О том, что в свет вышла уникальная, посвященная дальневосточной культуре как особому явлению книга Александра Лобычева – искусствоведа и критика, «В» уже рассказывал читателям.
Но вот двухтомник «Шествие с востока» был официально представлен публике. И Александр Лобычев рассказал, зачем же и почему он написал о дальневосточном искусстве и что, собственно, это такое.
- Моей главной задачей, - говорит Александр Лобычев, - было показать, что наше дальневосточное искусство обладает своими особыми чертами, своим обликом, особым и неповторимым, сложившимся из множества факторов. Здесь, в Приморье, во Владивостоке, у нас стык культур, который, возможно, кем-то и не ощущается. Но людьми творческими, думающими он не просто ощущается, он впитывается и дает результат…
И наша дальневосточная культура, о которой мало пишут, мало знают за пределами Дальнего Востока, достойна того, чтобы о ней знали!
- Как ты пришел к мысли о написании книги?
- А я к такой мысли не приходил. В этих книгах собрано то, чем я занимался последние 10 лет. Я всегда писал о литературе – всю жизнь. После филфака я работал в издательстве, затем на радио VBC, но точно так же занимался и рукописями. А за время работы в галерее «Портмэй» много стал писать о художниках, всегда дружил с художниками, это была часть моей жизни. Эти книги родились внутри моей жизни.
От Америки до Израиля – все Дальний Восток
Книга о литературе – «Отплытие на остров Русский. Дальневосточная литература во времени и пространстве» охватывает период около 100 лет. Она начинается с обзора авторов харбинского периода русской литературы в эмиграции и доходит до XXI века. Первый раздел – русская литература в эмиграции, прежде всего в Китае, и русская литература на американских берегах, то есть писатели послевоенной волны эмиграции.
Второй раздел сложился своеобразно. Дело в том, что я нежно люблю японскую литературу. И всегда ощущал ее – особенно здесь, на берегах Японского моря, как литературу родную, часть дальневосточной. Поэтому во втором разделе – статьи о японских писателях, в том числе Юкио Миссима. В этот же раздел вошел текст о русском поэте Вячеславе Казакевиче, который уже 20 лет живет в Японии – в Тояме, преподает и пишет стихи. Он – русский поэт в Японии, и его стихи, написанные в течение этих 20 лет, чрезвычайно своеобразны, поскольку это такая русская поэзия, которая как бы переселилась в Японию, сохранила свой язык, облик, лад, но дополнилась японскими мотивами.
И третий раздел – собственно русская советская и постсоветская дальневосточная литература. Но и здесь я совершенно не ограничивался географическими рамками, то есть писатели, о которых идет речь, живут не только в Приморье или на Дальнем Востоке. К примеру, Борис Казанов живет в Израиле. А родился в Белоруссии. Но с начала 60-х годов до начала 90-х регулярно приезжал на Дальний Восток и ходил в море обычным матросом. На китобоях, даже на зверобоях успел сходить, хотя эти суда перестали выходить в море еще раньше китобоев, зверобойный промысел был запрещен. Представляете, какая фактура?! Какие судьбы, персонажи! Его книга «Осень на Шантарских островах» уникальна, я считаю ее самой дальневосточной из всей дальневосточной литературы – по фактуре, по героям… Вообще в творчестве Бориса Казанова изумляет вот что: его книги выходили в самом престижном издательстве – «Советский писатель», но при этом в них нет буквально ничего от советской литературы в ее классическом понимании: никакой ведущей роли партии, никакой идеологии… Он не был антисоветским писателем ни в коем случае, но и советским – тоже. Его вообще мало интересовала эта область. Он окунался в стихийную, полную свободы жизнь моряков Дальнего Востока, буквально не замечая остального. Меня это изумляло еще в советское время: читаешь книгу – вроде про наши дни, про наших современников и в то же время словно про какой-то параллельный мир…
Кстати, в этом заключается то своеобразие нашей дальневосточной литературы, которое находишь в лучших ее образцах: писатели, не выдумывая ничего модернистского, не гонясь за «необычностью» форм, благодаря самой атмосфере океанской, необыкновенным героям с авантюрным характером, живущим по своим законам, создавали литературу, очень отличную от европейской. И Казанов – ярчайший пример.
Немного востока, немного Европы…
- Что же касается книги о художниках – «Автопортрет с гнездом на голове», - говорит Александр Лобычев, - то в ней деление на разделы условное.
В первый вошли художники старшего поколения и скорее авангардные по своей сути. Это Александр Пырков, Виктор Федоров, Александр Киряхно и так далее.
Второй раздел – статьи о художниках, работающих в традиционной манере, при этом зрелых, устоявшихся, со своей манерой письма… Это такой замечательный пейзажист, как Анатолий Матюхин, блистательный Виктор Убираев; замечательный аквалерист Владимир Алейников, пейзажист традиционного склада Виталий Медведев… Все эти художники как бы наследуют представителям более старшего поколения, продолжают традиции русской и советской школы живописи на Дальнем Востоке.
А третий раздел – те художники, что пришли в искусство на рубеже веков, в 90-х годах и начале этого века: Евгений Макеев, Лидия Козьмина, Олег Подскочин. Они не строгие реалисты, но и не работают в чистой абстракции. Это художники постмодернистского плана. У них нет рамок, они синтезируют в себе отечественную художественную традицию, европейскую культуру вообще и культуру стран Юго-Восточной Азии.
Этот раздел показывает то, что сегодня есть лучшего в дальневосточной живописи. Потому что так получилось, что именно в Приморье сосредоточено сегодня больше всего интересных, разнообразных по своему мировоззрению и стилю художников. Почему так получилось, думаю, понятно. У нас есть академия искусств, художественное училище и, самое главное, особая аура нашего побережья, стык культур, который остро ощущается. Замечу, что именно эти художники, о которых речь идет в третьем разделе, уже много лет ездят в Китай – работать, писать, преподавать, даже жить. Они выставляют там свою русскую живопись, привозят сюда работы, сделанные там. Они добрались даже до святая святых – до Тибета.
Художника обидеть…
- Как ты обошел или решил проблему обидчивости творческих людей?
- Психология отношений с автором, конечно, штука сложная. Но я сам автор, так что мне в каком-то смысле легче. Кроме того, я дружу со своим героями, работал с ними – в издательстве, в «Портмэе». И знаю, как они ранимы, болезненно обидчивы, мнительны, словом, какие тонкие у них души. Но я их всех нежно люблю, ценю и никогда не даю пустых обещаний.
- На какую аудиторию читателей рассчитана книга, кто ее читатель?
- Ни в коем случае не на тех, о ком идет в книге речь. Она для всей той немногочисленной, но жутко тоскующей по ярким культурным явлениям публике, которая есть и во Владивостоке, и в Приморье, и на Дальнем Востоке, и в Москве и Питере… Эта публика от 18 до 80 лет, она есть и ей как воздуха не хватает литературных вечеров, событий в сфере искусства, проектов, подобных нашей книге.
Вообще это крайне интересная для изучения штука: местечковое мышление. Даже творческие, интеллигентные люди, живущие, к примеру, во Владивостоке или Иркутске, почему-то думают, что культурная жизнь, культура – это не здесь. Это в Москве, в Питере… Где-то там, словом. А ведь культура – она вот она, надо только перестать морщить высокомерно лоб и смотреть внимательно. И мои две книги должны помочь в осознании: настоящая культура – дальневосточная – увлекательна, своеобразна, у нас потрясающие художники и писатели. Я хотел не только столичным издателям и читателям, но и самим дальневосточникам показать: смотрите, какие у нас культурные залежи! А ведь вы, может быть, даже знакомы с кем-то из этих писателей и поэтов, вы просто не привыкли к мысли, что они – культурное сокровище!
