В экстремальном режиме

Село Агзу бьется в агонии. Впереди жизнь или смерть?
Теперь я знаю: снегоход – зрелище красивое только в кино. Когда снежный веер из-под лыжи и заиндевевшие деревья вокруг. В обычной ситуации – комья льда и грязи в лицо, ветки, норовящие выколоть глаз, крутые виражи,  на которых можно вылететь из седла, и невероятная тряска на ухабах. Такой экстрим далеко не каждому по душе.

Но бортовая машина в Агзу - месте компактного проживания удэгейцев - стоит на приколе: нет бензина, а преодолевать три километра от аэропорта по бездорожью пешком времени у нас нет. К тому же хочется на собственной шкуре ощутить, как живут 180 человек, населяющие отдаленное село Тернейского района, для которых “Буран” – единственное в это время года средство передвижения.

Только вертолетом можно долететь

Вертушка прилетает сюда дважды, а иногда лишь раз в месяц. В вертолете только 14 пассажиров, потому что основную его часть занимает дополнительный бак с горючим. Если его убрать, поместится 22 человека. Но экипаж решается на это редко. На полу мешки с трафаретом “Минсвязь”, сетка с отборным луком, яркая сумка с надписью Adidas, из небольшой коробки раздается повизгивание щенка, которого нужно передать в промежуточный пункт Единка. Во время коротких остановок бортмеханик Виктор Левченко работает как акробат: в дверь летит груз, осторожно передается большой телевизор, принимаются на борт пассажиры и их багаж. Стараясь перекричать шум от работы ни на минуту не останавливаемого двигателя, интересуюсь у командира “Ми-8” Владимира Кощеева и второго пилота Николая Погорловского: “Местные, наверное, на вас молятся?” Он пожимает плечами: “Это ж работа. Обычная”. Была бы обычная, летал бы экипаж, как и раньше, четыре раза в неделю, а в экстренных ситуациях и санавиация подключалась бы. Нынче каждый летный час обходится более чем в 20 тысяч рублей, и, следовательно, вертолет перестает быть вещью обыденной.

Моим гидом по поселку охотно согласился стать Петр Лестьев, официально - сторож ретранслятора, неофициально – его механик. Судорожно хватаю попутчика за руку – нужен навык, чтобы уверенно идти по скользкому месиву из подтаявшего снега и жидкой грязи. По дороге узнаю, что Петру, который выглядит совсем юным, 25 лет, что он заочно учится в техникуме (“Без образования нынче нельзя”), что привез себе компьютер (“Жаль, в Интернет выходить не могу – телефонной связи у нас нет”). О женитьбе пора думать – не об Интернете, шучу я. “Разве хорошую девчонку уговоришь сюда переехать, - отмахивается он, - да и самому надо сначала твердо на ноги встать”. Конечно, не могу обойти вопрос об алкоголизме – говорят, для таких населенных пунктов это бедствие. “И вешаются, и стреляются на этой почве, - отвечает. – Но многие уже закодировались. Я тоже”. Неужели пил? Не верится, что этот хорошо воспитанный паренек с ясными глазами мог валяться в придорожной канаве. “Да нет, - усмехается, - ради эксперимента решил. Интересно было”. А вот брат его, безработный Василий, закодировался не из-за интереса. Однако, видно, мотивация была не слишком сильна – все вернулось на круги своя.

Петя подводит меня к одному, другому полуразвалившемуся домишке, знакомит с земляками. Все говорят о проблемах: отсутствие связи, безработица, отключение света, невозможность сдать пушнину и, следовательно, заработать. Дрова, жалуются, надо самим в лесу заготавливать – хорошо если и бензопила, и бензин, и силы есть. Но все равно трелевщику за доставку хлыстов к дому платить нужно, да и переколоть чурки необходимо, а на зиму требуется кому 10, а кому и 20 кубов. Многие неодобрительно отзываются о руководителе “Тернейлеса” Щербакове – мол, мало того, что своими заготовками зверя в тайге распугает, реки безрыбными сделает, так еще и заявляет: “Мы вас экономически задавим, благотворительностью заниматься не будем”. “Так, может, бросить к черту это хоть и сказочно красивое, но гиблое место и перебраться ближе к цивилизации?” – задаю вопрос. “Куда же мы переберемся? На какие шиши? Да и наше это место, родное. Почему мы должны отсюда уходить?” – вопросами отвечают.

Заглядываем в фельдшерский пункт. Доброжелательный народ в Агзу живет. Когда попросила посетителей разрешить мне несколько минут поговорить с медиком, они хором: “Говорите-говорите. И обязательно напишите, что у нас самый лучший доктор работает. Даже не представляем, как бы мы без нее жили”. Наталья Винникова достает журнал учета, показывает – рождаемость в поселке растет: 97-й год – один новорожденный, 98-й – три, 2001-й – уже семеро. Значит, жизнь налаживается? Глаза фельдшера грустнеют: “Просто у людей денег на контрацептивы нет, а на аборт в Терней лететь – полторы тысячи только на билеты нужно”. Уже попрощавшись с Натальей Валентиновной, нахожу контраргумент – на водку-то деньги находят.

Пока мы бродим по поселку, в школе проходит удивительный праздник. Продолжается акция, проводимая международной организацией “Сумка самарянина” и поддержанная протестантскими церквями Владивостока и Приморья. По поручению участников этой акции доставкой подарков занимается пастор Аннета Высоцкая со своими помощницами. В этот раз она прилетела с Аней Емельяновой, мамой двоих детей, которых она оставила на попечении мужа. У нашей страны, как известно, есть свои особенности. Если, к примеру, в Мексике волонтеры прямо на улицах раздают подарки обездоленным детям, то у нас все распределяется строго по спискам, которые необходимо четко согласовать, заверить печатями и переслать в Москву. К тому же контейнер из-за рубежа приходит во Владивосток – дальнейшая доставка ложится на плечи местных энтузиастов. Спасибо администрации края – дали машину до Тернея, спасибо администрации района – дали возможность долететь до Агзу. И хоть дорога сюда оказалась нелегкой, все искупает радость детей. Вы видели когда-нибудь раскосые глазенки удэгейского ребенка округлившимися от восторга? Естественно, они не понимают, что в каждой коробке собраны игрушки и полезные вещицы примерно на 30-40 долларов. Какое им до этого дело? Но само вручение подарков наверняка запомнят на всю жизнь. Для этого в поселке специально запустили дизель. Аня заиграла на электрооргане и очень профессионально стала показывать на фланографе рождественскую историю. Когда я еще раз заглянула в школу, там царило оживление – ребята рассматривали содержимое коробок и, кажется, воспринимали все как чудо.

Балом правит экономика

После нашего возвращения в Терней представители краевой и районной администраций, ассоциаций коренных малочисленных народностей, участники благотворительной акции собрались на импровизированный “круглый стол”. Разговор состоялся неоднозначный, полный скрытого напряжения.

Алла АРИФУЛИНА, первый заместитель главы МО Тернейский район: “Так уж исторически сложилось, что в местах компактного проживания коренные малочисленные народности находятся на пожизненном обеспечении. Такова была государственная политика. Но кто раньше подсчитывал цену содержания подобных поселков? Сегодня, когда бал правит экономика, наконец поняли, что это чрезвычайно дорого. В результате люди там оказались выброшенными из жизни. После ликвидации госпромхозов занимаются лишь самообеспечением. Нет промышленности, не развиваются национальные промыслы. Народ развращен прежней политикой государства. Дошло до того, что для закладки фундамента новой школы в Агзу пришлось рабочих везти из Тернея – местные пальцем не пошевелили. Да, они непревзойденные охотники и рыбаки, но при этом еще и браконьеры, хотя в определенной степени и вынужденные. Поэтому на первый план выходят две задачи: первая – чтобы результаты их труда вновь стали востребованы, вторая – чтобы люди поняли, район живет за счет леса, который необходимо заготавливать и в их местах. При этом от местного населения тоже многое зависит. Не будут молчать, увидев, что рубится лес в природоохранной зоне, – не пострадают реки, не лишатся они рыбы. Но надо помнить: природа – не их собственность, государство имеет полное право на ее использование”.

Раиса АНДРЕЙЦЕВА, председатель Приморской краевой общественной организации “Кедр”: “Зря люди создают негативный образ Щербакова. Как раз “Тернейлес” активно занимается благотворительностью и заботится о лесовоспроизводстве. Однако вместо снега деньги на голову падать не будут. Если Щербаков предложил помочь в подготовке местных специалистов, нужно хвататься за это предложение. Только грамотные, хорошо подготовленные профессионалы могут помочь нашему народу в решении проблем”.

Надежда СЕЛЮК, исполнительный директор Ассоциации коренных малочисленных народностей: “Давайте не делать ставку только на “Тернейлес”, не будем забывать о рыбе, которая дает ощутимую прибавку в бюджет. По крайней мере, я буду поддерживать именно те решения, которые примет народ, – для этого они меня и избрали”.

Алла АРИФУЛИНА: “Освоение биоресурсов – иная сфера деятельности. Не забывайте, что федеральные программы нередко не имеют финансовой поддержки. Прежде всего нужно думать о развитии национальных промыслов”.

Раиса АНДРЕЙЦЕВА: “Сейчас уже кое-что делается для возрождения удэгейской культуры. Создается, например, мастерская в Агзу, где будут шить национальную одежду, обувь, сувениры, обучать этому мастерству безработных”.

Надежда СЕЛЮК: “Главное – нужны партнерские отношения. Диалог возможен, компромисс необходим. Не стоит только заниматься политиканством и смотреть на наш народ взглядом старшего брата”.

Начнем сначала, все начнем с детей

На спонтанно возникшем “круглом столе” речь шла и о непомерных налогах, от которых страдает район, и о не принятом до сих пор бюджете, и о возможности перевести агзинцев на другой берег, что обеспечит их более доступной связью с внешним миром и работой вахтовым методом. Разговор порой слегка “зашкаливал” – очень уж остра и неоднозначна проблема. При этом не мог не возникнуть вопрос: “С чего следует начинать?”

Алла Арифулина была категорична – прежде всего с детей. В данном случае с ней согласились все. Кстати, уже на обратном пути, взяв в попутчицы одну из работниц районной администрации, мы услышали историю об 11-летнем мальчике из Самарги, пославшем письмо Деду Морозу. Ребенок писал, что живет вдвоем с папой, которому негде работать, питается рыбой и картошкой, и просил “хоть немножко денег на продукты”. С родины Деда Мороза письмо переправили в Терней. Подобное послание могли отправить в Великий Устюг многие дети этого северного района. Какое при такой жизни может быть у них здоровье? Эти дети чрезвычайно редко выбираются на “большую землю” и, естественно, не проходят медицинского обследования. Чем они больны, никто однозначно сказать не может. Поехать на рентген, к стоматологу, сделать анализ крови или ЭКГ практически нереально – у их родителей нет таких денег. Билет в одну сторону до Тернея обходится в 700 рублей, проезд до Владивостока – 350, плюс гостиница, плюс платные медицинские услуги. Все понимают: не решив проблему детского здоровья, о дальнейшем развитии коренных народов можно не говорить. Хорошо бы пригласить в Агзу медицинский десант, но обязательно с портативной аппаратурой. Как сказала Алла Арифулина, просто руки-ноги пересчитать да дыхание послушать смысла нет. Однако и средств на подобное мероприятие в районе не наскребут – надежда только на добровольцев. Кстати, если такие найдутся – не пожалеют. Столь удивительное место не каждому удается увидеть. Денег, конечно, на агзинцах медикам заработать не удастся, но администрация готова искать спонсоров для оплаты вертолета. Дети же здесь замечательные – глядя на их хорошенькие мордашки и смышленые глаза, сомневаешься, так ли правы те, кто говорит о вырождении нации. Хотя все до поры до времени, ведь малыши имеют обыкновение становиться взрослыми.

Автор: Галина КУШНАРЕВА (фото автора), «Владивосток»