселение душ.

Европейски образованный барон резко омонголился.

Пленных и провинившихся не расстреливали и привязывали в лесу к деревьям. Это делалось уже по местным обычаям. Считалось, что душе легче выйти из тела, если плоть его разрушена. Одичавшие собаки и волки настолько привыкли к дармовой еде, что в те дни, когда не было казней, подбегали к войску и выли, требуя пищи.

Барон вечерами на коне один, «для отдыха» совершал прогулку по окрестным сопкам, где повсюду валялись черепа и кости. Во время этих прогулок Унгерн непременно подъезжал к дереву, где жил филин, чтобы слышать его обычное «уханье». В один из вечеров филин не ответил. Барон помчался вскачь в лазарет и приказал дивизионному врачу «найти филина и лечить его».

Эта история легла в основу баллады харбинского поэта Арсения Несмелова «Даурский барон», только поэт заменил филина, птицу мудрости, на ворона – птицу смерти. В конце поэмы барон воскресает и с птицей на плече черным призраком проносится над пустыней Гоби, поднимая вихрь песка и пыли.


* * *

Так вот, не зря воскрес барон. Как бы все повторяется. Граждане творят жестокость и бессмысленные убийства. Государство отвечает на них наказаниями, не соответствующими преступлению. Пять лет тюрьмы за кражу поросенка и столько же за участие в убийстве.

Еще четыре года назад владыка Вениамин объявил о чудесном обретении иконы «Порт-Артурской Богоматери». Нашлась она чуть ли не в Иерусалиме и стала главной православной святыней Владивостока.

Обыватель наш такую находку воспринял оптимистично, как счастье, свалившееся с неба. А епископ Вениамин поразил меня тем, что тихо сказал: «Послана нам эта икона в утешение, защиту и спасение от страшных бед, ожидающих Владивосток».

Какие беды, владыка, землетрясения, цунами?

«В человеках – беды, по грехам – наказание».

Не понял я тогда его. И что же? В эти четыре года политический котел перегрелся так, что чуть не взорвал Приморье. Тысячи людей первым делом матерятся, как только увидят на экране телевизора какого-нибудь знаменитого местного политика. И четыре последние года погода показывает нам фокусы: то самая холодная зима, то самая теплая. То смерч налетит и завертит. То снегопад засыплет, то тропический ливень затопит Владивосток.

Чего еще у нас не было? А не было у нас еще: извержения вулкана, землетрясения и цунами. Засухи давно не было. И голубого солнца не было до последних дней.

Автор: Андрей КАЛАЧИНСКИЙ