Детство без мамы. Иногда оно бывает счастливее...

 Уже три месяца Димка не видел маму. Она, как говорят в народе, "мотает срок" за то, что уморила голодом младшую сестренку Оксану. Мальчонка по маме не очень-то скучает. Он и без того почти все время жил у бабули. А теперь переехал окончательно, с вещами. На снимке Дима со своим верным Тишкой, после деда - он у него первый друг.

Уголовное дело, заведенное на Наталью Иванову, мать четверых детей, уместилось в тоненькой папке. Не очень много – чуть более трехсот дней было отпущено и ее младшей дочери - Оксане. Восьмимесячная малютка тихо угасла незадолго до полуночи в один из ласковых весенних дней. На суде горе-мамаша станет утверждать: девочка умерла ”из-за недостатка витаминов”.

Врач-патологоанатом сделает другое заключение: смерть наступила по причине “алиментарной кахексии”, то есть от истощения. В восемь месяцев ребенок весил 2 кг 600 г.

Двадцатишестилетняя мать уморила младенца голодом. Это была медленная смерть – а потому мучительная. И что совершенно невыносимо – все произошло без какого бы то ни было злого умысла. Просто не покормила, не искупала, не перепеленала, не сделала вовремя прививку, оставила без присмотра на время шумной попойки. Все до обыденности просто. Страшно. И неотвратимо.

Судебные власти Надеждинского района, где произошел этот страшный случай, хотели устроить показательный процесс. Но так и не смогли: трудно оказалось отыскать “публичных” свидетелей.

Да и “маленькая” смерть для местного, зачастую много пьющего населения, похоже, стала явлением почти заурядным. Месяц спустя после похорон Оксаны умерла еще одна девочка – 11 месяцев от роду. Можно сказать, по той же причине. У новой страдалицы не было даже имени. Ее просто не потрудились зарегистрировать. Уголовное дело в отношении новой родительницы прекратили из-за объявленной амнистии.

Маленькая смерть на обочине жизни

Улица Мира в поселке Новом сегодня как символ былого величия и процветания. Ее когда-то строила Надеждинская птицефабрика для своих работников. Добротные кирпичные дома на двух хозяев с просторным подворьем до сих пор не утратили своей стати. В одном из них живут родители Натальи Ивановой, которые воспитывают двоих ее детей от первого брака, своих внуков: первоклассника Диму и пятилетнюю Светланку, пока мама отбывает наказание в исправительной колонии общего режима – суд лишил ее свободы на три года за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетней, соединенное с жестоким обращением, и причинение смерти по неосторожности (ст. 156 и 109 (ч.1) Уголовного кодекса РФ).

Кроху Аленку, которой нет еще и трех, забрал родной отец, второй муж Натальи.

…Бабушки, Раисы Ивановны, дома не оказалось, она ушла на работу. Зато Димка, шустрый, смуглолицый, не по годам рассудительный мальчонка, только что вернулся из школы. Он-то и вызвался проводить нас к бабуле, а заодно прокатиться на редакционном джипе. До старой птицефабрики ехать всего ничего, но Димка успел-таки похвастать отметками, а заодно сообщить, что он главный помощник у деда.

На звонкий голосок внука из-за забора выглянула пожилая женщина. Увидев незваных гостей, проворно закрыла в будке своего четвероногого сторожевого помощника, набросила куртку и широко распахнула перепоясанную проволокой калитку. Здесь, во дворе старой птицефабрики, заброшенной и унылой, как нынешняя жизнь большинства поселковых жителей, и состоялся наш недолгий, без присеста, разговор. Жилистая, сухонькая, с бесстрастным черным огнем сухих глаз, Раиса Ивановна говорила о дочери без осуждения, без надрыва, без гнева, без сострадания.

- Наташка у меня неплохая девчонка была. В школе хорошо училась. Потом пошла на фабрику работать. Мы здесь всем семейством трудились. У меня самой четверо детей. Это ее новый мужик с панталыку сбил. Непутевый оказался, пьющий. К тому же лентяй. Она все сама делала, даже дрова рубила. Я с ним часто скандалила. Он и Наташку к рюмке приохотил, а потом бросил с детьми, уехал. Она тогда жила на одно пособие в 240 рублей: других-то детей не “переоформила” в райсобесе. Сама не работала. Я помогала чем могла. Хотя виделись мы не часто. Дети – Дима и Света - у меня, считай, с рождения живут, под присмотром. А как она младшенькую недоглядела – не знаю. Бывало, привезет ее в колясочке, та все спит.

Наталья родила дочку дома, а участковый врач узнал об этом несколько дней спустя благодаря деревенскому “сарафанному радио”, но первое время Оксану наблюдали постоянно. Как говорит в своих показаниях педиатр Елена Чумакова, ребенок развивался нормально, набирал вес. Но потом Наталья дочку совсем забросила, в поликлинике не показывалась, игнорируя многочисленные приглашения, прививки малышке не делала. Незадолго до смерти девочки на ул. Набережную в который раз заглянула медицинская сестра Елена Захарович, но опять безуспешно. Мамы дома не оказалось, дети были заперты одни.

Из уголовного дела: “…В то время, когда я заходила к Ивановой, Оксана всегда лежала в колясочке, спала или плакала… На руки она ее не брала. Видела однажды, как та кормила ее манной кашей, сваренной на воде, - сообщает в свидетельских показаниях одна из соседок. - …Когда милиционер осматривал умершего ребенка, я присутствовала и видела на спине, ягодицах красные опрелости, болячки. Труп был в фекалиях, по нему ползали белые черви-опарыши. Шел неприятный запах. Видно было, что за ребенком длительное время никто не ухаживал. Труп девочки был очень худой – кожа да кости”.

- Когда похоронили Оксану, - продолжает свое безрадостное повествование Раиса Ивановна, - я купила печенья, конфеток, чтобы назавтра сходить на кладбище, помянуть дитя. С утра жду Наталью, а ее все нет. Отправилась к ней домой. Оказывается, она еще с вечера к своему в Раздольное уехала, а Светочку и Леночку у соседей оставила…

Не так давно отмечали мое 55-летие, на пенсию провожали, - горько вздыхает Раиса Ивановна. - Думала, вспомнит дочь о матери. Не вспомнила. С прошлой осени, как посадили, ни строчки от нее не получили.

А детей ей все равно не отдам. Вырастим с дедом. Я уже и опекунство оформила.

На учет – с пеленок

Майор милиции Нина Семеновна Светунова, начальник подразделения по делам несовершеннолетних Надеждинского РОВД, по специальности учитель начальных классов. Однако жизнь уготовила ей работу, а значит, судьбу, связанную с трудными подростками, а также неблагополучными семьями, которые принято сейчас называть асоциальными. В картотеке Надеждинского РОВД их около ста, а если учитывать обращения школьных педсоветов – все двести.

- Главная наша задача - не наказать, а помочь таким семьям, - говорит Нина Семеновна. – Хотя сделать это бывает довольно сложно. По многим причинам. Начать с того, что нас в отделе всего пять человек, а масштаб района велик, здесь проживают сегодня свыше 40 тысяч человек. Села, особенно отдаленные, спиваются с катастрофической быстротой, семьи рушатся, дети ударяются в бега. Добраться до места очень непросто, особенно когда нет собственного транспорта. Но несмотря на это, практически каждый четверг мы выбираемся в район, чтобы получить информацию из первых рук. Работаем в тесной связке с местными властями, органами опеки и попечительства, школами.

После того как погибли двое малюток, районные педиатры стали передавать нам списки тех семей, где появились новорожденные, чтобы не повторилась трагедия.

А вообще в прошлом году нам пришлось возбудить в районе шесть уголовных дел по статье 156 УК РФ – неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, если деяние соединено с жестоким обращением.

А сегодня на очереди уже новый “трудный” список.

За сыном – с кипятильником

Златовласку Сашеньку и ее братика–погодку семилетнего чернявого Владика отобрали у матери сразу после тревожного звонка из школы. Мальчик пришел весь в синяках и ссадинах, как позже выяснилось, разъяренная мамаша охаживала малолетнего сына всем, что под руку подворачивалось, даже кипятильником.

Владик всегда появлялся на школьном дворе вскоре после сестренки-первоклассницы, которую он поднимал с первыми петухами, чтобы та не опоздала на урок.

Вечно голодного мальчугана заприметили повара и начали подкармливать. А когда мама запирала его дома, отправляясь “по делам”, которые, случалось, затягивались на несколько дней, он выбирался через форточку, чтобы не околеть с голода, когда заканчивался пакетик сублимированной лапши.

Когда Сашу и Владика привезли в Надеждинский детский дом, они первое время через каждые пять минут приставали ко всем с вопросами: “А нас здесь всегда кормить будут? А эти игрушки можно потрогать?”

Теперь это их дом – родной и теплый. Здесь не забудут вручить подарок в день рождения, почитать сказку перед сном, нарисовать золотую рыбку в альбом, просто ласково погладить по голове. Воспитатели своими новыми детьми довольны: Сашенька - умница, прекрасно читает. Владик тоже в молодцах ходит, только вот еще не отучился исподлобья смотреть. Но ничего, и это пройдет.

К маме братик с сестренкой возвращаться не собираются, рассудив так: “Раз она к нам не приходит – значит мы ей не нужны”. Вот бабушка – другое дело.

Сейчас нужно взрослым крепко подумать и принять единственно верное решение, в пользу детей, а значит, их будущего.

Пока оно все больше видится в зарубежном “интерьере”. Буквально за день до нашего приезда из Надеждинского дома увезли двоих детей в Америку.

У нас в России другая статистика. А именно: в прошлом году в Приморском крае было возбуждено 95 уголовных дел (на 10 больше, чем в предыдущем) в отношении родителей, которые жестоко обращаются со своими детьми. Лишают их не только крова, хлеба, образования. Нередко - жизни.

Это наши боль, стыд, беда. Это мир без будущего. Потому что “трудное детство никогда не кончается”.

Автор: Тамара КАЛИБЕРОВА, Вячеслав ВОЯКИН (фото), «Владивосток»