Запретный Восток Александра Кожевникова
“Желтая опасность” изучалась в секретных лабораториях Владивостока еще 20 лет тому назад... Слушать, как доцент Восточного института ДВГУ Александр Кожевников рассказывает о Китае, – одно удовольствие. Он погружает свою аудиторию в пыль веков, не давая при этом ни на минуту забыться в магии минувших времен, заставляя возвращаться в день сегодняшний и не давая увлечься таинством Востока.
“Восток и Россия – два разных мира, и нам суждено быть рядом всегда, и именно история позволяет гораздо четче понять реальности современности”, - вот главные постулаты доцента А. Кожевникова.
Призвание под кодовым замком
В этом октябре исполнилось ровно 20 лет с того дня, как Александр Кожевников работает на восточном факультете ДВГУ (до этого было еще 5 лет учебы все на том же востфаке). Четверть века, отданные одному делу, – верный признак не только глубокого профессионализма, но и призвания. Призвания в самом высоком значении этого слова.
А 20 лет назад, после получения диплома с квалификацией “историк-китаевед”, Александр Кожевников был призван несколько иначе. В 1980-81 годах, когда советско-китайские отношения были натянуты как струна, разрыв которой грозил не холодной, а всамделишной войной, любой человек, по-настоящему знавший китайский язык, превращался в призывника на этот своеобразный фронт. Выпускники востфака ДВГУ рядами и колоннами мобилизовались в дальневосточные управления КГБ, подразделения разведки и спецпропаганды, штабы армий и дивизий, дислоцированных на всем протяжении границы от Казахстана до Хасана.
А. Кожевников, сугубо гражданский человек: рассудительный, неторопливый, такими в наших представлениях должны быть академики, в очках, – для такого призыва не годился. Но партийно-советская элита, видевшая в Китае особую опасность для СССР, не ограничивалась усилением военной мощи на границах. Такие, как А. Кожевников, на этом фронте тоже были востребованы: требовались их мозги, знания, умение анализа. 1 октября 1981 года (в день образования КНР – не странное ли совпадение?) Александр Кожевников впервые открыл черную дверь с кодовым замком на 4-м этаже здания на улице Уборевича, 25.
Подслушивая Поднебесную
После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году, китайского нападения на Вьетнам, постоянных чисток в высших эшелонах коммунистической партии Китая в конце 70-х-начале 80-х в здравомыслящих кругах ЦК КПСС стало создаваться мнение, что процессы, происходящие в Китае, требуют иных, чем прежде, форм работы по сбору информации о событиях в Китае. Интуитивно ЦК партии чувствовал, что в Китае грядут большие перемены: и от того, куда повернет эта загадочная страна, зависят судьбы всего мира, и самого СССР в первую очередь. Сегодня можно точно сказать: ЦК не ошибался.
И в 1980 году при восточном факультете ДВГУ была создана так называемая “закрытая проблемная лаборатория”, куда стягивались лучшие умы экономистов, историков, гуманитариев, выпускаемых в ДВГУ. С первого дня ее создания и бессменным научным руководителем лаборатории была тогдашний декан восточного факультета ДВГУ, а сейчас директор Восточного института Анна Александровна Хаматова.
Главной проблемой “проблемной лаборатории” был Китай. А главным специалистом “закрытой проблемы” был А. Кожевников.
Продукция лаборатории выпускалась только под грифом “секретно”, аналитические материалы рассылались в международный отдел ЦК КПСС, его тогдашнему руководителю, кстати, китаисту по профессии, Олегу Рахманину, директорам институтов Дальнего Востока и востоковедения Михаилу Сладковскому и Евгению Примакову (да-да, тому самому Примакову!), начальникам Приморского и Амурского управлений КГБ СССР, первым секретарям дальневосточных обкомов и крайкомов партии и т. п. Однако “секретность” появлялась не потому, что в “проблемной лаборатории” допрашивали перебежчиков или отлавливали в эфире шифровки китайских шпионов. Секретной была системность информации, ее анализ. Хотя служба радиоперехвата в проблемной лаборатории была, она круглосуточно слушала китайское радио. Громоздкие, но очень надежные и чувствительные армейские всеволновые приемники
Р-250 выуживали из эфира новости из древнего Сианя, где шли раскопки могилы императора Цин Шихуана, величайшего археологического открытия ХХ века, из рыбацкой деревеньки Шэньчжэнь, где как раз начиналось строительство свободной экономической зоны, ставшей символом современного Китая, из Харбина, Даляня, Циндао… С некоторым опозданием, но приходили в лабораторию и китайские газеты “Жэньминь жибао”, “Гуанминь жибао”, печатные издания на китайском и английском из Гонконга, Тайваня, Сингапура. Все это переводилось, систематизировалось, раскладывалось по рубрикаторам и полочкам.
От чашки риса к сверхдержаве
Сегодня А. Кожевников рассказывает: “Массивы информации, которые мы тогда перелопачивали, и объективные методы ее анализа приводили все-таки к иным выводам о реальном положении дел в Китае, чем тезисы тогдашней советской пропаганды. И, видимо, потому что мы были молоды и незашорены, потому что гриф “секретно” тогда как бы разрешал свободу мысли, мы приходили к выводам, что реформы, начатые Дэн Сяопином в начале 80-х годов по деколлективизации китайского сельского хозяйства, по созданию продуктовых рынков, усиливают Китай не в военном отношении, а в экономическом. В одном из документов, который мы выпустили после Всекитайской конференции КПК, мы прямым текстом написали – Китай не угрожает Советскому Союзу, Китаю не нужна война на его северо-восточных границах, Китай и Дэн Сяопин хотят улучшить жизнь населения страны и вывести его из полуобморочного от голода состояния. Если вспомнить, что тогда в советских городах выстраивались многочасовые продуктовые очереди, что брежневская продовольственная программа существовала лишь на страницах газет да в спецраспределителях, то такие выводы, даже и под грифом “секретно”, выглядели чуть ли не антисоветчиной”.
Возвращаясь в день сегодняшний, стоит сказать, что советская система отбора действительно умных и нужных системе людей со всеми ее недостатками действовала через “черные ящики” вроде “проблемной лаборатории” востфака весьма эффективно. Кстати, выходцы из-за черной двери с кодовым замком с улицы Уборевича, 25 сегодня работают в российском МИДе и московских университетах, центральном аппарате ФСБ и нью-йоркских исследовательских центрах, в Японии и Китае, владивостокском и благовещенском “белых домах”. А вот создается ли подобная система сегодня? Заинтересовано ли общество в “связывании”, а не утечке мозгов? Весьма сомнительно…
Опасность – в нас самих
Сегодня замдиректора института по науке Восточного института ДВГУ, доцент кафедры истории китайской цивилизации Александр Евгеньевич Кожевников самым серьезным образом задумывается об извечном противостоянии различных цивилизаций, которое вызывает всевозможные фобии, в том числе и так называемый миф о “желтой опасности”.
“Желтая опасность – не в китайцах, а в нас самих, - говорит он. – Дальний Восток чрезвычайно важен для России, но до сих пор, как и 150 лет назад, земля, на которой мы живем, остается регионом пионерного освоения. Аляску так и не смогли даже в первом приближении освоить, потому и продали. Дальний Восток никогда не был китайской землей, но и мы здесь тоже не коренные. Мы – потомки миссионеров освоения. Давайте называть вещи своими именами: Дальний Восток сегодня – это по-прежнему переселенческая колония. С царских времен мы живем в зависимости от милости центра, и именно депрессивные тенденции социально-экономического состояния Дальнего Востока порождают в умах людей мифы об угрозах извне, в том числе и разговоры о китайской экспансии. Речь о “желтой опасности” просто неуместна, речь должна идти об ином: бурном развитии Китая с начала
80-х и постепенной стагнации в то же самое время позиций России на Дальнем Востоке. И это положение дел может быть исправлено только одним методом: поднять Дальний Восток до уровня саморазвития”.
Но Кожевников не был бы Кожевниковым, если бы не говорил о мифах с исторической точки зрения: “И потом – Китай всегда двигался на юг и продолжает двигаться и сегодня иными, конечно, методами, не способом территориальных захватов, хотя восстановление суверенитета над Гонконгом, возвращение Макао можно считать и таковыми. Исторически Китай сторонится Севера, но это не самая важная гарантия российского присутствия на Дальнем Востоке: нам важно самим не превратить эти земли в пустоши”.
Примаков, Шеварднадзе и другие
На исходе советского времени, когда теплились надежды на “новое мышление”, закрытый порт Владивосток, главная база самого грозного флота на Тихом океане, вдруг распахнул форточку и принял международный симпозиум “АТР: мир, безопасность, сотрудничество”. На симпозиум главным свадебным генералом прилетел тогдашний министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе, съехались сотни ученых, дипломатов, шпионов и журналистов с половины земного шара. Была весьма представительная делегация академии наук КНР, с которой и работал Александр Кожевников.
Но реальным хозяином симпозиума был обычный рядовой академик Евгений Максимович Примаков. В буфете, выпивая коньяк с телезвездой перестройки Владимиром Цветовым, показавшим советскому зрителю реальное лицо технологической Японии, Примаков говорил: “Володя, нам не у Японии учиться надо, нам надо выкинуть из головы легенду о голодном Китае и посмотреть на их семейные фермы, сборочные заводики в Шэньчжэне и Чжухае. Они делают и, заметь, как мало болтают, никого не разоблачают и не выносят гробы из мавзолеев”. Александр Кожевников частенько вспоминает эту внешне случайную реплику Примакова.
Выгодно – невыгодно
Сегодня в Приморье бурное развитие Китая ощущается все сильнее и сильнее: китайцы готовы покупать, продавать, тратить, строить, ввозить и вывозить.
А. Кожевников, который практически работает и в экономических контактах приморских компаний с Китаем, считает, что согласованной региональной политики в отношениях с китайским бизнесом просто не существует. “Мы идем вслед за китайцами, как будто они нам навязывают свои правила игры. Хотя никакого навязывания нет, просто китайские бизнесмены действуют единым фронтом, исходя из своих интересов, а у нас каждый, включая органы государственной власти, думает только о своих сиюминутных интересах, - говорит А. Кожевников. – Вот такой простой пример: китайцы ратуют за полную отмену визового режима в приграничных районах и открыли для российских граждан фактически все города на дальневосточных границах – Суйфэньхэ, Хэйхэ. Наши власти ограничивают визовое регулирование для китайцев с середины 90-х, когда торговцы и туристы из Китая просто оседали в России. И это обстоятельство служит основанием для постоянных упреков со стороны китайских властей. Но при этом совершенно не говорится о том, что в самом Китае для российского бизнесмена выстроена такая система препятствий, что нормальная работа представительства какой-нибудь компании из Владивостока или Находки фактически невозможна, а у нас китайский бизнес работает абсолютно свободно. Но есть бизнес, выгодный для наших интересов, а есть невыгодный. Если китайские ресторанчики решают проблему общепита во Владивостоке, пусть развиваются, но если нам невыгодна деятельность китайских фирм в вывозе леса, морепродуктов, почему бы ее не ограничить. И это вполне решаемо на уровне краевой власти, законодательной и исполнительной”.
Владеть информацией и анализировать ее в интересах государства – это в А. Кожевникове сидит со времен “проблемной лаборатории”.
Классическая философия
Историк и экономист, реалистичный прагматик со своим жестким политико-экономическим суждением, Александр Кожевников любит афоризмы великих деятелей классической китайской философии. Вот почему ему очень запала в душу и стала как бы его девизом жизни фраза одного из классиков древней китайской философии Сунь Цзы: “Знай себя, знай других и будешь непобедим”.
Автор: Владимир ОЩЕНКО, "Владивосток"
