Не надо стучать лбами о лагерную ограду

Как подумаю, чего собираюсь коснуться, так жаром обдает. Словно от заслонки у печи. Но и делать вид, что проблемы не существует?..

Осквернили памятник поэту Мандельштаму. Уже вторично. Первый раз отломили руку. Теперь вымазали краской…

Что с нами происходит? Не в средние же века живем.

Проще всего пригвоздить, заклеймить. Но давайте попытаемся взглянуть на проблему с другой стороны – случайного ведь не бывает.

С некоторых пор Мандельштам стал едва ли не самой главной литературной достопримечательностью Приморья. Лекции, чтения, митинги. Причем с такой помпой, что начинает закрадываться мысль: наверное, нет столь же достойных.

Между тем имеет человек к городу лишь то отношение, что волею судьбы оказался здесь и здесь же трагически умер.

Я нисколько не против персонально. Даже напротив. Сам время от времени открываю двухтомник Мандельштама, добытый с немалым трудом еще в застойное время. Хороший поэт. Его «Ленинград» - настоящая поэтическая жемчужина. А сколько требовалось мужества, чтобы отважиться на строки «Мы живем, под собою не чуя страны…»

Но почему с неких пор его творчество внедряется в наше сознание так, как будто это единственное поэтическое светило? В этих случаях мой любимый бард всегда говорил: «Я не люблю, когда мне лезут в душу…» По-моему, очень даже ко времени.

Еще раз подчеркну, случившемуся – никаких оправданий. Воевать с памятниками – верх дикости.

Но почему при этом не замечаются, если не сказать больше, другие имена? Столь же яркие и, к великому сожалению, столь же трагические.

Например, Павел Васильев, начинавший свой поэтический путь в Приморье и также сгинувший в застенках НКВД. Или почему не предпочли (на худой конец, словом добрым не вспоминают) писателя Бруно Ясенского, чей трагический конец опять же связан с Приморьем?

И уж если говорить о заслугах в борьбе с культом, то они, наверное, повыше у Бориса Пильняка.

Мне уже приходилось рассказывать о трагическом пути одного из популярнейших российских писателей 20-30-х годов (очерк «В море, в небе, в далях…», «В», 21 августа 1999 г.).

Пильняк заговорил о грядущей беде не тогда, когда всем все стало ясно, в том числе, кстати, и Мандельштаму, а гораздо раньше. Еще в 26-м в повести «Тень непогашенной луны» он пророчески предвосхитил трагедию 37-го. Потом будут сокрушаться – Пильняк предупреждал, но никто не послушался.

Бывал писатель в нашем крае, отсюда совершал поездки в Японию, Китай…

Уже предчувствуя приход людей в штатском, начал роман «Соляной амбар», посвященный нашим краям. Трудился, не покладая, как говорится, пера до самых последних дней – и успел-таки! А еще раньше создал дальневосточный цикл, в том числе и посвященный Владивостоку пронзительный «Рассказ о том, как создаются рассказы», по праву считающийся одним из шедевров новеллистики. Не так давно московский драматург Григорий Горин взялся написать по рассказу пьесу для театра имени Горького, но, увы, не успел…

У нас нет памятника Арсеньеву. Я вот иногда думаю, что еще должен был совершить всемирно известный ученый, чтобы заслужить право на памятник в родном городе?!

Не «заметили» 125-летия со дня рождения певца Дальнего Востока, автора прелестной повести «Олень» Пришвина, 90-летия Твардовского, увековечившего наш город в поэтических строках. Помните: «Огни. Гудки. По пояс в гору, как крепость, врезанный вокзал. И наш над ним приморский город, что Ленин нашенским назвал…»

В упор не замечаются не только литераторы.

Адмирал Николай Герасимович Кузнецов - одно из самых достойнейших имен в истории Приморья. Бывший тихоокеанец, впоследствии нарком ВМФ, он в трагическую ночь 22 июня 41-го по сути спас честь русского флота. Только спустя четверть века власти снизошли, разрешив присвоить имя адмирала… части улицы Патриса Лумумбы. И не более!

С Лумумбой пример из той же оперы. Тогда вешали таблички, никого не спрашивая. Впрочем, разве сейчас по-другому?

И уж совершенно безобразный случай произошел с юбилеем Александра Фадеева. Его 100-летие со дня рождения должны были отмечать в конце прошлого года. Должны были…

В день годовщины (24 декабря) никаких акций, митингов, не говоря уже о приличествующих по такому поводу именных чтениях. Словно и не было в нашей жизни «Разгрома», «Последнего из удэге», «Молодой гвардии».

Между прочим, открытие злосчатного памятника Осипу Эмильевичу происходило незадолго до фадеевского юбилея. Случайность? Совпадение? Мистика? Местные остряки еще язвили: «К столетию Фадеева открыли памятник Мандельштаму». Кстати, самому Александру Александровичу все никак не удосужатся…

Особенно проницательный читатель может «копнуть»: а куда это ты, братец, клонишь? Не к шовинизму ли?

Отвечу опять же примерами из истории нашего города. Первый городской голова Яков Лазаревич Семенов, комсомолец-революционер Виталий Баневур, ученый Игорь Тамм не отражают, скажем так, национального большинства, но тем не менее увековечены в бронзе, камне, названиях улиц. И стоят. И никто не покушается. Постучим, однако, по дереву – как бы не накаркал. Выходит, дело не в происхождении, не в национальных корнях…

Но вернемся к теме нашего разговора. На мой взгляд, подчеркиваю, опять же сугубо личный, происходящему поэтическому феномену есть простое объяснение. Для определенной категории общественности тема репрессий все еще остается доминирующей, разменной монетой на все случаи жизни. Несмотря на то, что на дворе уже другое время. Очень точно заметил один читатель, пенсионер из Уссурийска: «Что это вы все о культе да о культе. Сталина уже нет полвека, а из крана течет ржавая вода. При чем здесь культ?..»

Может, пора сменить пластинку? И начать другую. Более современную. Скажем, о жертвах политических амбиций. Каждый год страна убывает на один миллион. Такая «естественная» убыль ГУЛАГам и не снилась. Вот по какому поводу бить бы в колокола.

А может, потому и поднят этот жупел, чтобы поменьше задавались сегодняшними вопросами? Но это тема совсем другого разговора…

P.S. Тщу себя надеждой, что эти строки попадут на глаза тем, кто испохабил памятник. Ради бога, не делайте этого больше. Пусть стоит. Поэт, поверьте, здесь ни при чем.

Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ, «Владивосток»