Шпион из заповедника
15 сентября 1938 года по Сихотэ-Алинскому заповеднику издали приказ: научного сотрудника Оскара Вильгельмовича Вендланда “считать на службе в заповеднике не состоящим”. Основание – телеграмма заведующего Судзухинским филиалом заповедника Рябова об аресте 27 июля того же года Вендланда органами НКВД.
“Шпионский” фотоаппарат
Сегодня известны имена всех работников Сихотэ-Алинского заповедника, заложивших первые камни в фундамент изучения природы Приморья. Именем Льва Капланова, убитого браконьерами, названы Лазовский заповедник и музей природы в Тернее. Далеко от своих таежных троп похоронен зоолог Юрий Салмин, сложивший голову в Великой Отечественной войне. Рядом со знаменитым домиком Комарова в Уссурийском заповеднике нашел свое последнее пристанище первый директор Сихотэ-Алинского - Константин Абрамов, ушедший из жизни глубоким стариком. Но вот веские сведения о 32-летнем Оскаре Вендланде с сентября 1938 года резко обрываются, и никто ничего не знает о его последних годах жизни, как и где, в каком месте нашел он свое упокоение.
А ведь был реальный человек, возился с американскими скунсами, интересовался амурскими горалами и первым в советской биологической науке в 1936-37 годах на склонах хребта Та-Чинджан начал вести наблюдения за жизнью этих редчайших животных. Вендланду принадлежит приоритет в обнаружении горалов и в Чугуевском районе, он первый начал изучать кормовую базу пятнистых оленей. Оскар Вендланд не расставался с фотоаппаратом. Он сделал первые в истории фотографии горалов.
О том, за что и почему арестовали Вендланда, ходили различные слухи. Главная из них – как японского шпиона. И в этой связи фотоаппарат мог сыграть определенную роль. Известно, что многие сотрудники Сихотэ-Алинского заповедника имели служебные фотоаппараты для биосъемок. Но какими сложностями были обставлены съемки даже на самой природоохранной территории! В 1937 году был издан специальный приказ о правилах фотосъемок. Первый же параграф этого документа гласил о том, что съемки на территории заповедника могут производиться только по особому именному разрешению, выданному управлением заповедника. Все фотоснимки обязательно регистрировались и хранились вместе с негативами в несгораемом шкафу управления. “Лица, произведшие неразрешенные фотосъемки”, а также передавшие кому-либо или опубликовавшие где-либо эти снимки без ведома руководства, должны были привлекаться к ответственности. После этого приказа Капланов и Вендланд были, пожалуй, единственными в заповеднике, кто отваживался носить по тайге фотоаппарат. Остальные работники отказались – от греха подальше…
Поговаривали и о том, что в аресте Вендланда виноваты скунсы. В 30-х годах прошлого века Советский Союз переживал бум по акклиматизации зарубежных зверей. Большевики хотели в корне переделать природу, то есть совершить революцию и в этой области. К примеру, на Дальний Восток кроме скунсов, или, как их еще называют, американских вонючек, тащили европейскую норку, забавных енотов-полоскунов. Под Владивостоком, на Седанке, вплоть до 70-х годов существовал зверосовхоз, так вот сюда в 30-х годах и завезли полсотни скунсов. Однако денег на содержание не было, и знаменитая “Дальпушнина” решила вопрос с американскими вонючками одним махом – зверьков забили. Правда, несмотря на нечеловеческое отношение, случайно осталась в живых одна пара, к тому же принесшая в жуткой неволе приплод. Вот тогда-то у Абрамова, знавшего все скунсовые перипетии, и возникла идея дать шанс вонючкам выжить в заповеднике, непосредственно на всемирно известном острове Петрова. Эта работа была поручена научному сотруднику Оскару Вендланду. А зверьки у него передохли.
Сын врага народа
Лет 30 назад о судьбе Оскара Вендланда я расспрашивал профессора Бромлея. Гордей Федорович ответил, что несколько запросов о Вендланде в МВД и КГБ после “судьбоносного” 1956 года ничего не дали. Муза Валентиновна Абрамова, жена первого директора Сихотэ-Алинского заповедника, тогда же сообщила мне, что Вендланд жил у них на квартире во Владивостоке, когда выезжал из тайги. Он был арестован как враг народа, пояснила она, и имя его старались не упоминать. Профессор Бромлей подтвердил главную версию о причинах ареста Оскара Вендланда: немец по национальности, он был японским шпионом. В каморке конторы филиала заповедника в бухте Та-Чингоуза (Проселочная), где жил Вендланд во время таежных скитаний, чекисты якобы обнаружили радиопередатчик, по которому Оскар передавал собранные данные на “противоположный берег Японского моря”. Да и в заповедник, болтали местные злые языки, “научник” устроился для того, чтобы беспрепятственно выходить в эфир. Только когда и где собирал Вендланд “стратегическую информацию”, все время находясь на виду у всех - даже в тайге ходил с егерем?..
Скорее всего органы обратили внимание на Вендланда давно, зная его биографию, по которой он был выходцем из богатых крестьян. Впрочем, можно ли было считать Вендландов богатыми, если до коллективизации немецкой колонии под Сухуми у них на 15 человек семьи был дом, две лошади и четыре коровы, 1,5 гектара фруктового сада и 8 гектаров пахотной земли? То, что Оскар в “анкете арестованного” отвечал, что он неимущий, конечно, было с его стороны “очередной уловкой замаскированного врага”. К тому же отец Вендланда, в молодости прослуживший 12 лет на парусных судах царского флота, еще в конце 20-х годов был выслан на три года в Саратов как член сухумской “сектантской евангелистской группы”. Религиозная секта эта, состоящая из одних немцев, была разгромлена, хотя ее члены заявили “о полной лояльности советской власти”. В 1937 году в возрасте 72 лет отца Вендланда арестовали вторично и со старшим сыном расстреляли. Вскоре скончалась и мать, узнав об аресте самого младшего сына - Оскара.
В 1928 году Оскар исключительным трудолюбием добился зачисления на рабфак при Тимирязевской академии, после чего, проучившись четыре года, окончил Институт пушно-мехового хозяйства в Москве и был “командирован дирекцией Союззаготпушнины на постоянную работу во Владивосток. Здесь, проработав два года областным охотоведом, изъявил желание переключиться на научно-исследовательскую работу. “Побудили меня к этому, - писал Вендланд в “анкете арестованного”, - слабая изученность животного мира Дальневосточного края и личные наклонности в сторону зоологии”.
Из отпуска – в тюрьму
“Брали Вендланда ночью, - рассказывал Бромлей. – В бухту Та-Чингоуза, где в 30-х годах располагалась контора Судзухинского филиала, на катере подошел наряд то ли пограничников, то ли милиции. Сам я эту сцену не видел, кто-то из наблюдателей (так в те годы назывались сотрудники лесной охраны) позже рассказывал. Были и понятые, и был обыск у Вендланда. Наблюдатель отметил: держался немец так спокойно, словно ждал этого часа. Увезли Оскара на катере в Ольгу”.
Муза Валентиновна Абрамова: “Бедный Вендланд в год ареста возвратился из Сухуми, где был в отпуске, с молодой 20-летней женой, тоже, кажется, немкой, Лидой. Остановились у нас. Дети любили Оскара, он ребятам всегда что-нибудь из тайги привозил. Сдержанный был, молчаливый. Когда его органы взяли, мы детям объяснили, что дядя Оскар надолго ушел в тайгу. Оказалось – навсегда”.
Несколько лет назад старейшей сотруднице заповедника Марии Ивановне Верховцевой (сейчас она на пенсии и живет в селе Лазо) удалось разыскать Лиду - Лидию Иоганновну Бостон, которая не забыла страшные 30-е годы. “Когда моего мужа Вендланда арестовали, - вспоминала в письме Бостон, - я училась во Владивостокском учительском институте иностранных языков, на первом курсе. Затем наш институт расформировали по разным городам страны, а я осталась во Владивостоке, так как Оскар в это время находился в городской тюрьме. Меня дважды вызывали в НКВД. Обвиняли Оскара в чем-то как врага народа, зачитывали мне какие-то выдержки антисоветского характера из его писем. То была клевета, а я поверила ей”.
И все же на японского шпиона, как ни старались в НКВД, ученый не потянул и обвинен был “в клевете против органов власти”. Именно такая формулировка приводится в заявлении-исповеди Вендланда, человека, загнанного в угол, сломленного, пытающегося оправдаться перед правительством, государством и в то же время мучительно переживающего свою вынужденную слабость. В покаянном письме Оскар объяснял, что, когда он находился в оторванных от общества и культуры условиях, у него “постепенно усугублялось нервное расстройство”. Он стал часто писать письма, “не выдерживающие никакой критики”. В них, как и в дневниках, “участились возмущения наивного порядка, протесты”. И это было “в период, когда в органах милиции НКВД были обнаружены враги народа”. Вендланд обвинял себя “в недопустимости, грубости собственных выражений”, но считал, что их нельзя принимать “как клевету на органы советской власти”, которые воспитали, дали ему возможность учиться и стать научным работником – выйти в люди. В конце концов, Вендланд просил наказать его “за все недопустимые поступки и в то же время не отталкивать от советского коллектива строителей социализма”.
Государство помогло Вендланду обрести “здоровый крепкий коллектив”: 29 февраля 1940 года “за контрреволюционную пропаганду” он был осужден к трем годам лишения свободы. Но живым из владивостокской тюрьмы Вендланд не вышел.
Донос – оружие браконьера
Через 20 лет после безрезультатных поисков профессором Бромлеем следов Оскара Вендланда в недрах НКВД такую же попытку предприняла бывшая завархивом Лазовского заповедника Мария Ивановна Верховцева. И ей, если так можно выразиться, повезло больше: довольно скоро из краевой прокуратуры она получила копии материалов по делу Вендланда, а позже и известие о его реабилитации. Затем Мария Ивановна разыскала родственников. Они искали Оскара, но им неоднократно отвечали, что он пропал без вести. А после 1956 года они получили официальное уведомление о том, что Вендланд умер от почечной недостаточности в тюрьме. Они также вспомнили, что в конце 50-х получили документ о реабилитации Вендланда.
В 1945 году в Лазовском районе случайно побывал один из дальних родственников Вендланда - Николай Фокин. Он знал адрес конторы, где работал Оскар, и зашел туда. Ему потихоньку показали бывшего егеря (фамилия ныне известна), которого Оскар поймал на горячем – с убитым в заповеднике оленем. Вендланд пообещал егерю: еще раз попадется на браконьерстве - посадят. И егерь сам решил посадить Оскара, написав в НКВД, что тот является японским шпионом.
Оскар Вендланд и Лев Капланов пали от рук браконьеров. Но если Капланова застрелили из карабина, то для убийства Вендланда употребили по тем временам самое надежное, точное и безопасное для браконьера оружие – клевету и донос, а также самое страшное для всех времен – забвение.
Автор: Евгений СУВОРОВ, пос. Терней, специально для «В»
