Боль в квадрате

Вы смотрели в глаза врачу, когда он, пытаясь оставаться бесстрастным, сообщает: “Вашему ребенку необходима операция”? Страшное это дело, доложу я вам. А самое главное, всегда неожиданное… Маленькая Мария родилась под самую Пасху в поселке Кировском. Второго ребеночка родители очень хотели, тем более сын-первоклассник уже вполне годился в няньки.

На следующий день стало известно, что у малютки атрезия пищевода, то есть, выражаясь немедицинским языком, пищевод начинается и заканчивается там, где положено, а середины нет. В общем, резать немедленно.

- Имя-то мы здесь ей дали, в отделении, - говорит врач-хирург Лариса Вилисова, оперировавшая девочку. – Так у нас на Пасху появилась своя дева Мария.

Обычно с таким диагнозом умирают, но малышке повезло. Она рождалась заново, пока люди святили куличи в церкви, готовясь отмечать Светлое Христово Воскресение. Врачи резали крошечное тельце. Вынимали по какому-то злому капризу природы разрозненные части пищевода, похожие на толстый шнурок. Сшивали микроскопическими стежками. Выхаживали в реанимации, мизерными порциями вливая питание. В благодарность докторам и на радость родителям малышка выжила.

Нынче осень. Дева Мария из поселка Кировского посапывает в своей кроватке в палате отделения хирургии городской детской больницы...

Надо сказать, в детскую больницу города Владивостока везут маленьких пациентов со всего края. Ведь после закрытия краевой на ул. Русской и переоборудования под поликлинику на ул. Уткинской это лечебное учреждение осталось единственным стационаром, где лечат детей.

Мы с Ларисой Вилисовой, заместителем главного врача больницы по хирургии, идем по длинным коридорам. Отделение гнойной хирургии, экстренной, плановой – покои эти, извините за каламбур, никак не назовешь спокойными. Обитель боли – вот самое точное название. А главное, всегда надо успеть. И если в плановой хирургии есть время подготовиться к операции, то в экстренных случаях фраза “промедление смерти подобно” имеет буквальное значение.

Банальный аппендицит грозит обернуться бедой, если промедлить несколько часов. Начинается-то все безобидно – заболел живот, родители сбегали в аптеку, дали новомодное средство, унимающее боль. А через некоторое время ребенка привозят на “скорой” в экстренную хирургию с диагнозом “гангренозный аппендицит, осложненный перитонитом”. Что это значит? Попросту говоря, заполненный всякой нечистью отросток уже лопнул, и гной разлился по всей брюшной полости. И тогда помимо операции необходим еще и долгий период выхаживания. Лариса Владимировна, навидавшаяся всякого за двадцать с лишним лет работы в хирургии, говорит об этом даже с некоторым юмором: “В некоторых случаях после операции по поводу гангренозного аппендицита мы не зашиваем брюшную полость сразу. Надо ведь все промыть, иногда до 10 дней ребенок живет “на завязочках”. Шовные нити завязываем бантиком – развязываем, промываем, снова завязываем. Несколько лет назад из Минска пришло новшество – вшивать специальный замок, но “молнии” оказались в дефиците. Так и пользуемся нитками…”

Вот такой черный юмор. К слову, считать это больничной страшилкой было бы неверно. Лариса Вилисова ведет статистику. В 2000 году 19 процентов больных в хирургию поступили с диагнозом “аппендицит”. Пятая часть! Более 30 человек в месяц! Хирурги, конечно, справляются. Впрочем, как и с другими, гораздо более сложными случаями. Здесь ребенка могут уберечь от удаления селезенки, если, не дай бог, случился подкапсульный разрыв: остановят кровь, выведут ее через зонд, а селезенка останется на своем месте. Здесь прооперируют врожденную патологию: ушьют незарощенную переднюю брюшную стенку. Здесь обязательно спасут вашего “марсика” - такую ласковую аббревиатуру придумали врачи для детей с малым аномальным развитием сердца. Здесь сделают операцию на сосудах, чтобы наладить ток крови через печень – на профессиональном языке звучно называется “портальная гипертензия”.

- Проще назвать, чего мы не делаем, - говорит Лариса Владимировна, – операций на сердце. Хотя три года назад с помощью кардиохирургов вшивали трехмесячному ребенку электродик. Руки и головы у наших врачей – Владимира Шапкина, Андрея Мельникова, Василия Михайлика, Ирины Борисовой, Людмилы Прянишеной - золотые!

Только на это, видимо, и приходится уповать. Потому как с оборудованием ситуация по меньшей мере печальная. Моя спутница в походе по отделениям хирургии недоумевает: “Ну почему детство оказалось на задворках? Мы вынуждены направлять в другие больницы на компьютерную томографию, ангиографию, другие виды обследования. Но как, если маленькое существо находится в коме? Мы попросту выклянчили микрохирургический инструментарий! Чтобы приобрести пульсоксиметры для измерения пульса во время операции новорожденных, объясняли чиновникам буквально на пальцах: ему три дня от роду, пульс невозможно найти, а он под наркозом. Это не прихоть - необходимость. И надо-то было всего 150 тысяч рублей! На последнем издыхании находится аппарат ФГДС. Нет кардиомониторов, аппарата уродинамики. Очень нужен электронож, о лазерном скальпеле, который имеется в других больницах, мы и не мечтаем…”

Справедливости ради надо сказать, что краевое управление здравоохранения обратило-таки свой взор на детскую больницу города: принято решение о монтаже аппарата “искусственная почка”. Остается надеяться, что не будет это внимание распределяться по остаточному принципу и под влиянием подковерных игр. Неподходящая это игрушка - детское здоровье. Чтобы уравновесить минорное настроение, врачи-хирурги рассказывают местный анекдот: как-то приезжали американские коллеги, им выдали бахилы, чтобы пройти в операционную, – тряпочные мешки с веревочками. Они удивленно вертели их в руках, пытаясь понять предназначение предмета, один из них попытался примерить… на голову. Разумеется, современные полиэтиленовые одноразовые бахилы – неуместная роскошь в детской больнице.

…Моя экскурсия по отделениям хирургии закончилась, а врачебный консилиум, который по случаю выпал на этот день, еще длился. Смерть подошла к 14-летней девочке совсем близко – сложный случай, печеночная кома. Мама девочки, безучастно глядя в окно, ждала, пока медики, собравшиеся со всего города в детской больнице, решат участь ее дочки. И лишь подрагивающие ресницы выдавали: только прикоснись - утешением или вопросом – безучастность улетучится в момент и изболевшаяся за дочь душа прольется рыданиями. Мысленно пожелала ей чуда. Чудо, увы, не произошло. Несколько часов спустя девочка ушла... Как тут не согласиться со словами Ларисы Вилисовой: “Мы всегда помним: детская боль – двойная. Это еще и боль родителей…”

Автор: Ольга ЗОТОВА, Вячеслав ВОЯКИН (фото), "Владивосток"