Крутой маршрут, или Один день на колесах

 Водитель, немолодой, но крепкий, с засученными рукавами, вылез из-под автобуса - он отогревал там какую-то трубу и, улыбаясь, сказал: “Давайте знакомиться, я Василий, кондуктора зовут Юлей, мы принимаем вас в наш экипаж, но при условии: отработайте с нами до последнего рейса и напишите всю правду. Пришлось пообещать.

В нашей стране вообще и во Владивостоке, в частности, вряд ли найдется человек, абсолютно довольный работой городского транспорта. Фырканье и брань водителей, ощущение себя селедкой в большой консервной банке (это я про автобус), вечные схватки с контролером из-за льгот - надоело до тошноты, до желудочных колик... Это рассуждение рядового пассажира. Но в сфере транспортного обслуживания работают тысячи людей, и интересно, как они воспринимают нас, изо дня в день дышащих им в затылок, свою нелегкую работу, какие проблемы их волнуют. Об этом - наш репортаж.

Почти как на войне

- Ты че, корова, прешь как танк? – рявкнула грузная баба с мясистым лицом, - не видишь, я тут стою,- но, повернувшись, опомнилась, прошептала дохлое извинение.

Дело было не на лугу, а в нашем салоне, и слова эти предназначались не для непослушной скотины, а для сухонькой старушки, тщетно пытающейся протиснуться к выходу. Когда она, инвалид 1-й группы, на карачках влезла в набитый автобус (никто не догадался ее подсадить на подножку), все сидящие, должно быть, подумали: “Ничего, бабка, постоишь, мы ведь за место целый пятак заплатили” - и отвернулись к заиндевевшим стеклам, чтобы случайно не заглянуть в ее слезящиеся глаза и, самое главное, чтобы не подняли с тепленького местечка. А она, облокотившись о чье-то “кресло”, держа в трясущейся руке свое удостоверение, и не собиралась никого поднимать, рада была уже тому, что едет по льготе, а то, что стоя… на больных ногах - это ничего, привычно.

- Звери, - вдруг раздался хрипловатый мужской голос, - таких, как вы, отстреливать нужно, да медленно, чтобы помучились. Я Афган, Чечню прошел, рана последняя еще не затянулась, но места для себя не ищу, бабулю посадите. Матерей у вас, что ли, нет, тех, кто выносил, выкормил, на ноги вас, сукиных сынов, поставил?

Народ молчал и не шевелился, все точно приросли к сиденьям.

Но военный, видно, не привык отступать: поднял за шкирку мальчишку лет четырнадцати и посадил плачущую пенсионерку.

Да, в общественном транспорте у нас почти как на войне. Не раз мы своим безразличием и хамством доводили стариков не то что до болей в сердце, до смерти. Убивали, значит.

- У знакомых водителей бывало: люди вышли на конечной остановке, остался только дед, задремавший, - рассказывал Василий. - Начинает его шофер будить, он не просыпается, подходит, а тот не дышит вовсе. Приезжает милиция, “скорая”, начинают разбираться, отчего смерть в дороге наступила. А что там разбирать? Если бы его какой-нибудь детина не придавил, кто-то на ногу не наступил, а сразу ему место уступили, он бы еще лет двадцать прожил.

- Знаете, - помолчав, добавил мой собеседник, - наш брат тоже в дороге умирает, прямо за баранкой… Вообще считается, что водители долго не живут, потому что работа тяжелая: с шести утра до двенадцати ночи на колесах, и нервы стальные нужно иметь. А по мне так ничего, привыкший. Я ведь полжизни водителем проработал: в деревне был и комбайнером, и трактористом, а сейчас в городе работаю день через день.

- Это во сколько же проснуться нужно, чтобы на первый рейс не опоздать?

- В пять встаю, быстро чай пью, сажусь на свою машину и еду за “путевкой”. Чтобы ее получить, мы проходим осмотр у врача, который меряет давление, тестирует на алкоголь. И каждое утро механик проверяет автобус, чтобы не было серьезных неполадок в самые неожиданные моменты.

Льготники берут за горло

На лобовом стекле большими печатными буквами надпись: “Льготы только для ветеранов и инвалидов первой и второй группы”.

- Женщина, извините, у нас нет льгот для ветеранов труда, - сказала зеленоглазая Юля и закрыла автоматическую дверь, - платите!

Дама с ярко напомаженными губами и завитыми волосами недовольно поморщилась и вынула из дорогого ридикюля пачку свидетельств и удостоверений.

- Устроит? – с издевкой спросила она, пробурчала несколько крепких ругательств и вышла.

Юлька устало улыбнулась:

- Целый набор, там и заслуженный донор, и безнадежный больной. Интересно, документы подлинные или очередная “липа”. Подделок встречается немало. Мне кажется, если бы администрация раз в месяц выдавала льготникам талоны на бесплатный проезд, льготников бы поубавилось.

- В нашей стране действуют 60 льготных категорий пассажиров, - присоединился к разговору Василий, - ими пользуются, по моим наблюдениям, процентов семьдесят владивостокцев. Сотрудники правоохранительных органов, военные, немощные старики, пятьдесят лет вкалывающие на благо страны. Эти люди заслужили бесплатный проезд. Но финансирование убытков пассажирских автопредприятий должно осуществляться из бюджета (об этом говорится в нашем законодательстве): за милиционеров должно платить министерство внутренних дел, за военных - министерство обороны и т. д. А это невозможно уже потому, что никто точно не знает, сколько у нас льготников и сколько раз в месяц каждый из них пользуется городским транспортом. Вот и получается, что транспортные компании несут большие убытки.

- Вась, ты лучше бы сказал, какие мы убытки несем, - пробурчала Юлька. - нам в фирме назначают определенную сумму, которую мы должны внести в день, а то, что автобус вдруг поломался, что в пробке мы два часа проторчали или двести льготников провезли, это сказывается на наших карманах, ведь зарабатываем, ясно, меньше обычного. Бывает так, что и день впустую проездим, и два. Но… знаете, не могу я бабушку старенькую или афганца не посадить, совесть не позволяет. Милицию тоже бесплатно возим, но я ребят этих не люблю. Одному как-то сказала заплатить, он стекло разбил. А нам с шофером платить пришлось. Водителю знакомому, отказавшемуся дверь милиционеру открыть, пока не заплатит, тот пушку к виску приставил, за горло схватил. Шофер на встречную выехал, а по ней другой автобус идет, чуть авария не случилась.

Цирк бесплатный

Пробки – замечательная вещь. Когда сидишь, а лучше стоишь в набитом такими же, как ты, безмашинными смертными автобусе, который вот уже час не может сдвинуться с места, незнакомые люди начинают общаться. Общение это дорого тем, что оно без определенного адреса и, главное, без последствий и обязательств. Взвалил на чью-нибудь голову стопудовый груз несчастий, посплетничал о своей сварливой соседке и вышел на следующей остановке, зная, что вряд ли когда-нибудь встретишь своего собеседника. И потому в салоне можно услышать такое!..

Девушка-официантка с вытравленными до белизны волосами и с тройными ярусами туши на ресницах сидела на коленях у своего бой-френда, вытирая сапоги о подолы пальто и шуб пассажиров. Говорили громко и расхлябанно не только друг для друга, а для всех, “чекая” и “чувакая”, обсуждая ее драку и его ночные приключения. От обоих несло перегаром. Потом она вспомнила юмориста-повара, который работал в ее “кафешке” и добавлял в чай конопляный отвар, чтобы “мочить корки” с посетителей. И они долго смеялись, а мне хотелось узнать название этого кафе, чтобы не стать жертвой шутника…

После сорока минут медленного переползания за нескончаемой колонной машин в автобусе раздался женский голос:

- Товарищ водитель, нельзя ли ехать побыстрее, я на электричку опаздываю!

Бабуля в капоре пищала в ухо Василию так, что слышно было всем:

- Видите ли, уважаемый, у меня унитаз дома прорвало, недавно поставила импортный, а он подвел. Вызвала слесаря, но сами знаете, что стоит их дождаться. Сейчас вот к дочке в деревню еду, да боюсь опоздаю. Поторопитесь, пожалуйста.

Но мы были не на самолете и не могли торопиться. Поэтому, думаю, не успела она на электричку…

Вот уже час плакал грудной ребенок. Второй мальчик, лет трех, кричал что есть силы: “Я устал. Откройте дверь”. Мать его успокаивала, но от этого мало было проку. Несколько раз открывали дверь, но они не выходили. Дети раздражали, голова гудела, ноги окоченели.

От безделья, а может быть, чтобы не сойти с ума, несколько женщин стали придумывать средство от пробок. Одна из них, очень интеллигентная, сказала, что в Турции давно решили эту проблему: у них машины с четными номерами ездят по городу по четным дням, а с нечетными номерами – по нечетным. Все согласились, признав, что “закон издать проще, чем дороги расширить”.

Волшебное слово “спасибо”

Люди выходили и заходили, позвякивали монеты в “кассе”. Незаметно стемнело. Теперь пассажиры были спокойны и молчаливы, салон впал в дрему, Юля тормошила спящих на конечной остановке. И эти чужие люди, уставшие после рабочего дня, казались мне такими знакомыми, потому что многих из них я видела уже второй, а то и третий раз за день. “А кем же считает их Василий? - подумала я. - Наверное, родными, если знает, что рыжий мальчишка с огромным портфелем ходит в бассейн, а у пенсионерки Веры Ивановны больное сердце”.

День мой в маршрутке закончился. На следующее утро, протянув хмурому водителю пять рублей, я сказала: “Спасибо”. Тот открыл от удивления рот, потом разулыбался и ответил: “Пожалуйста!”

P. S. от редакции. Это одна точка зрения. Но остается вопрос: «Кто для кого существует - транспорт для нас или все-таки мы для него?» Предлагаем поразмышлять над этим вместе. Если вы устали от автобусного хамства или, напротив, восхищены работой водителей, пишите нам. Будем сердиться или радоваться вместе.

Автор: Анастасия КРЕСТЬЕВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), «Владивосток»