Вперед, в прошлое!

Корреспондент «МК во Владивостоке» посетил проживающего в городке Злин (Чехия) знаменитого путешественника Мирослава Зикмунда. Он был во Владивостоке в сентябре 1963 года вместе со своим другом Иржи Ганзелкой. Напомним читателям, что после путешествия по СССР, завершившегося в 1964 году, они планировали написать книгу, как и после путешествий по другим странам. Но Леониду Брежневу не понравился их «секретный отчет № 4», в котором путешественники открытым текстом критиковали социалистический строй. Зикмунд и Ганзелка попали в опалу, и дорога в нашу страну была для них закрыта… Вместе с нашим корреспондентом в гостях у пана Зикмунда побывали чешский кинорежиссер Филип Ремунда и звукооператор Давид Наги.Для начала – стакан самогонаЕсли бы я не знал, что пану Зикмунду 92 года с половиной, то дал бы ему лет на двадцать меньше! Для своего почтенного возраста он выглядел молодцом: высокий, стройный, подвижный. У него прекрасная память и, что самое главное, он хорошо говорит по-русски. Правда, не очень быстро, видимо, воскрешая в памяти подзабытые русские слова.Как только мы вошли в его просторный кабинет, хозяин дома поставил на стол емкость, стилизованную под фонарь коногонов, с какой-то прозрачной жидкостью и четыре небольших фарфоровых стакана.– Согласно обычаям гостеприимства я хочу предложить вам тост «за здоровье» и «за встречу», – сказал пан Зикмунд. – Вы пьете сливовицу? – спросил, наполняя стаканы.Так в «фонаре» была знаменитая сливовица! Еще бы я ее не пил! В Чехии этот хмельной, я бы даже сказал культовый, напиток на втором месте по популярности после пива. Сливовица – это обалденно вкусный самогон, приготовленный, соответственно, из слив. Мне кажется, что в России нет алкогольного напитка с аналогичными вкусовыми качествами. По крайней мере, я не встречал. Но мне доводилось пробовать самогон и из абрикосов, которые в Чехии, в сельской местности, растут на каждом подворье.Сливовицу пили на троих, Филип отказался, поскольку был за рулем. Мы с Давидом хлопнули по полной, а хозяин дома отпил совсем немного. Потом пан Зикмунд буквально завалил стол какими-то бумагами и фотографиями. – Это будет вам сюрприз! – сказал пан Зикмун, явно довольный началом встречи. Он надеялся удивить меня.Тем не менее сначала я удивил его, вытащив из своей папки фотографии 1963 года, на которых были увековечены он и Ганзелка во время пребывания в Находке и во Владивостоке. Затем на свет появилась открытка с шуточной карикатурой на Зикмунда и Ганзелку, стоящих около Карлова моста, а также большой серый конверт, в который она была когда-то вложена. Судя по штемпелю, письмо было отправлено в 1965 году из Чехословакии во Владивосток на имя кинооператора киностудии «Дальтелефильм» Петра Якимова, который снимал чешских путешественников в Приморье. Адрес отправителя: Академия наук ЧССР.– Откуда это у вас? Я эти фотографии вижу первый раз. Это оригиналы? Их у меня нет. Это очень интересно, – у пана Зикмунда поднялись очки на бровях.– Передал Петр Кириллович Якимов. Хотя он не надеялся, что я с вами встречусь.В финале «официальной» церемонии я вручил гостеприимному хозяину номер «МК во Владивостоке» с публикацией о визите Зикмунда и Ганзелки в Приморский край, а также бейсболку и футболку с логотипом нашей газеты. Пан Зикмунд сиял, как новенькая монета достоинством в 50 чешских крон.«Его рукой водила компартия…»– Вы знаете, карикатуру рисовал очень знаменитый чешский художник. Когда мы отправили открытку своим друзьям в разные страны, то из бывшего Советского Союза пришло несколько писем от возмущенных людей: «Товарищи! Как это возможно? Почему вы разрешили сделать на себя карикатуру?» Они не поняли, что это шутка, – говорит пан Зикмунд, внимательно рассматривая открытку, будто что-то вспоминая.– После того как мы в 1968 году были запрещены, исключены из общества, из Союза писателей Чехословакии, наши книги были выброшены из библиотек, в Советском Союзе осталось только два человека, кто поддерживал с нами отношения. Тигролов Сысоев – он жил в Хабаровске – наверное, его уже нет. Ему больше ста лет. И мой хороший друг, русский писатель Леонид Шинкарев, который написал честную книгу «Я это все почти забыл» о событиях в Чехословакии в 1968 году. Я сделал все, чтобы книгу перевели на чешский язык и издали. У нас, в Чешской Республике, сейчас таких писателей нет. Сысоев и Шинкарев – это два отважных человека, которые в течение 21 года поддерживали с нами переписку. Все остальные тихо отошли в сторону, – говорит путешественник.В ответ я показал Мирославу Зикмунду копию статьи «Два Ганзелки», опубликованной в краевой газете «Красное знамя» в 1968 году после кровавых событий «Пражской весны». Автор публикации академик Андрей Крушанов клеймит позором «предателя чехословацкого народа» Иржи Ганзелку, с которым четыре года назад путешествовал по Приморью.– Он (Крушанов) был честным и хорошим человеком. Он сопровождал нас на расстоянии тысячи километров, жил с нами в автобусе «Татра-805»... Но виноват не Крушанов, а Брежнев. Крушанов сделал то, что ему приказали: «Ты напиши то, то и то». Он и написал. Его рукой водила компартия. Вы знаете, что из всего вашего многомиллионного народа только семь человек вышло на Красную площадь протестовать против ввода русских танков в Прагу? Но я думаю, что об этом не надо вспоминать, – сказал как отрезал пан Зикмунд.– Вы помните, каким был Владивосток 48 лет назад?– В то время, когда мы приехали в Находку, Владивосток был закрытым портом. В Находке в порту на причале была огромная толпа, мы думали, что люди пришли встречать какую-то японскую делегацию. Оказалось, что это встречают Зикмунда и Ганзелку. Во Владивостоке нас пригласили на военный корабль. Но фотоаппараты брать не разрешили. Нам хотели показать силу и военную мощь, на борту было противоракетное и атомное оружие.– Вы со своим другом проехали весь мир и добрались до «закрытого» для иностранцев Советского Союза. Как вам удалось попасть на «закрытую» территорию? Наверное, это было решение КПСС? – Конечно! Все было согласовано на уровне Академии наук ЧССР и Академии наук Советского Союза. За два года до приезда в Находку мы вели переговоры с президентом Академии наук Келдышем и с чехословацким президентом Академии наук. Нас тогда тоже русские спрашивали: «Как вы попали к нам? Да еще с кинокамерами и фотоаппаратами! Никого не пускают, а вас пустили! Да еще на двух машинах». Маршрут был подготовлен и уточнен Академией наук СССР. Но мы не думали, что нам дадут сопровождающих. Мы сказали: «У нас есть машины, в которых мы можем жить. Нам не нужны гостиницы. Мы хотим разговаривать с простыми людьми». Но политические шишки хотели нас изолировать, чтобы мы видели и слышали только то, что нам разрешали, что они хотели. Каждый день приемы, обеды на даче, каждый день наливали. Мы даже протестовали! Мы сказали, что если таким образом будет продолжаться наше путешествие по Приморью, то мы оставим машины здесь и улетим домой. А за машинами пришел корабль. Потому что это не было путешествием! Ни в одной другой стране у нас не было такой опеки. Нам удалось провести без сопровождения только два или три дня в Абхазии. Тогда мы чувствовали себя абсолютно свободными людьми. Нам давали сопровождающего человека только в Сирии и в Советском Союзе.«Стучали» все!– Петр Якимов рассказывал, что в Находке и во Владивостоке вы работали под опекой сотрудника КГБ. Это правда? – Все, включая Крушанова, работали на КГБ, – говорит пан Зикмунд и стучит кулаком по столу. – Стучали?– Да, стучали (пан Зикмунд смеется). Потом, много позже, Ганзелке и мне удалось разыскать документы в архивах КГБ в Москве, в которых подробно было написано, где, с кем и когда мы встречались. О чем разговаривали, на какую тему. Всю информацию наши сопровождающие отправляли в Москву. Когда мы встретились с Брежневым, он сказал: «Я все о вас знаю». Во всех городах, где были с нами пресс-конференции или беседы, где было два, три или четыре микрофона, один микрофон всегда работал прямо на Москву.– Во Владивостоке тоже была пресс-конференция с вами, на которой присутствовало много журналистов. Как вы думаете, люди, которые на нее пришли, были специально подобраны или они пришли из-за собственного интереса? – Там были только члены компартии. Эта встреча была не для нормальных людей. На встречу пришли только те, кого выбрал краевой или городской комитет партии. Я им сказал: «Задавайте вопросы прямо, без бумажек. Мы проехали почти весь мир. Мы можем рассказать о любом нашем маршруте. В Советском Союзе было издано два миллиона наших книг. Нас в вашей стране хорошо знают. Мы ответим на любые вопросы. Назовите вашу фамилию и спрашивайте, что вас интересует». В зале тишина. Люди боялись.– В России ходил слух, что вы эмигрировали в Швейцарию после 1968 года.– Что бы я делал в Швейцарии? Я живу в этом доме 58 лет. – Вы долго путешествовали по СССР…– У нас был план, по которому мы должны были проехать через Советский Союз и доехать до Чехословакии. Но, когда я в Хабаровске развернул карту Советского Союза, посмотрел, сколько мы прошли и сколько еще осталось, я сказал своим друзьям: «Мы никогда не вернемся домой!». От Хабаровска до Праги расстояние страшное. За два месяца мы проехали только кусочек! А нам надо ехать через весь Советский Союз. Это очень большая страна. Чтобы ее всю проехать, надо несколько лет. Быстро добраться от одной границы до другой можно только на самолете. Мы путешествовали по Советскому Союзу почти два года. Когда в Иркутск пришли морозы, мы были вынуждены вернуться на три месяца в Прагу. А автобусы остались в Иркутске. Мы вернулись в Иркутск только в апреле 1964 года, потому что при морозе в 50 градусов мы не могли ничего делать. «Зачем мне Интернет?»Сегодня пан Зикмунд живет один в большом двухэтажном особняке. Его дом более похож на музей, чем на жилое помещение. Прихожая украшена миниатюрными флагами государств, в которых побывали Зикмунд и Ганзелка, в библиотеке очень много книг, на стенах фотографии и сувениры, привезенные с разных континентов, ритуальные маски, пробковые шлемы, высушенная шкура крокодила, бусы и прочая экзотика. Трудно в это поверить, но у пана Зикмунда нет компьютера и, соответственно, нет Интернета. Его единственная связь с миром – через телефон.– А зачем мне компьютер и Интернет? – удивляется путешественник. – Если бы у меня был компьютер, я бы многое не успел сделать.В конце рандеву я попросил пана Зикмунда пожелать что-нибудь жителям Приморья. Он отказался: мол, это будет неестественное послание. И стал о чем-то оживленно говорить с режиссером Ремундой. Естественно, по-чешски. Мне оставалось лишь их фотографировать. Но, когда мы подошли к машине Филипа и нам оставалось лишь раскланяться на прощание, пан Зикмунд вдруг перешел на русский и отчетливо сказал, обращаясь к Ремунде:– Мы сегодня смотрим на Запад. А солнце встает на Востоке.Я, конечно, его услышал и понял, что последнюю фразу путешественник адресовал мне.Кстати, в гостях у пана Зикмунда я пробыл почти два часа, и все это время Давид Наги не отходил от кинокамеры. Оказалось, что он снимал наш визит к великому чешскому путешественнику.…Спустя 48 лет после визита Зикмунда и Ганзелки во Владивосток из всей экспедиции – в ее составе было четыре человека – в живых остался только Мирослав Зикмунд. Первым ушел из жизни автомеханик Йозеф Коринта, в феврале 2003 года после тяжелой болезни умер Иржи Ганзелка, ему было 82 года. За две недели до моей встречи с паном Зикмундом скончался врач и кинооператор Мирослав Дриян.

Автор: Сергей КОЖИН.