После возбуждения сразу двух уголовных дел в отношении Гребнева В.Г. по аналогичным фактам 20.03.2015 г. и 23.03.2015 г. ему была избрана мера пресечения — подписка о невыезде. По мнению следствия, ее было достаточно. Она гарантировала надлежащее исполнение Гребневым В.Г. процессуальных обязанностей, в частности, — предписывала своевременно являться по вызову следователя на допросы, не препятствовать ходу предварительного расследования, не выезжать за пределы г. Владивостока без разрешения следователя и т.п. Разумеется, Гребнев В.Г. понимал оказанное ему доверие, сложность возбужденного уголовного дела и поэтому добросовестно исполнял возложенные на него обязанности, не нарушая этой меры пресечения.
Несмотря на это, со стороны первых лиц Генеральной прокуратуры РФ начали поступать гневные требования в адрес Приморской краевой прокуратуры и УМВД РФ по ПК о необходимости срочного (!) задержания Гребнева В.Г., помещении его в изолятор временного содержания (ИВС) г. Владивостока и изменении меры пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу.
Команда сверху дана, и процессуальные жернова закрутились. Дальше уже ничего не зависит ни от следователя, ни от его непосредственного начальника отдела. В среде профессионалов ходит такая поговорка: следователь процессуально независим, потому что от него ничего не зависит! Если Генеральная прокуратура РФ или МВД РФ требуют обвинить человека, то любое уголовное дело перестает расследоваться объективно, вдумчиво, по требованиям УПК РФ, а начинает фабриковаться в угоду вышестоящему руководству, его, порой, сиюминутным желаниям. Доказательства приобщаются выборочно, т.е. только те, которыми можно обвинить, допросы проходят с обвинительным уклоном, экспертизы проводятся с заранее согласованными вопросами и ответами, обличающими человека. Конституционные права гражданина забываются. Все исходят из того, что вина уже доказана полностью, и нужно поскорее избавиться от этого проблемного дела, передав его в суд с обвинительным заключением. При этом неважно: виноват он или невиноват. Пусть суд разбирается. К слову говоря, на практике, суд тоже особо не разбирается и исходит из того, что следствие объективно разобралось, а прокурор тщательно проверил дело. А раз так, то значит, что на скамье подсудимых сидит всё-таки человек «не без греха», и его нужно осудить. Поэтому в России так мало оправдательных приговоров, и борьба ведется, в основном, за реальный или условный срок осуждения.
Вернемся к Гребневу В.Г. Конечно, следователям было неприятно такое давление, сверху. Все понимали, что уголовное дело, как говорится, «заказное» с «политическим душком», но зачем сразу человека отправлять в изолятор?! При том, что он добросовестно ходит на все следственные действия, является порядочным человеком, уважаемым строителем, имеет многочисленные ведомственные и государственные награды, заслуги перед городом Владивостоком. Зачем понадобилось срочно заключать его под стражу? Грустно, конечно, но… спорить нельзя, ведь приказы не обсуждаются.
17.04.2015 г. (в пятницу) Гребнева официально уведомили о том, чтобы он явился с адвокатом 18.04.2015 г. (в субботу) вечером в полицию, якобы для совершения следственных действий.
Когда нам следователь вручал повестку, то вид у него был настолько сочувствующий, что было понятно: планируется задержание — минимум на двое суток.
С вечера возле дома, где проживал Гребнев В.Г. с семьей, дежурила оперативная полицейская машина, которая должна была фиксировать его подозрительную активность. Все думали, что Гребнев, догадываясь о задержании в предстоящую субботу вечером, накануне начнет лихорадочно собирать свой скарб и, прощаясь с родственниками, уедет в неизвестном направлении, возможно, — за границу.
Но, к всеобщему разочарованию, он и не собирался никуда уезжать. Провел весь вечер дома с внуками и спокойно лег спать, а утром поехал по делам в черте города. Т.е. формально он не дал повода изменить меру пресечения и задерживать себя, т.к. «не скрылся от следствия» или, как говорят, «не встал на лыжи». В назначенное время в субботу, 18.04.2015 г., он пришел, и после формального дополнительного допроса начальник отдела СЧ СУ УМВД РФ по ПК заполнил бланк протокола задержания на двое суток.
Почему именно начальник отдела задерживал, а не следователь? Мне думается, потому, что следователь (женщина), как более порядочная, отказалась принимать участие в этом произволе. А так как противозаконное требование Генеральной Прокуратуры РФ надо чьими-то руками выполнять, то выбор пал на начальника отдела (мужчину), который согласился это сделать, т.е. совершил, по сути, заведомо незаконное процессуальное действие (что является преступлением, предусмотренным ст.301 УК РФ, «заведомо незаконное задержание»), т.к. фактических оснований для задержания Гребнева на двое суток и помещения его в ИВС г. Владивостока не было. Конечно, они (основания) формально были указаны в протоколе задержания, но были надуманными. Оснований было два.
Первое основание, указанное в протоколе задержания: «Потерпевший и очевидцы указывают на Гребнева как на лицо, совершившее преступление».
Это основание было сомнительно, т.к. уголовное дело было возбуждено 20.03.2015 г., о чем Гребнев В.Г. был тогда же уведомлен под роспись. Если бы задержание Гребнева В.Г. было в тот же день — 20.03.2015 г., то можно было бы с натяжкой говорить о том, что оно законно. Но прошел уже с той поры один месяц. К этому времени личность Гребнева В.Г. была удостоверена, гражданский паспорт после ксерокопирования был ему возвращен. Заграничный паспорт вообще не стали изымать. Оперативных и иных данных о том, что Гребнев В.Г. скроется от следствия, не было установлено и в материалах уголовного дела их не было. Гребнев В.Г. постоянно проживал с семьей в своем доме в г. Владивостоке. И, самое главное, 10.04.2015 г. в отношении Гребнева В.Г. уже была избрана мера пресечения – подписка о невыезде.
Второе основание, указанное в протоколе задержания: «В суд направлено ходатайство об избрании в отношении Гребнева В.Г. меры пресечения в виде заключения под стражу».
Однако указанное основание тоже было сомнительным, т.к. задержания лица допускается, когда одновременно с возбуждением уголовного дела решается вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Соответственно, временная изоляция гражданина требуется на период рассмотрения судом вопроса о мере пресечения.
В нашей ситуации Гребневу В.Г. уже была избрана мера пресечения – подписка о невыезде, требования которой им добросовестно выполнялись. Оснований для ее изменения не было. Более того, 18.04.2015 г., т.е. на день задержания, как и в последующий день 19.04.2015 г., постановление о возбуждении ходатайства об избрании меры пресечения – заключения под стражу — не готовилось, с руководителем следственного органа не согласовывалось, материалы в суд не передавались. Следовательно, указанное основание на момент задержания подозреваемого – 18.04.2015 г. — отсутствовало.
Обращаем внимание на то, что Раздел 4 «Меры процессуального принуждения» УПК РФ по своей структуре требует сначала решения вопроса о задержании подозреваемого по ст.ст.91, 92 УПК РФ, а затем избрания меры пресечения по ст.97 УПК РФ. Применительно к Гребневу В.Г., указанная последовательность действий была соблюдена, а именно: после уведомления его о возбуждении уголовного дела было принято решение его не задерживать и сразу избрать меру пресечения — подписку о невыезде. И лишь спустя один месяц вдруг решили его задержать на двое суток. Такое запоздалое решение противоречило сути задержания, как экстренного процессуального действия.
Итак, 18.04.2015 г. был составлен протокол задержания. На руки Гребнева В.Г. в кабинете начальника отдела застегнули наручники и увезли в сопровождении оперативников в ИВС г. Владивостока на двое суток.
Я, разумеется, сопровождал своего подзащитного и присутствовал в ИВС, когда оформлялись документы о его поступлении. Хотя процедура проводилась сотрудниками полиции корректно и уважительно, но было унизительно видеть, как интеллигентному человеку обкатывают пальцы, подрывают подошвы ботинок, вытаскивая металлические пластинки-держатели, отбирают шнурки с ремнем и уводят в камеру. И все это делается только потому, что кто-то из бюрократической номенклатуры приказал Гребнева В.Г. арестовать.
В такие минуты хотелось искренне пожелать всем, кто принимал решение о задержании Гребнева В.Г., пройти такие же круги унижения и позора. Ведь в истории России полно примеров, когда выстроенная правоохранительная система давала сбой и начинала перемалывать самих идейных вдохновителей. Сначала опричники бесчинствовали, а затем и сами оказывались на дыбе. Сотрудники аппарата НКВД пытали своих жертв (впоследствии реабилитированных), а затем сами оказывались на металлических табуретах со связанными руками. Гребнев стойко вынес задержание в течение двух суток, но впереди его ждали еще испытания. Этому человеку суждено было в короткий срок повторно пройти и задержание и попытки судебных арестов.
20.04.2015 г. следствие обратилось в Фрунзенский районный суд г. Владивостока с ходатайством об избрании меры пресечения – заключения под стражу. Разумеется, прокурор в унисон со следователем настаивали на заключении под стражу. Судебный процесс был эмоциональный. Однако судья проявила гражданское мужество и отказала в удовлетворении ходатайства следователя, избрав меру пресечения – денежный залог.
Параллельно следователем было возбуждено третье уголовное дело по этому же факту в г. Уссурийске. Гребневу В.Г. устроили допрос и 04.05.2015 г. задержали опять на двое суток.
Количество уголовных дел продолжало расти, как грибы. Складывалось впечатление, что прокуратура будет требовать возбуждения новых уголовных дел в отношении Гребнева В.Г. до тех пор, пока его по какому-либо обвинению, наконец-то, не заключат под стражу. Стража стала каким-то фетишем, самоцелью уголовного процесса. Постоянные планерки и совещания в правоохранительных органах по возбужденным уголовным делам против Гребнева В.Г., раздраженные упреки в адрес следователей, отчаянное недоумение руководства, почему Гребнев В.Г. до сих пор не арестован, бессильная злоба и страх перед вышестоящим руководством, которое могло подвергнуть опале незадачливых исполнителей и т.п.
05.05.2015 г. следствие обратилось с ходатайством в Уссурийский районный суд Приморского края, требуя заключения Гребнева В.Г. под стражу.
Перед судебным заседанием я посетил Виктора Григорьевича в ИВС г. Уссурийска. Ко мне в камеру зашел уставший, больной, но не сломленный духом человек, который с порога сказал: «Я знаю, что они меня все равно арестуют, оговаривать себя я не стану, признаваться мне не в чем, я не преступник. Всю жизнь работал честно, мосты строил качественно и на благо народа. Мне не в чем себя упрекнуть. Мне не стыдно перед собой и семьей. Если сможешь, то помоги!». Я ответил ему, что будем бороться изо всех сил, но всё будет зависеть от судьи. Сможет ли он поступить по совести. Это большой вопрос!
И опять пришлось нам с Гребневым В.Г. собирать в кулак волю и силы и доказывать суду надуманность обвинения и отсутствие повода для его заключения под стражу. И опять суд, проявив профессиональную стойкость, отказался заключать Гребнева В.Г. под стражу, не видя в этом никакой необходимости, ограничившись денежным залогом. Раздраженная прокуратура, получив отказ, сразу обжаловала его в Апелляционный суд Приморского края.
Складывалась аномальная для правоохранительной системы ситуация: когда обвинительный механизм, ежедневно работающий как часы, давал раз за разом сбой. Какая-то сила мешала арестовать человека по заранее подготовленному кем-то репрессивному сценарию.
Третья волна попытки заключения под стражу состоялась в Апелляционном суде Приморского края 18.05.2015 г., куда краевая прокуратура написала апелляционное представление, настаивала исключительно на заключении под стражу, предъявляя новые доказательства обвинения. Прокурор приводил дополнительные доводы, настаивал на аресте. Доводы сомнительные. Не вдаваясь в подробности, суть доводов сводилась к тому, что согласно новым свидетельским показаниям, Гребнев приехал к себе на предприятие ЗАО «ТМК», копался в «каких-то документах», «давал какие-то распоряжения сотрудникам», «махал какой-то доверенностью» (фразы приводятся дословно из постановления следователя!).
Как видите, в таких аргументах отсутствовала конкретика. Фразы расплывчатые, неточные. Следствием они не проверялись, не уточнялись.
На вопросы защиты: почему не провели по этому факту проверку, почему подробно не допросили этих свидетелей и т.д., — получены уклончивые ответы.
И опять был накаленный судебный процесс. Заседание происходило с участием центральных СМИ, но сенсации не произошло, взятия под стражу в зале суда не состоялось. Суд отказался заключать под стражу уже обреченного Гребнева В.Г.! Разочарованная пресса быстро ретировалась, даже не взяв у защиты интервью.
Но лжесвидетели все-таки сделали свое тлетворное дело и, наполнив своими допросами материалы дела, дали повод суду изменить меру пресечения с залога на домашний арест. Откуда появились в уголовном деле лжесвидетели? А откуда они появлялись в 30-40-х гг., писали доносы, высказывали свои гневные мнения по поводу врагов народа, бойко рассуждали о вредительстве соседей и т.д.? Когда человек оказывается в тяжелой жизненной ситуации (в том числе, — под подозрением в совершении преступления) одни люди ему сочувствуют и поддерживают, а другие злорадствуют и обличают. Недавно прочитал меткую фразу в интернете: «Сталин, конечно, тиран, но кто-то же писал миллионы доносов». Так и в нашем уголовном деле, к удивлению Гребнева В.Г., было представлено несколько сомнительных свидетельских показаний работников ЗАО «ТМК», лояльно настроенных по отношению к новому генеральному директору ЗАО «ТМК» и всячески пытающихся угодить ему, усердно вскрывая «злодеяния Гребнева», как прежнего руководителя. Для этого нужно было наперебой очернять личность Гребнева, опорочивать его трудовую деятельность, сомневаться в его заслугах и опыте, критиковать заключенные им договора. Работа генерального директора и известного строителя подверглась критике со стороны нескольких мелких клерков, наперебой и гневно шипящих на образ человека-легенды.
Особенно усердствовала на допросах одна из юристов компании, в каждом производственном шаге Гребнева В.Г. видя преступный замысел и информируя об этом следствие. Многократно допрошенная, она с усердием и чувством «гражданского долга» на каждом последующем допросе выявляла факты злоупотреблений Гребнева В.Г., смело и безапелляционно высказывая свое мнение по бухгалтерским, проектно-сметным, финансово-аналитическим вопросам, которые не относятся к компетенции юриста вообще. Она — как важный свидетель — заняла особое место среди «доказательств обвинения».
Но идем дальше. Несмотря на такой натиск обвинения (ФСБ, краевая прокуратура, краевое УВД), суд принял соломоново решение: не оставил залог, как требовала защита и не заключил под стражу, как требовало обвинение, а по своей инициативе избрал меру пресечения – домашний арест.
Искреннее спасибо суду, что не заключил Виктора Григорьевича под стражу, но нас такая мера пресечения все равно не устраивала, и мы обжаловали судебное постановление в кассационном порядке, вплоть до Верховного суда РФ. Но тщетно.
На этом борьба за свободу Гребнева В.Г. не закончилась. Следом подошли материалы из Уссурийского районного суда с апелляционным представлением прокуратуры. И началась четвертая ожесточенная попытка совместных усилий прокуратуры, следствия и ФСБ заключить этого мужественного Человека под стражу. Опять представляли сомнительные доказательства, обосновывающие необходимость заключения под стражу, и опять 27.05.2015 г., апелляционный суд отказал обвинителям, избрав повторно домашний арест.
После этого начались многократные, монотонные продления домашнего ареста судом по ходатайствам следователя. Их было много. Каждый сопровождался нервные срывами, тщетными надеждами Гребнева В.Г. и его семьи на отмену домашнего ареста. Продления были 15.07.2015 г., 17.08.2015 г., 16.09.2015 г., 18.11.2015 г., 14.01.2016 г., 18.03.2016 г., 13.05.2016 г., 16.06.2016 г., 17.08.2016 г. Ходатайства и жалобы защиты были безрезультатны, и, в общей сложности, домашний арест сохранился на весь период следствия — до 17 месяцев.
В обоснование продления домашнего ареста каждый раз следствие указывало одни и те же доводы: может скрыться от следствия, фальсифицировать доказательства по делу, оказать давление на свидетелей. И хотя защита аргументированно возражала на эти фразы-клише, бездумно переписанные из УПК РФ и ни чем не подтвержденные, мера пресечения неукоснительно продлевалась.
Состояние здоровья Гребнева В.Г. ухудшалось, он неоднократно госпитализировался в больницу, т.к. не хотел смириться со своей обреченностью. На наши убедительные доводы о том, что оснований содержать его под домашним арестом никаких нет, прокурор в суде вставал и монотонно требовал арест продлить, вторя следователю. Были случаи, когда Гребнев несдержанно, в нарушение судебного регламента, начинал эмоционально возражать прокурору и следователю. Получал замечания председательствующего судьи.
Практикующие в области уголовного права юристы знают, что избранная судом мера пресечения, как правило, не меняется. Особенно это касается заключения под стражу или домашнего ареста. Они меняются только, если сам следователь проявит инициативу и выйдет с подобным ходатайством. В судах существует негласное правило: не мешать следствию.
Как мне сказал на это один из работников прокуратуры: «Но ты же понимаешь, что по такому политическому делу не может быть иного судебного решения, и его все равно посадят. Пусть радуется, что пока сидит дома, а не в СИЗО». На это я ему парировал: «А почему он вообще должен сидеть и радоваться, если не совершал преступлений, в которых его обвиняют. Если это уголовное дело публично (круглый стол) разобрать с привлечением практикующих юристов, журналистов, преподавателей, студентов, то все без исключения и без особого труда убедятся, что обвинение нелепое и надуманное». Вспоминаются слова Шаламова В.Т. в одной из его книг: «Политике неизвестно понятие вины». Но тогда это писалось о мрачной сталинской эпохе, а сейчас получается подтверждение — на примере дела Гребнева В.Г. Российская правоохранительная система медленно погружается в пучину полицейского мракобесия. Когда фундаментальный принцип уголовного процесса – презумпция невиновности — забывается, выносятся заведомо незаконные решения (задержания, обвинения), люди обречены на обвинительный приговор, и у человека отсутствует возможность добиться справедливого рассмотрения дела в стране. Пока всё именно так. На все жалобы защиты следуют отказы по формальным основаниям: что, мол, ваша жалоба изучена, оснований для ее удовлетворения не усматривается.
Итак, к окончанию предварительного расследования аргументов, обосновывающих продление домашнего ареста, практически не осталось, и в постановлении следователя указывалось только, что Гребнева нужно ознакомить с дополнительными экспертизами и отправить уголовное дело в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения.
Хотелось отчаянно закричать: кому нужен этот домашний арест? Зачем специалист экстра-класса тоскливо сидит сиднем под домашним арестом — вместо того, чтобы решать производственные задачи, воздвигать мосты, продолжать приносить пользу Приморью и людям? Даже в сталинских шарашках мастерам своего дела всегда давали возможность работать на государство, что-нибудь созидать. Здесь же Гребнев В.Г. сам желает работать на стройках Приморского края, где около 50 полуразрушенных советских мостов, и реконструировать их некому, по причине отсутствия мощных мостостроительных предприятий с необходимым профессиональным опытом, наличием высококвалифицированного трудового коллектива.
И трудовой коллектив, и, как это не парадоксально, — следствие и прокуратура, все сочувствуют и поддерживают Гребнева В.Г., но только шепотом, в коридоре, осторожно озираясь по сторонам, как бы кто не услышал их человеческое понимание. Ведь сделать они ничего не могут до тех пор, пока не поступит команда сверху. Раз дело на контроле в Генеральной прокуратуре РФ, то никто не хочет брать на себя ответственность и менять Гребневу В.Г. меру пресечения по собственной инициативе, а Москва пока безмолвствует.
