Дэвид Михайлович показывает зубки

Этот мужчина покоряет всех с первого взгляда. Он по-русски спокоен и по-американски улыбчив. Он родился в поселке Лазо 31 марта этого года, его мама – гражданка США Линда Керли, а папа – гражданин России Михаил Борисенко.

В Лазовском заповеднике английскую речь можно услышать на каждом шагу. Чаще всего иностранцы приезжают на лето, но некоторые прикипают сердцем к этим местам и потом не раз возвращаются. Линда живет здесь уже два года, занимается тиграми. Она не получает зарплату, потому что ее не могут официально оформить на работу, тратит свои отнюдь не миллионные сбережения, а в основном семья существует на заработок Михаила, бывшего лесничего, ныне кинолога-лаборанта. Живут они в домике без удобств, преодолевают всевозможные бытовые трудности и почему-то не рвутся в благословенную Америку.

Линда увлечена тиграми. Это странная особенность заповедника: здесь очаровательные женщины изучают грозную кошку, а мужественные мужчины – насекомых. “Кому что нравится, - пожимает плечами моя собеседница. – Каждый волен выбирать”. Но ведь страшно? “В городе страшнее, - убеждает она. – Во Владивостоке с его сумасшедшим движением в беду попасть значительно легче, чем в лесу”. О наших знаменитых хищниках написано немало статей, поэтому мы говорим не о них – о жизни иностранки в России. А маленький Дэвид в это время, устроившись у мамы на руках, безмятежно улыбается, показывая первые зубки.

Выбрав профессию биолога, она пошла по стопам отца – не город, а лес с раннего детства были ее средой обитания. Поэтому на природе Линда чувствует себя комфортно. Однако понятно, что американский домик в лесу мало похож на наш. В Лазо они поначалу поселились буквально в пустых стенах, одно время жили даже без света, до сих пор все удобства на улице, бани нет, к соседям ходят мыться. Новый дом уже почти готов, но супруги пока отдали его в полное владение собакам. “Начнем красить, придется их лишить жилья”, - говорит Михаил. Собаки же для них очень важны, именно они помогают в работе. Злющие такие овчарки. “Это только кажется, - успокаивает меня Линда на ломаном русском. – Как только познакомятся, такие добрые становятся”. Кстати, одна из овчарок, Панда, не на шутку занемогла в прошлом году, когда Линда ездила на родину навестить родителей. Михаил недоумевал: только что здоровая собака вдруг перестала есть и безучастно лежала, положив голову на лапы. А через неделю так же неожиданно встала и повеселела. Оказалось, в это время Линда лежала в госпитале, ей сделали операцию. Телепатия?

Женщины есть женщины, что русская, что американка. Мы, естественно, говорим о Дэвиде, о его появлении на свет. Линда не скрывает, что ей 40 лет и это ее первый ребенок. Не лучше ли было рожать в американском госпитале, непатриотично спрашиваю. “Что ты! – машет она рукой и тут же спохватывается: – Ничего, что на ты? Мне трудно по-вашему. Знаешь, тут такие профессионалы настоящие, и врачи, и сестры, и в больнице очень чисто. Все как у нас. Только… - она подбирает слова, - немножко не хватает аппаратуры. Понимаешь?”. Очень хорошо понимаю – не раз приходилось в районных больницах бывать. Малыш-то у вас кто, американец или русский? И на каком языке говорить будет? “Сам в 14 лет выберет гражданство, - отвечает, - думаю, тогда в России все будет уже хорошо. Мы его скоро крестить будем, в соседнее село поедем, там церковь очень красивая. А говорим мы с ним каждый по-своему, пусть с детства привыкает”. Немного помявшись, она добавляет: “Меня здесь коровой называют: у меня столько молока, что я соседскую девочку два месяца кормила”. Мы смеемся – на корову Линда явно не тянет: подтянутая, сухощавая, спортивная. Походы по тайге, похоже, здорово помогают сохранить форму. Ну а соседская малышка теперь молочная сестра Дэвида.

В крошечной комнатке, где мы беседуем, на полу трехлитровые банки с компотами. “Меня друзья научили, - объясняет. – Спрашивала, спрашивала, теперь все получается”. Привычки в питании у нас, конечно, разные. Трудно было с Михаилом общий язык найти? “Сначала я его не понимала, - говорит. – Я фрукты хочу и сырую воду, а он – сало и горячий чай”. Ссорились? “Зачем ссориться? Нужно просто понять, все люди разные”. Пока мы беседуем, Михаил возится на кухне. У вас разделение труда есть? Он улыбается: “Линде сейчас трудно. Поэтому я встаю утром раньше нее, с собаками гуляю, готовлю. А так…... у кого время есть, тот и делает домашнюю работу. Зачем что-то делить?”.

Что самое трудное в нынешней жизни американки? Как я и предполагала, отсутствие информации на родном языке. Друзей у нее много, работа интересная, к тому же сын растет, который, по ее словам, оказывается еще интереснее, чем работа, но не хватает газет, теле- и радиопередач на английском. Кое-что ей присылают родители, делятся печатными изданиями волонтеры. Она прочитывает все от корки до корки и порой удивляется: вот что, оказывается, было на родине, а я и не знала. Конечно, ей хочется показать Дэвида родителям. Бабушка и сама примчалась бы, но все-таки далековато дочка забралась, здоровье крепкое надо иметь, чтобы такую дорогу преодолеть. Поэтому родители Линды пока довольствуются фотографиями внука и, естественно, шлют подарки, обеспокоенные тем, что в России, может быть, и памперсов нет. “Твое решение выйти замуж за русского и остаться в России родители одобрили?” - несколько скептически задаю вопрос. “Папа сказал, что будь он молодой, сам бы в Россию отправился, это же так интересно. Они, конечно, волнуются, но и родители, и сестра, и брат свое мнение не навязывают, каждый строит свою судьбу сам”.

Эта семья показалась мне по-настоящему счастливой. Их в Лазо любят, Дэвида так просто обожают, каждый стремится его на руках подержать, а он в ответ по-американски широко улыбается. “Когда американцы и русские поймут, что не надо друг друга бояться, что все нормальные люди хорошие, знаешь, как отлично будет жить? – сказала мне на прощание Линда. – А для этого надо просто больше знать друг о друге”.

Автор: Галина КУШНАРЕВА, "Владивосток"