Умри... и воскресни
Они вошли в больничную дверь втроем: мама - в огромных светлых глазах плещется боль, отец, поддерживающий под руку сына. Беседа с лечащим врачом неврологического отделения городской детской больницы заняла час. Потом мальчишка с застывшей улыбкой прижался к маме, с отцом попрощался по-мужски: «Тебя обнимать я не буду…» И, чуть помедлив, заковылял по больничному коридору в палату. Взрослые глядели в сыновью спину, не скрывая тоски - сколько еще больничных коридоров отмерено ему в этой жизни? Длинные выписки из истории болезни, изобилующие терминами, свелись для них в короткое бьющее слово «инвалид».
Шок по-нашенски
Они вошли в больничную дверь втроем: мама - в огромных светлых глазах плещется боль, отец, поддерживающий под руку сына. Беседа с лечащим врачом неврологического отделения городской детской больницы заняла час. Потом мальчишка с застывшей улыбкой прижался к маме, с отцом попрощался по-мужски: «Тебя обнимать я не буду…» И, чуть помедлив, заковылял по больничному коридору в палату. Взрослые глядели в сыновью спину, не скрывая тоски - сколько еще больничных коридоров отмерено ему в этой жизни? Длинные выписки из истории болезни, изобилующие терминами, свелись для них в короткое бьющее слово «инвалид».
Несчастье, как правило, приходит, когда его совсем не ждешь. Грянет и исковеркает привычный ход жизни. Так случилось в тот первый ноябрьский день почти год назад. Собственно, история укладывается в несколько фраз. Володя Жирнов, 14-летний школьник с улицы Ватутина, шел утром на занятия. На пешеходном переходе был сбит легковым автомобилем. Шедшая следом «скорая помощь» увезла подростка в больницу. Отец узнал о случившемся быстро, из сбивчивого рассказа приятелей. Бывший военный среагировал моментально – на стоянку за собственным автомобилем: много ли успеешь ногами, когда сыну нужна помощь? На месте происшествия, увидев легковушку с разбитым лобовым стеклом, сразу понял - травма тяжелая. Вернее, осознавал умом, как нужно ударить по человеку, чтобы исковеркать автомобиль. Сердце, не почуявшее беды заранее, еще жило по инерции - не болело. Просто сжалось, как пружина, в ожидании: будет жить? Этот вопрос потом не раз и не два задавал он врачам «тысячекоечной» больницы. Они отвечали витиевато - тяжелейшая черепно-мозговая травма, оскольчатый перелом левой ноги, состояние комы, все будет зависеть от организма, мы делаем все, что можем.
- Я узнал его сразу, - говорит Александр Георгиевич. - Тело закрыто, когда везут на операцию, но лицо…
Отец и сейчас не ответит точно, сколько длилась операция. На время не смотрел. Тупо билась мысль: почему так случилось? О том, что сын будет инвалидом, Жирнов-старший тогда не задумывался. Не думал, как скажет младшим брату и сестре, что их Володька, умница, силач, больше никогда не составит компании в детских играх. Лишь бы жил. Лишь бы жил…
Врачи делали все возможное. И их ли вина, что каждый день пребывания в отделении интенсивной терапии обходился семье в круглую сумму - больше 100 долларов? А там мальчишка провел почти месяц. «Если вы хотите, чтобы ваш сын жил, вы должны…» - лечащий врач вручал длинный список лекарств. Потом еще месяц в нейрохирургии. Только это время стоило родителям более 90 тысяч рублей. Хотя речь, конечно, не о деньгах, но где, скажите на милость, среднестатистической семье, не имеющей особых накоплений, взять такую сумму? Впрочем, это один из вопросов, на который до сих пор ищет ответ Александр Жирнов. О других - ниже.
Пока он и оправившаяся от шока мать сменяют друг друга в больнице - весь уход за сыном, в одночасье превратившимся в беспомощного младенца, лежит на их плечах. В течение пяти месяцев - помыть, покормить, переодеть, перевернуть. Дома за мужчину остался второй сын, Саша. 13 лет - уже взрослый. Приготовит пищу, покормит и отведет в детский сад трех-летнюю Аленку.
Возвращение
С Володей семья встретилась под новый, 2001 год. До этого он не приходил в себя. Впрочем, работало подсознание. В воспаленном мозгу ребенка плыла картина: его, Вовку, бросили! Кругом все чужое. И рядом нет маминого плеча, в которое он любил утыкаться перед сном. И не щебечет рядом малышка сестра. Где-то потерялся отец. Какие-то чужие люди по непонятной причине очень ласковы к нему. Наверное, хотят забрать его в свою семью. Почему?.. Зачем?! Он не хочет в чужую семью, он хочет к своим! На праздник врачи разрешили взять мальчишку домой. Когда его, завернутого в одеяло, родители внесли в дом (сам Володя не ходил), он все разглядывал с опаской - не узнавал. Бесстрастное лицо ничем не выдавало ни радости, ни волнения, ни печали.
- У него было лицо, незнакомое нам, - вспоминает отец. - Мы поняли, что он вспомнил нас, лишь когда он улыбнулся…
Есть, наверное, ресурс, который сильнее амнезии. Какое-то шестое чувство откликнулось на голос сестры… Стало ясно - он возвращается. Но до истинного возвращения было далеко. Его снова кормили с ложки, ждали, что он произнесет первое слово, как 13 лет назад, в первые месяцы его жизни. В начале января он произнес «ма…»
Жизнь, как она есть
В отделении реанимации врач сказал: «Ваш ребенок будет жить…» Не сказал лишь как. В марте 2001 года комиссия, как и положено в таких случаях, установила инвалидность. Все лечебные мероприятия по возвращению Володи Жирнова к жизни закончились. Все, что дальше, – его личные и родителей проблемы, страшные своей будничностью и бесконечностью, поглощающие силы и оптимизм. Володя обожал книги, компьютер. Теперь ему этого нельзя. Он занимался борьбой, ходил в клуб «Макаровец», мечтая, как отец, стать военным. Теперь это невозможно. Его отличала тяга к знаниям. Но когда он появился в школе после лечения, учителя попросили отца не приводить его больше – мешает классу. Дворовым мальчишкам-приятелям он тоже не товарищ. Ни ходить, ни говорить толком не может. А дети, как известно, эгоистичны, к чему им в компании инвалид? Александр Георгиевич скупо констатирует: «Я не спрашиваю, одинок ли он. Все и так понятно: он хочет в компанию, его не хотят…»
С Вовкой надо заниматься, но, увы, мать и отец должны работать, просто чтобы не умереть с голоду, вывести в жизнь других сына и дочь. Ведь на лечение старшего ушла уйма денег. Потребуются еще. А Володя целый день дома. Один. Никто не заставит его разрабатывать недействующую правую руку, никто не поможет вспомнить когда-то решенные задачи. Он спит до обеда, потом ждет вечера, чтобы выйти в подъезд, глотнуть хоть какого-нибудь общения. И не его вина, что закурит сигарету и огрызнется на отца, сделавшего по этому поводу замечание. Что дальше? Раз в полгода – плановое лечение в отделении неврологии. Лечащий врач Володи расшифровывает сложный диагноз «Посттравматическая энцефалопатия, постбазальный арахноидит» так: травма привела к нарушениям опорно-двигательной системы, умственным, психическим, поведенческим нарушениям. Никаких прогнозов. Только надежда. На лучшее.
«Всю нашу боль мы с мужем сжали в один кулак, - говорит мама Володи. - Кому она принесет пользу, эта боль? Врачи нам говорят: трезвый расчет и надежда на лучшее. Это все, что осталось… - И вдруг восклицает, сжав ладонью лоб: - Боже мой, ведь сразу видно по лицу, что инвалид. По глазам… Я стала обращать внимание, их не так уж мало. И они абсолютно не нужны нашему обществу…»
Время вопросов
Общество… Одно из толкований этого слова по словарю – определенная форма социальных отношений. Александр Жирнов все никак не может понять: что же за форма такая у нас в России? Бывший военный инженер-химик, он после выхода на пенсию работает ведущим специалистом управления ГОиЧС г. Владивостока. Жена служит прапорщиком в воинской части. Таких семей в России тысячи. Несчастье может случиться в каждой. И тут вступает в силу закон выживания сильнейшего. Лечение, последующая реабилитация и адаптация в жизни – деньги. А если их нет? На нет и суда нет. В реабилитационном детском центре «Альтус», что на Кирова, 66, бесплатные лечебные мероприятия только для больных ДЦП, для всех остальных - платно. Компьютерная томограмма, которую Володе надо проходить раз в полгода, - платно.
Получил Жирнов-старший и еще один удар под дых от государства. Уголовное дело, которое было возбуждено по факту наезда водителя автомашины «Ниссан-Скайлайн» Ю. В. Лихацкого 1 ноября 2000-го, закрыли… 9 ноября за (цитирую документ) «отсутствием в деянии состава преступления». Есть в постановлении за подписью следователя М. Ю. Ларионова такая формулировка: «Из объяснения водителя Лихацкого Ю. В., пассажиров его а/м, а также из данных осмотра ДТП можно сделать вывод о том, что пешеход не пересек линию движения автомашины и сам ударился о ее борт. Соответственно следствие не усматривает в действиях водителя нарушения какого-либо из пунктов Правил дорожного движения РФ, а исходя из этого - и одного из признаков преступления, предусмотренного ст. 264 ч. 1 УК РФ». Представьте, пацан на пешеходном переходе сам набросился на машину и разбил головой лобовое стекло! При этом следователь не встретился ни с родителями мальчика, ни с врачами, чтоб узнать хотя бы о характере травмы. Не в силах понять логики следователя, Александр Григорьевич обратился с жалобой к прокурору г. Владивостока. Тот отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вернул его в следственное управление при УВД г. Владивостока для дополнительного расследования. Оно тянется по сей день. Когда Александр Жирнов пытается что-то узнать о ходе следствия, слышит неизменное: «А вам зачем?» «Но это же мой сын!» - недоумевает бедный отец. Ю. В. Лихацкий оказал единовременную помощь, но эти деньги иссякли в первые же десять дней интенсивного лечения. Сегодня горе-водитель делает вид, что незнаком с семьей мальчика. Вот такие социальные отношения…
Остались одни вопросы, которые задают сами себе родители Володи Жирнова. Видимо, риторические: кто должен оказывать материальную помощь ребенку-инвалиду, пенсия которого составляет 600 рублей (льготы на лекарства часто оказываются мифом, потому как финансируются из бюджета)? Почему нуждающийся в реабилитации подросток предоставлен сам себе? И еще один, самый, пожалуй, страшный: если что-то случится с ними, матерью и отцом, кому будет нужен их сын?
- Я стараюсь гнать от себя эти мысли, - говорит Александр Жирнов. – Я благодарен тем людям, кто нам помог деньгами, – начальнику службы РХБЗ ТОФ контр-адмиралу Максимову, начальнику управления ГОиЧС г. Владивостока Николаеву, директору школы № 30 Елене Матросовой, врачам. Но лечение продолжается. Как справляться? Надо работать, надо ходить по судебным инстанциям, надо учить и лечить сына-инвалида. Мы никому не нужны в этом государстве, а ведь несчастье может случиться с каждым…
Остается уповать только на господа бога, который наблюдает, наверное, со своего небесного высока, как негнущейся рукой открывает мальчишка больничный холодильник, чтобы взять свой кефир, с усилием удерживая квадратный тетрапак в непослушных пальцах. Выспавшись днем, он, конечно, будет мешать детям из других палат. Но его понять можно - так хочется поговорить с нормальным человеком. И не его вина, что нормальным он больше не нужен.
Жизнь этой семьи была наполнена красками. Больше всего радовали дети: трое – два сына и дочь. Они вселяли уверенность – все проблемы решаемы. Один миг переломал все. Смерть подошла вплотную к старшему сыну, но в последний момент передумала. Только такой жизни, какая досталась их Вовке после воскресения, не пожелаешь никому…
Автор: Ольга ЗОТОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото),«Владивосток»
