Недавно Государственной Думой был принят закон об ответственности за распространение недостоверной информации. В эфире радио «Лемма» в программе «Разговор с Андреем Калачинским» журналист обсудил с юристом Галиной Антонец все варианты развития событий, которые возможны после принятия такого закона. Расшифровку беседы представляет РИА VladNews.
Калачинский: Накануне вступили поправки в Административный кодекс, ссылаясь на которые можно будет наказать за те новости, которые законодатель считает фейковыми. Что вы думаете по этому поводу?
Антонец: Начнём с того, что слова «фейк» в законе нет. А написано там, что запрещается публиковать недостоверную общественно значимую информацию под видом правдивых сообщений, если она угрожает жизни и здоровью, имуществу граждан, подрывает общественный порядок и безопасность, создает помехи функционированию объектов жизнеобеспечения, инфраструктуры, банков, объектов энергетики, промышленности и связи... и так далее. Формулировка очень размытая, широкая, не четка, и подтянуть суда можно все что угодно. По моему мнения под угрозой в первую очередь находятся все журналистские расследования, блогеровские расследования, а блогеры у нас давно стали более достоверным источником актуальной и правдивой информации, чем СМИ. И под данную формулировку закона может попасть любая информация.
Калачинский: Зачем же было вносить ещё какие-то изменения в Административный кодекс, если в законе и так уже есть подобные статьи, которые гарантируют уважение к гимну и флагу, чести и деловой репутации?
Антонец: Да, есть огромное количество подобных статей, которые так или иначе перекликаются с нововведениями. По сути все уже урегулировано, но акцент в новом законе сделан именно на Интернет, как место распространения информации. Есть также и за оскорбление органов власти, суда, чувств верующих, военнослужащих – всё это есть уже. Я думаю, изначально этот закон шёл, как закон о фейках, а потом они уже себя любимых решили туда притянуть. Чтобы оградить себя от любой резкой критики. Если что касается наказания за фейки я могу найти какое то логичное объяснение и понимание для чего он нужен (хотя я против данного закона однозначно), то что касается части где вводится наказание за оскорбление органов власти, конституции, государственных символов, то тут я считаю данные нормы чрезмерными и не отвечающими принципам свободы слова закрепленным как в национальных так и международных правовых актах
Калачинский: А это не судороги власти предсмертные, если они хотят себя защитить?
Антонец: Предсмертные? Не скажу что это так. Вот смотрите я стараюсь всегда быть на стороне СМИ, блогеров защищаю их, но действие равно силе противодействия. И хайп (это такое модное сейчас слово), погоня за посещаемостью сайтов, борьба за читателей в итоге приводит к тому, что некоторые распространители информации выпускают в эфир и размещают у себя на сайтах такую чернуху… когда нет внутренних тормозов, включаются внешние. Я ни в коей мере не хочу оправдывать принятие данного закона о фейках, но я слышала аргументацию тех, кто ратовал за его принятие. Посмотрите, что случилось, когда «Зимняя вишня» горела в Кемерове, ведь была версия официальная, но также было очень много неофициальных версий, и люди сами сеяли панику. А у власти по сути не было инструментов, чтобы законным способом пресечь распространение данных фейков в Интернете. У людей такое горе, а многие ещё подбрасывали негативную информацию, что делало только хуже. И когда этот закон проталкивали, слово «Кемерово» в обсуждениях, звучало постоянно. Может быть закон подобный и нужен был, но не в таком виде это точно. Сейчас пока от него больше вреда может быть чем пользы.
Калачинский: То есть власть хочет законодательно оградить себя от какой-либо критики? Чтобы никто не мог в сердцах сказать о них в неприличной форме?
Антонец: Если мы говорим про наказания за оскорбления, то наверное, да. Они полагают, что подобным образом можно к себе уважение заслужить. А понятие «неприличная форма» сейчас трактуется у нас очень широко экспертами лингвистами, раньше было чётко: неприличная форма – это матерные слова. Сейчас же в это понятие входят и зоологизмы, и то, как конкретный человек отреагирует на ваше высказывание. Но здесь акцент идёт именно на оскорбление органов власти.
Калачинский: А председатели муниципалитета до сих пор могут быть под прицелом блогеров, насмешников?
Антонец: Я думаю, если будут такие случаи появляться регулярно, то госдума поправит закон.
Калачинский: А вот были случаи, когда людей наказывали за репосты, после решения нашего президента о частичной декриминализации этого закона ситуация стала по легче, но какие последствия…
Антонец: Статья 282 УК РФ – это статья про экстремизм, и разжигание ненависти, розни по социальному, религиозному, или межнациональному признаку. Её ввели в том виде в котором она сейчас в УК несколько лет назад, но активно наказывали за репосты, стали только в последние годы. И что было самое не правильное, что наказывали не тех, кто экстремистскую информацию создал, а тех, кто сделал её репост и тем самым распространил. Было очень много вопросов и нареканий на применение данной статьи. В итоге в конце 2018 года ее декриминализовали. Что это значит. Ввели в КоАП РФ новую статью, с аналогичным составом почти как и 282 УК РФ. Наказание по ней более мягкое. И тем кто «попался» впервые рекомендуется сначала применять именно статью КоАП РФ, а если повтроное нарушение выявлено, то тогда уже по уголовному кодексу наказывать.
Калачинский: А что касается карикатур, где-то в мире вообще наказывают за их использование? Ведь в карикатурах с представителями власти обычно рисуют их с короткими ножками, с искривлениями лица, с изображением животных, это же оскорбление?
Антонец: Карикатуры не простой вопрос. Если мы посмотри на практику международную, то там к карикатурам более терпимое отношение чем у нас, в России. За карикатуры российские суды наказывают, но если мы говорим про оскорбление органов власти, религии, то это немного о другом же, как мне кажется. Однако карикатура на чиновника точки зрения российских судов это, скорее всего, оскорбление, а с точки зрения европейских свобода творчества, критика. Если взять в пример Европейский суд по правам человека – а я считаю мы все на его судебную практику должны равняться – то они очень активно защищают право на, если так можно сказать, свободу выражения мнения через карикатуру.
Калачинский: Тогда этот закон всё-таки правильный, нужный или же наоборот?
Антонец: Он наверное был бы правильным, если бы ограничивал только блокировкой действительно опасной для жизни граждан информации, и имел более чёткие формулировки, а также, если бы они туда не притянули оскорбление власти.
По итогу у всех решений есть как минусы, так и плюсы, это же касается и законов, которые принимает Госдума. Нашим гражданам стоит соблюдать все предписанные законом РФ обязанности, и, конечно, знать свои права, чтобы не оказаться без них.
